Плохая война - Борис Вячеславович Конофальский

– Осмотрю, – милостиво согласился Волков.

– Коли будут замечания, удосужьтесь сказать. Нам ваше слово будет очень интересно.

– Удосужусь, – обещал кавалер.

На площади при его приближении стали бить барабаны и снова, как и вчера, зазвенели на весь город трубы. Перед ратушей в прямоугольник выстроились двести солдат в хорошем доспехе, при пиках и алебардах. Тут же были три десятка всадников и вчерашние аркебузиры.

Капитан из местных кланялся кавалеру и просил пройти вдоль фронта. Волков пошел, и жена его шла. Шла важно, высоко подняв голову, как и положено дочери графа и жене знаменитого воина.

Волков сразу понял, с первого взгляда, что солдаты эти его солдатам не чета, а злым горным мужикам – и тем более. Горожане, что полагают себя храбрецами, что ни походов, ни сражений не знали. Младшие сыновья мясников, колбасников да пекарей, что служат по муниципальному набору от коммун да гильдий, чтобы отцы городского налога платили меньше, и только в страже.

Но ругать перед их капитаном он солдат этих не стал, чтобы не обижать начальника, и спросил только:

– Отчего же у вас нет арбалетчиков?

– Есть арбалетчики, есть, – заверял его капитан, идя на полшага сзади него. – Сто двадцать человек будет по спискам. Просто с этой ротой не хотели их собирать.

Волков понимающе кивал.

– А пушки у вас есть?

– Есть, а как же, двенадцать штук, на стенах все. Восемь малых кулеврин, одна кулеврина ординара, две бомбарды и на южной стене картауна без лафета, – подробно перечислял капитан. – Порох всегда в избытке, картечи разные, ядра почти все чугунные, только для картауны есть каменные, и то немного.

– Прекрасно, прекрасно, – говорил Волков, но, честно говоря, он не понимал, зачем ему все это показывают.

– Что-нибудь скажете? – интересовался секретарь городского совета. – Показались ли вам наши солдаты из первой роты?

– Доспех у всех хороший, сами весьма бодры, капитан кажется разумным, – говорил кавалер, а секретарь вроде как запоминал. – Но ничего я вам о ваших солдатах верного не скажу, пока не побуду с ними в походе, не увижу, как строятся и как строй держат, не посмотрю ваших сержантов в деле.

Секретарь кивал понимающе. На том смотр был закончен. И Волкова и его жену попросили в ратушу.

* * *

Снова их сажали за центральный стол, что был на две ступеньки выше всех других, на самое почетное место. Снова слуги стали разносить по столам хлеба и сыры, разливать вино в красивые стаканы из разноцветного стекла. Снова зал заполнялся городской знатью. И снова подле него сидела жена, а за ней епископ, приехавший к обеду, слева от него разместился бургомистр.

Но теперь прямо перед Волковым, у ступеней, стоял отдельный стол, за который никого не сажали, он и покрыт был не скатертью белой, как прочие столы, а хорошим сукном.

Волков есть не хотел, с завтрака еще не проголодался, только отпивал вино понемногу. А вот у Элеоноры Августы вдруг разыгрался аппетит, она отламывала куски от хлебов и жадно ела их без мяса, сыра или соуса. Кавалер косился на жену с удивлением, и, кажется, он такой был не один.

– Госпожа моя, может, дождетесь блюд, к чему есть один хлеб? – тихо сказал он ей.

– Не могу сдержаться, – отвечала жена, – уж очень хорош здесь хлеб. Надо бы для нашей Марии выведать рецепт, хочу и дома такой хлеб печь.

Волков на всякий случай отломил себе кусочек хлеба, попробовал. Хлеб как хлеб, хороший, из хорошей пшеницы, жирный, с маслом, чуть сладкий, но ничего необычного. А жена продолжала его есть.

И тут он снова увидал Бригитт среди господ. Снова она сидела между Брюнхвальдом и фон Клаузевицем. Черт бы побрал этого красавца. И кавалер с неудовольствием вспомнил вчерашний их разговор. И ее наглость, и смешки из-за двери. Он повернулся к бургомистру.

– Там, на улице, я видал удивительную карету, она со стеклами и, кажется, с мягкими креслами внутри, а не с лавками.

– Да, это наш каретный мастер Бихлер делает такие, одну из его карет купила сама герцогиня.

– Герцогиня? – с уважением переспросил Волков.

– Да-да, ее высочество ездит в такой же карете. На них сейчас большой спрос. Господа в очередь стоят за такими каретами.

– Вот как? – Волков на секунду задумался и потом продолжил: – Вы, кажется, хотели подарить мне коня?

– Великолепного коня, – важно подтвердил первый консул города Малена господин Виллегунд.

– А нельзя ли вместо коня подарить мне такую карету?

Важность тут же слетела с лица бургомистра, в его лице появилось напряжение. Кавалер понял природу оного и сразу добавил:

– Разницу между стоимостью коня и стоимостью кареты я доплачу.

Эти его слова изменили настрой бургомистра.

– Сейчас я все выясню, – сказал он и встал из-за стола.

А Волков снова стал смотреть то на жену, как та ест хлеб, то на красавицу Бригитт, как та болтает с его офицерами. Он хотел поговорить с епископом о будущей свадьбе племянницы, но старик, кажется, устал и дремал в кресле.

А тут и первые блюда понесли. Уже поставили перед кавалером блюдо с котлетами на кости из ягненка, он уже взял себе одну, хотя все еще не хотел есть, как вернулся бургомистр. Он улыбался, и Волков сразу понял, что несет бургомистр вести добрые.

– У Бихлера как раз есть готовая карета, заказчик не внес за нее деньги вовремя, и Бихлер готов уступить ее нам.

– Отлично, – обрадовался Волков.

– Совет города выделил на подарок для вас сто восемьдесят талеров…

«Ах, какой это должен был быть конь, раз он стоит такую гору серебра!»

– …так что вам придется доплатить всего сто шестьдесят монет, – закончил господин Виллегунд.

«Сто шестьдесят! Всего!» Сумма была огромной, но Волков вида не показал.

– Конечно. И что же, карету я смогу забрать сегодня?

– Да-да, – кивал бургомистр. – Ее доставят на площадь к ратуше. Бихлер распорядится.

– Я благодарен вам, господин первый консул, – улыбался Волков.

– Рад услужить вам, кавалер, – улыбался ему в ответ бургомистр.

И тут оглушительно взревели трубы, ревели они прямо в здании ратуши.

– О господи! – с перепуга воскликнула госпожа Эшбахт и руку свою положила на руку его. – Отчего же они так шумят?!

Волков и сам не знал, он видел, как за трубачами под городским знаменем к нему через весь зал идет процессия во главе все с тем же городским секретарем, имени которого кавалер не помнил. Перед пустым столом процессия остановилась. Секретарь расправил на груди серебряную цепь с гербом города Малена, достал из мехов своей