Кремль 2222. Юго-Восток - Виталий Сертаков

— А если мы откажемся?

— Тогда несите желч. Отдам оружие — до свиданья.

— В караван не возьмешь?

— Нэт. Зачем мине такой приказчик?

— Нет никакой подземной дороги, — уперся Голова. — Ты чего придумал, маркитант? Тама на старом бункере… охрана из берегинь набрана, они ниже моста… короче, не пустят нас туда.

Хасан не стал спорить, передо мной все руками махал.

— Твердислав, ти сын дьякона. Я разве сказал — укради или забери чито-то? Я сказал правду. Есть гыде-то комната, там есть карта, есть дарога под рекой. Нэ такой дарога, как наверху. Труба там идет, балшой труба для нефти. Только нефть по ней нэ качали, сухой труба. Такие трубы клали, чтоби бистро нефть на заводы передать, если сверху война будет.

Голова пошевелил тощим ртом.

— Хасан, ты же богатый. Заплати дьякону, пусть тебе карты покажет. Сам можешь караван под землей снарядить.

— Нэ могу. Уже просил. Дыва раза гаварил, больше просить нэ буду. Галава, ти дьякона Назара знаешь. Он чужих близко к нефти нэ пустит.

Рыжий пнул меня под коленку. Мол, давай решайся.

— Хасан, если я тебе добуду карту… Я хочу долю в караване, — заявил я.

У Хасана открылся рот. Будто я его самого взамуж позвал, ага. Рустем выронил костяшки. Толстый Тимур поперхнулся дымом. Стал кашлять и бить себя в грудь.

— Твердислав, у нас была честная сделка. Чич руки разбивал, э? — напомнил Хасан.

— Ну разбивал…

— То другая сделка была, — влез Голова. — Мы все честно сделали…

— Э, пагади, Галава, — замахал толстыми руками Хасан. — Твердислав, я разве гаварю — отдайте мине машину, которая из нефти бензин делает? Я разве гаварю — отдайте мине станки? Зачем ти такое сказал? Хочешь торговать — собирай свой караван, строй фургоны, ставь пушки, ищи дороги. Нэ хочешь бить приказчиком — нэ надо. Будем просто друзья, да?

Ну чо, ясное дело, противно мне стало. Поглядел я на их довольные черные рожи, ага, так и повбивал бы носы в щеки! Ну не умею я торговаться и хитрить, нипочем мне Хасана не обдурить. Если бы Иголка была со мной, она бы выручила.

Жирный Тимур сосал табак через воду. Рустем с Ахмедом играли, катали костяные кубики с точками. Хасан стукнул ногой по большому волосяному мешку:

— Смотри, Твердислав. Зыдесь подарок Факелу и Автобазе. Дывадцать пакетов прозрачной пыленки. Против воды, против дождя. Будет ваша.

— Заранее за нашу гибель подарки даришь?

— Зачем так гаваришь? — не обиделся Хасан. — Бить может, вас не убьют… Ну чито, Галава, когда пойдете на Факел?

— Никуда мы не пойдем, — заулыбался рыжий. — Зови отшельника, будем письменно договор составлять.

— Письменно хочешь? — Хасан маленько напрягся, но спорить не стал. Пока пацаненок бегал за Чичем, все молчали.

Ну чо, Чич пришел тихий, как всегда. Под кожаной маской ничего не видать. Тихий и опасный. С ним был ученик, вроде такой же, что и прежде. Поди пойми, ешкин медь, сгинул прежний ученик на Берегу или мы с рыжим ошиблись.

— Про чито договор писать будем? — Хасан с важным видом взялся за утиное перо.

— Про старый бункер, про карту, про трубу…

— Слюшай, зачем так гаваришь? — Маркитанты кости побросали, задергались маленько. — Такой договор нельзя писать…

Отшельник сидел себе тихонько, будто его вовсе не касалось.

— А придется, — сказал Голова. — Иначе желчи тебе не видать.

— Мы хотим долю в караване, — повторил я.

— Твердислав, ти знаешь, сколько нужно денег? — стал вздыхать Хасан.

— Ты чо, маркитант, русский язык перестал понимать? — спросил я. — Сейчас договор напишем. На весь товар, что мы выручим с продажи пушек и гранат, мы входим долей в караван. Тогда мы согласны быть приказчиками. И согласны искать трубу под рекой. Если не нравится, до свиданьица.

— Пагади, пагади… — Хасан жутко растерялся. Ясное дело, он был уверен, что я, как прежде, всю добычу понесу на Факел, в общий котел. Иголка мне как раз про это много говорила. Три раза ко мне в лесу бегала и всякий раз башку сверлила, ага. Про то, что нельзя кланом и колонией жить, как мураши или пчелки живут. Что, мол, пока мы все в общий котел тащим, никто из нас разбогатеть не может, даже самый умный. Антиресу к деньгам нет, вот оно как!

— Пагади, Твердислав, ти разве устав Факела хочешь нарушить? — опомнился Хасан.

— Экий ты умник, и про устав наш слыхал?

— Но… слюшай, так же нельзя, тебя же выгонят… — Маркитанты быстро зашептались на своем.

