Разоблаченная Изида. Том I - Елена Блаватская

Искренний скептицизм по отношению бессмертия человеческой души есть расстройство, уродство физического мозга, и как таковой он существовал во все века. Так же, как рождаются дети с «сорочкой» на голове, так же существуют люди, которые до своего последнего часа неспособны избавиться от такой «сорочки», очевидно, закрывающей их органы духовности. Но то чувство, которое заставляет их отрицать возможность духовных и магических феноменов, – совсем другое. И истинное имя тому чувству – тщеславие. «Мы не можем ни производить этого феномена ни объяснить его, следовательно, его не существует и больше того, его никогда не существовало». Вот, таков неопровержимый аргумент, выдвигаемый философами наших дней. Каких-то 30 лет назад Е. Салверт поразил мир «легковерных» своим сочинением «Философия магии». Книга претендовала на раскрытие всех чудес Библии так же, как и чудес языческих святилищ. Резюме этой книги таково: долгие годы наблюдений; накопление больших познаний (больших – по сравнению с невежеством тех дней) по естествознанию и философии; обманы; ловкость рук; оптика; фантасмагория; преувеличения. Окончательный логический вывод: тауматурги, пророки, маги – негодяи и воры; остальные люди – дураки.

Среди других, решительно преподносимых читателю доказательств, у него имеется следующее:

«Восторженные ученики Ямвлиха утверждали, что когда он молился, то поднимался в воздух на высоту 10 кубит[108] от земли, и простофили, хотя они были христианами, были настолько просты, что приписали то же самое чудо Св. Кларе и Св. Франциску Ассизскому» [123,англ. пер., с. 47].

Сотни путешественников заявляли, что они видели, как факиры производят тот же самый феномен, но все их считают лжецами или людьми, подверженными галлюцинациям. Но только что вчера очевидцем этого феномена был известный ученый. Феномен был осуществлен в условиях контроля, и мистер Крукс признал его неподдельным и исключающим возможность какого-либо обмана. Так что этот феномен видели и засвидетельствовали многочисленные свидетели, но теперь им не верят.

Мир твоему ученому праху, о, легковерный Евсебий Салверт! Кто знает, может быть, еще до конца нынешнего столетия народная мудрость изобретет новую поговорку:

«Легковерен как ученый»

Почему должно казаться таким невозможным, что, когда дух отделился от своего тела, он может обладать силой, чтобы оживлять некую быстро исчезающую форму, сотканную из этой магической «психической» или «эвктенической» или «эфирной» энергии с помощью элементарнее, которые снабжают ее сублимированной материей из своих собственных тел? Единственное затруднение-это понимать тот факт, что окружающее пространство не есть пустота, а резервуар, наполненный до пределов образцами всего, что когда-либо было, что есть и что будет, а также сущностями бесчисленных рас, непохожих на нашу. Кажущиеся сверхъестественными факты (сверхъестественными потому, что открыто противоречат естественным законам тяготения, как в вышеприведенных примерах левитации) признаны многими учеными. Каждый, кто осиливался исследовать их тщательно, был вынужден признать их существование. Только в своих безуспешных усилиях объяснить эти феномены теориями, обоснованными на законах таких сил, которые уже известны, некоторые из высших представителей науки запутались в неразрешимые трудности!

В своем «Резюме» де Мирвиль описывает аргументацию этих противников спиритуализма, как состоящую из пяти парадоксов, которые он называет безумиями.

Первое безумие: это безумие Фарадея, который объясняет феномен столоверчения столом, который толкает вас «вследствие сопротивления, толкающего его обратно».

Второе безумие: это безумие Бабинэ, объясняющего все сообщения (которые стол делал посредством стуков), как он говорит, – «честно и добросовестно, с полной сознательностью и правильно во всех отношениях» – чревовещанием, – применение которого подразумевает вероломство.

Третье безумие: это безумие доктора Шевроля, объясняющего передвижение мебели без прикосновения предварительным приобретением этой способности.

Четвертое безумие: это безумие Французского Института и его членов, которые выразили согласие признать чудеса при условии, что последние ни в каком виде не будут противоречить естественным законам, которые им известны.

