Дегустатор - Мастер Чэнь

Я уже знал, о чем мы будем говорить.

Он, конечно, вспомнил. Да, у братьев Чиледжи были финансовые проблемы — но давно, весной, не этой, а прошлой. То есть как раз летом две тысячи пятого года все и происходило. И — да, какие-то типы пытались их купить, и, хотя с холма их никто все-таки не катил, ушли они ни с чем.

— Это, конечно, были какие-то совсем дикие люди, — сказал вернувшийся из Милана Антон, гладя бородку (видимо, решал, сбрить или оставить). — Но сейчас таких много ходит. Их шлют вон, хотя иногда что-то им удается. Ты все понял, по тем цифрам, что я тебе рекомендовал освоить? Идет бум. Мир взбесился, не знает, куда еще девать деньги. Компьютеры, автомобили — там бизнес почти предсказуемый. И цены в целом тоже. Но вино… и тому подобные вещи… Сейчас, когда люди поняли, что живут здесь и сейчас, что Мону Лизу в Лувре ты каждый день не пойдешь смотреть, это высокое искусство, а вот хорошее вино или хороший галстук — это повседневная и неповторимая радость… Возможно все. Нет предела росту. Любые цифры.

Что ж, мотивы ясны. Просто деньги. Громадные.

— О диких людях, Антон. Как их зовут? У них есть имена?

— Какие, к черту, имена. Там посредники, исполнители. Скупают вот этот прекрасный воздух, завтра перепродают. Непонятно кому.

— Один американец, один англичанин, один араб. Это тебе что-то говорит?

— Еще бы не говорило. Три веселых буквы. Америка, Англия, Аравия. По-английски — АЕА. У нас, соответственно, ААА. Это банкиры. Вообще-то мы сначала думали, что тут какая-то легенда. Но они что-то правда купили. Среди моих поставщиков ни одно животное не пострадало. А с другой стороны — откуда мне знать, я же покупаю, допустим, «Мартель» у самих мартелевцев, у тех, кто его делает. На винограднике. Вовсе не у «Перно Рикар», который владеет «Мартелем». А какой пакет акций у этих или тех, из трех веселых букв или десяти — мне-то что? Наоборот, мне хорошо. Они занимаются маркетингом. Рекламой. Растут мои продажи. С другой стороны, мне плохо. Потому что благодаря рекламе цены на бутылку постепенно начинают расти. И вообще-то моя главная забава здесь, в моем бизнесе, — это найти, застолбить за собой вино за пять евро, которое через десять лет станет знаменитым, и… Ну, на мой век такого хватит. Я ищу и нахожу. Просто для этого надо иметь са-амую чуточку профессионализма.

— Антон, еще одно слово. Как они находят ослабевшие винные хозяйства? Откуда они знают?..

— Я же тебе сказал — они банкиры. Через банки и находят. Банки знают все про ослабевших.

Дальше разговор наш ушел в более приятные сферы. Я поинтересовался, что у него есть из маленьких бутылок, «половинок». Нельзя же уйти от такого человека, не утащив хоть что-то по оптовой цене. А когда у меня будет с кем пить нормальную бутылку — еще неизвестно.

— А закончу работу — приду к тебе за шампанью, — пообещал я. — Нет, к черту. За хорошей франчакортой!

— Сергей, ты на редкость верный человек, — сказал с улыбкой он. — Как полюбил франчакорту, так и любишь. Как ненавидел шампанское, так и ненавидишь. А то, что в Шампани есть маленькие хозяйства — не «вдова» и не «моэт», — которые страшно уважаемы самими шампанскими виноделами, ты будто не слышал? А это, между прочим, наше новое направление. Тут настоящие открытия. Заканчивай работу, звони, поговорим об этом.

А вот и совсем весна. У метро «Аэропорт» открылся торговый центр — трехэтажный куб стекла, я с трудом втиснул «Нексию», уже с летними колесами, в щель между прочими и пошел потолкаться среди людей, музыки и смеха.

Враг приобрел имя, но лица у него так и не было. Оставалось понять не так уж много. Но, во-первых, понять — это еще достижимо, а вот что потом? Не собирался же я единолично уничтожить вот этих загадочных ААА.

А во-вторых — ну, даже если бы уничтожил, что потом?

Что я буду делать?

Ну, то есть понятно что. Начну ходит в фитнес, заодно снимать там потных женщин с крепкой попкой. А точнее, по опыту, это они будут меня снимать.

Но кроме этого?

Кукушка-кукушка, скажи, что я буду делать в этой жизни, если все, чем я начинаю заниматься, кто-то у меня отбирает и ломает?

Музыка под уходящим вверх стеклянным потолком смолкла и зазвучала снова, мягко и торжественно.

«Эй, ты, ты — дитя в моей голове, — сказал голос Элтона Джона, — ты еще не родился, твое первое слово еще не сказано. Но я знаю — ты будешь благословен!»