Вот как раз так Иголка и предсказала. Черные дядьки даже не сомневались, что мы снова голые и нищие останемся. Выходит, верно мы с ней просчитали, и взад отступать некуда.

— Не твое дело, выгонят нас или нет, — сказали мы. — Пора нам, пошли мы.

— Как пошли? Куда пошли? — заблеял Рустем. — А как же желч земляной?

— Да неохота вам продавать, — сказал я. — Чо-то больно вы воду мутите. Я другого покупателя нашел. Он нас дурить не будет.

Ясное дело, просто так я лялякал, вроде как дразнил его. Но Хасан еще быстрее забегал, задергался, траву курить бросил.

— Гыде же я вас обманул, э? Доспех тебе дарагой принес…

И снова я ляпнул наугад. Ну чо, видать, день такой удачный, снова я угадал.

— Обманул, что холерная земля против нео годится, — сказал я. — Теперь я знаю, для чего она.

— Что ты за нее хочешь? — нахмурился Хасан. Зацепило его, ага. И на отшельника косится, такое зло его взяло, что наш судья лишнего наслушался. А тот знай себе сопит, в уголке греется. Мне вдруг показалось, что наш однорукий гадальщик — самый опасный человек в контейнере Хасана. Не знаю, почему так подумал, тихо слишком сидел он, что ли. На то я и охотник с детства, чтоб издалека чуять.

— Э, Хасан, пагади, ничего нэ добавляй! — влез Рустем. — Договор честный бил, да? Оплата за товар у Чича. Если факельщик нарушает договор, ми ничего не платим.

— Хасан, гони чумазых, — подал голос Тимур. — Нэт в лудях чести никакой…

— Я сказал, что хочу. Один фургон в караване — наш. В общую долю. Если теряем мы — теряют все.

Рустем зубами аж заскрипел.

— Это кто про честь ляля? — заржал над Тимуром Голова. — Это ты, Тимур, в прошлом годе нашим на базу гнилую шерсть продал?

Тимур запыхтел, но заткнулся.

— Ну что, красавчики, долго рядить будете? — проснулся отшельник. — Либо пошли, либо меня девки ждут, на женихов косточки раскинуть…

— Если в долю возьму, карту принесешь? — Хасан стал так сильно дергать себя за бороду, что я испужался — с ушами вместе оторвет.

— Такого обещать не могу, — сказал я. — Вдруг нет никакой трубы и никаких карт? Вдруг мыши давно съели?

— Харашо, шайтан! — Хасан опять забегал. Присел возле Чича. — Э, уважаемый, как такое записать, нэ пойму. Можешь такой договор записать?

— Могу что угодно записать, — покивал отшельник. — Но сперва надо сделку завершить. Пойдем посмотрим на вашу желчь.

— Это как мы пойдем? — задергался рыжий. — У меня нож один, остальное в карантине пожгли. И меч у Славки забрали…

— Ми вас будем охранять, — погано улыбнулся Рустем.

— Тогда пойдем к Гаражам, пока не стемнело, — сдался я. — Только вы все идите следом, нам кой-чо обсудить надо.

— Э, пожалюйста, обсуждай сколько хочешь, — засмеялись торговцы.

Вышли мы с рыжим из контейнера, поперли в обход Базара, чтоб никто знакомый не встретился. Маркитанты следом плетутся, бормочут на своем, за ними — Чич с худосочными учениками, у каждого на спине — тяжелый узел. Ну чо, глядеть на них смешно, какая там охрана, еле наш гранатомет несут!

— Чо думаешь, Голова?

— Не возьмет в долю.

— Я так и знал.

— Дурит он нас.

— Мне так тоже кажется. Но пушка и гранаты-то у Чича. Отшельник же не обманет?

— Отшельник никогда не обманывал. Всегда честно судил.

Я вспомнил мертвого ученика в паучьем коконе. Наверняка рыжий тоже вспомнил.

— Может, сменяем желчь на гранатомет, как прежде договорились, и все?

— Тоже неплохо. А дальше? Подарим Факелу? Перед дьяконом повинишься и пойдешь поросей кормить? Варварку замуж возьмешь?

— Щас башку в плечи вобью, — посулил я. — И вообще, ешкин медь. Ты чо меня отговариваешь? Может, сам глаз на Иголку положил? Дык я тебе глазья живо повыдергаю.

Думал я, он заржет, как всегда, прибауточки свои начнет. Но Голова не заржал, я даже малость напужался. Не стал он ржать, травинку жует и плюет, жует и бровями шевелит. Тут меня словно холодной водой окатили.

— Голова… ты чо? Я пошутил. А ты чо, серьезно, что ли?

— Славка, отстань, — а сам глаз не кажет.

— Погоди, постой. Ты ж ее пару раз видал всего, а я ее с Пепла спасал… — стал я такую ерунду лопотать, самому стыдно. — Голова, ты же мне друг. Так же нельзя…

— Слава, заметали, — рыжий, точно еж, иголки выставил. — Хочешь жениться, давай. Я-то что? Я тебе не отец. Только ты зря на дьякона валишь. Тебе она и без дьякона не достанется. Я, пока у пасечников больной лежал, ляляки их послушал. Папаша ейный, фотогеничный больно, дочку за чумазого не отдаст.