Пятое безумие: это безумие де Гаспарина, старающегося представить публике в качестве простых и совершенно элементарных явлений то, что все отвергают, потому что никогда не видали подобных явлений [126, с. 159].

В то время как великие с мировыми именами ученые пускаются в такие фантастические теории, некоторые менее известные неврологи находят объяснение оккультных феноменов всякого рода в ненормальных испарениях в результате эпилепсии [133]. Другой хотел бы лечить медиумов (и поэтов тоже, как мы догадываемся) ассафетидой и аммиаком [111], и объявляет каждого, кто верит в спиритуалистические явления, сумасшедшим или галлюцинирующим мистиком.

Последнему, некоему лектору и патологу, рекомендуем очень разумный совет, который можно найти в Библии, в Новом Завете: «Врач, исцелись сам». Поистине, ни один человек в здравом уме не станет так размашисто бросать обвинения в сумасшествии четыремстам сорока шести миллионам людей в различных частях света, которые верят в сношения духов с ними!

Принимая во внимание все это, нам остается только удивляться нелепой самонадеянности этих людей, которые по праву своей учености претендуют, чтобы их рассматривали как каких-то верховных жрецов науки, призванных классифицировать феномены, о которых они ничего не знают. Несомненно, несколько миллионов их сограждан, если они введены в заблуждение, заслуживают, по крайней мере, столько же внимания, сколько уделяется жукам – картофельным вредителям и стрекозам! Но вместо этого, что мы находим? Конгресс Соединенных Штатов, по требованию Американского Общества поощрения науки, утверждает устав организации национальных комиссий по изучению насекомых; химики занимаются кипячением лягушек и жуков; геологи на досуге забавляются остеологическими обзорами бронированных ганоид и обсуждают одонтологию различных видов dinichtys; а энтузиазм энтомологов завел их так далеко, что они на ужин съедают вареных и жареных кузнечиков – и даже в супе.[109] А тем временем миллионы американцев или теряют голову в путанице «сумасшедших заблуждений», по мнению некоторых весьма ученых энциклопедистов, или же гибнут физически от «нервных расстройств», вызванных медиумистическим диатезом.

В одно время было основание надеяться, что русские ученые возьмут на себя задачу тщательно и беспристрастно исследовать феномены. Была назначена комиссия Петербургским университетом, возглавляемая великим физиком профессором Менделеевым. Была объявлена программа на серию сорока сеансов, чтобы испытать медиумов и приглашались все, принадлежащие к этому классу, если они пожелают приехать в российскую столицу и подвергнуться исследованию. Как правило, они отказались – несомненно потому, что предвидели ловушку, которая там была им уготовлена. После восьми заседаний, по ничтожному поводу и как раз тогда, когда заседания становились интересными, комиссия предрешила дело и опубликовала решение, противоречащее утверждениям медиумизма. Вместо того, чтобы придерживаться достойных науки методов, они насадили шпионов, которые должны были подглядывать в замочные скважины. Профессор Менделеев заявил в публичной лекции, что спиритуализм или любое подобное ему верование в бессмертие души есть смесь суеверия, заблуждения и обмана. К этому он добавил, что каждую манифестацию такого рода – включая чтение мыслей, транс и другие психологические феномены – мы должны считать как явления, которые могут быть осуществлены и были осуществлены хитрой аппаратурой, скрываемой под одеждой медиумов!

После такого публичного выявления невежества и предвзятого мнения мистер Бутлеров, профессор химии Петербургского университета, и мистер Аксаков, государственный советник в том же городе, которые были приглашены в комиссию, чтобы помогать ей в исследовании медиумов, настолько этим разочаровались, что отказались от участия в комиссии. После опубликования их протеста в русских газетах, их поддерживало большинство прессы, которая не щадила высмеиванием ни Менделеева ни его официального комитета. Публика отнеслась к этому делу справедливо. Сто тридцать имен наиболее влиятельных лиц лучшего Петербургского общества, многие из них совсем не спиритуалисты, а просто исследователи, добавились к заслуженному протесту.