О чем это он, вдруг пришло мне в голову. Конечно, я давно знаю эту песню, но до сего дня я был уверен, что тут колыбельная только что родившемуся вполне конкретному карапузу. Я никогда всерьез не вдумывался в самую первую строчку, не слышал ее всерьез. И что это значит: «дитя», или «ребенок» — в голове? Это не просто о человечке в пеленках, тут все сложнее. И это очень важно.

Он мне что-то хочет сказать, ответить на мой вопрос, подумал я.

Но тут же вздохнул и пошел рассматривать выставку сувенирных рыцарей в фальшивых латах и с бесполезными мечами. Нельзя так, уважаемый Сергей Рокотов. Не надо слышать голоса в динамиках, обращающиеся лично к тебе. Не следует разговаривать с самим собой, с зеркалом или с едой на кухне. И более всего — не надо ходить взрывать Чубайса. Надо представить себе, что Чубайс — это такое сказочное создание, вроде сверкающего алмазной крошкой единорога, которого никогда не следует взрывать. И все будет хорошо.

«Я обещаю тебе это, я обещаю тебе это — ты будешь благословен!» — нежно пел голос под стеклянной крышей.

Пора подводить некоторые итоги.

Рынок моды и рынок вина — нечто растущее без предела вверх. Купи себе перспективное хозяйство сегодня — и ты продашь его через пять лет с очевидной прибылью, это даже проще — торговать воздухом, чем ждать денег от продаж вина как таковых. Хотя и второй вариант тоже неплох.

И эта торговля воздухом — вполне законное занятие, так что, если я напечатаю где-нибудь данные о том, что какая-то ААА хочет затмить да хоть Diageo — они мне только спасибо скажут.

Другое дело — методы скупки. Этим мы сейчас займемся всерьез, но ведь, как всегда, виновными будут мелкие наемные рейдеры. Да, эти ААА нанимают всякую шваль, даже попросту убийц. Таков их стиль — торопятся и жадничают. Но ты еще докажи, что эта шваль выполняла их прямые указания. Ну не тех наняли.

Кроме того, я еще всерьез ничего не знаю. Банки, говорит Антон. Какие? А если посмотреть, какой банк обслуживал замок Зоргенштайн?

Три дня поисков и визит к моим банкирам (ведь я теперь был уважаемым клиентом) дал ответ: Первый банк Гибралтара.

Ничего себе — четвертый банк Европы по объемам операций. Гигант. Тираннозавр.

Ну а теперь… раз такие вещи, оказывается, можно выяснять… перед продолжением — небольшая проверка.

— Альберт, — сказал я в трубку. — Ты жив? Ты делаешь вино? Отлично. А скажи мне, пожалуйста, возвращаясь к истории с отравлением, — тебе знаком такой Первый банк Гибралтара? Не знаешь ли ты, кого из германских виноделов он обслуживает, кроме Зоргенштайна?

И повисла странная пауза.

— Сергей, — наконец зазвучал голос в трубке. — Я могу дать тебе телефон и адрес моих банкиров во Франкфурте, если ты уж так хочешь с ними поговорить. Кого еще они обслуживают — пусть сами расскажут.

Теперь уже замолчал я.

Ресторан Альберта, вспомнил я. Который выглядел заброшенным и тихим. Вся печальная атмосфера его когда-то бурлившего хозяйства.

— Альберт, — наконец нашел я голос, — у тебя что, не было выхода? Тебя тоже купили эти негодяи? Да что бы тебе было подождать?

— Приезжай сюда, Сергей, — послышался вздох. — Давай говорить о вине, о жизни, о стихах. Я продолжаю делать свое вино — и это главное.

Вот так.

Так они работают. Банк знает о том, кто оказался в долгах. И сдает информацию… да хоть своим акционерам. Те нанимают или приличных людей, или, как в данном случае — поскольку торопятся — всякую мразь. Та, вдобавок, иногда и сама сбивает цену. Известными методами.

Допустим, я составлю список подобных приобретений господ ААА, приложу список банков, а заодно какие-нибудь газетные или даже полицейские отчеты о странных событиях, сопровождавших эти покупки. Не доказательство, но…

А дальше — хуже. В винном мире я еще как-то разберусь, но мир высокой моды… А ведь там эти ребята наверняка тоже успели натворить много интересного. Сколько придется там копаться и в какую сумму эта наука обойдется?

Зато я кое-что соображаю в некоем другом мире. Мире журналов и газет.

Допустим, эти ААА просто хотят повторить опыт LVMH, где к напиткам добавлены сумочки, платья и прочая роскошь. Все правильно говорит замечательная Наталья, жена Антона — да я же помню и никогда не забуду одно из ее платьев. Я тогда посмотрел на ее обнаженную спину и тупо замолчал. Она усмехнулась и, довольная, оставила меня стоять там, как идиота.