ЭТНОС. Часть первая — ’Парадигма’ - Павел Сергеевич Иевлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И на что это влияет?
— Это облегчает процесс «раскрестьянивания». В нашем мире церковь ему оппонировала, здесь будет администрировать.
— Процесс чего?
— Нам нужно сокращать долю населения, занятую в аграрном производстве. Развитие торгово-промышленной экономики требует урбанизации. Рассеянная мануфактура на селе предъявляет повышенный спрос на рабочую силу, что делает труд более дорогим. Нам надо концентрировать трудовой ресурс, для этого нужно оторвать его от земли. Этот процесс при промышленной революции идёт сам собой, но медленно, гораздо медленнее, чем нам нужно. Английская промышленная революция, сделавшая Британию в нашем мире державой номер один на столетия, началась в шестнадцатом веке с политики «огораживания» — насильственной ликвидации общинных земель. Крестьянство нищало и подавалось в города, где становилось почти дармовым трудовым ресурсом. Здесь для этого такие же благоприятные условия. В Англии основная масса пахотной земли находилась в руках дворян, церкви и короны, а здесь она принадлежит лендлорду, то есть тебе. Здешние вилланы не фригольдеры, а копигольдеры. Они передают землю по наследству, но лишь с твоего согласия и за плату. Потому что арендаторы, а не владельцы. Достаточно повысить эту плату, чтобы они остались без земли и превратились в деклассированный элемент — субстрат будущего пролетариата.
— То есть, — уточнил я, — вы будете моим именем вышвыривать крестьян с их земель, обрекая на голод и страдания?
— А ты как думал? Исторический процесс несентиментален.
Мда, похоже, что в учебники я могу войти совсем не так красиво, как мне думалось.
* * *
Эпическое полотно «Графиня Нагма Док Морикарская принимает подданных» достойна кисти более талантливого живописца, чем я. Моё белокурое дитя непринуждённо, поджав под себя одну ногу, сидит на троне… Ну, как на троне, — на графском главном кресле в графском главном зале, и даже корона у неё на голове есть. Маленький, но настоящий золотой венец. Графьям, оказывается, тоже положено.
Подданные жаждут графского внимания, и Джулиана настояла, что мы должны устраивать вот такие показательные приёмы. Допускают к нашим ногам не всех, по какому принципу и кто именно производит отбор просителей, понятия не имею. Однако вопросы у них бытового характера и легко решаемые без ущерба для нашей благостной репутации. Рубить младенца пополам, как царю Соломону в известной притче, предлагать не приходится. Довольно много просьб принять кого-то в одно из подопечных мне «Михайловских» заведений, пристроить родственника в лечебницу и всё такое. Мы не отказываем, селяне благодарны, все на позитиве. Создаём запас репутации, чтобы было что просрать в будущих жёстких реформах. Аграрии ещё не знают, что немалой их части предстоит в ближайшее время расстаться со своей тяжёлой, но привычной жизнью виллана и пополнить ряды того, что Джулиана с усмешкой назвала трудовым ресурсом.
На мануфактурах бывшие крестьяне не нужны. Толкового пролетариата, а уж тем более, протоинженерной прослойки «мастеров», зародыша будущей технической интеллигенции, из них не выйдет — эту нишу мы оставим их детям. Но графству в ближайшее время понадобится множество чернорабочих самой примитивной — хватай и тащи — занятости. Лесоповал, дорожные и горные работы и всё такое. Одних землекопов орда — а где их взять, если все землю пашут? В архаичной аграрной системе нет свободных рук и почти не существует наёмного труда.
— Но кто будет кормить эту толпу чернорабочих? — удивляюсь я. — Если вилланы поменяют соху на кайло, откуда возьмётся продовольствие?
— Не волнуйся, — смеётся Фред, — голод твоему графству не грозит. Используемые тут агротехнологии настолько слабопродуктивны, что даже небольшой их апгрейд высвободит половину занятых в поле, а сельхозпродукции при этом станет больше.
— Это как?
— Первое, мы завезли новый посевной материал, который с тех же площадей даёт впятеро больший урожай. Второе, мы внедрим интенсивный севооборот, о котором местные понятия не имеют. Третье, и главное, проведём укрупнение агрохозяйственных единиц. Главное оно для тебя как графа, потому что земля твоя и перераспределяться будет твоей волей.
— Мне предстоит озвучить несколько непопулярных решений? — догадался я.
— Ага, и ещё каких! Ты запретишь дробление земель на семейные наделы, выделив все лучшие пахотные площади тем, кто способен обрабатывать их десятками квадратных миль. В одиночку это не потянет никто, так что крестьянам придётся объединяться для совместного труда. Но есть и чем подсластить пилюлю. Таким объединениям графский управляющий будет выделять пахотную технику: стальные конные плуги, механические сеялки и косилки — всё это с крепкими лошадьми с графских арендных конюшен. Потому что сохой эти площади не поднять. Большую часть урожая ты, разумеется, заберёшь, но то, что им останется, всё равно будет заметно больше того, что они наковыривают сейчас со своих делянок.
— Но объяснить им это будет трудновато…
— Да, тебя будут проклинать, готовься. Впрочем, из графского замка крестьянские страдания видны плохо, так что перетопчешься для пользы дела. Нам нужны рабочие руки прямо сейчас, ждать, пока подрастёт следующее, не выбитое Красным Мором поколение, некогда.
— Понятно. Колхоз, значит. Дело, как известно, добровольное: хочешь вступай, хочешь — попробуй не вступи. Но куда вы их собрались задействовать?
— Пойдём, покажу!
* * *
— Торжественный момент, Ваше Величество, — сообщает Императору его младший брат.
— А я и не знал, что он тут, — шепчу я Фреду.
— Перидор поручил ему курировать проект.
— Прям курировать? — удивился я.
— Не скажи, Джерис совсем не дурак, просто ему не повезло родиться позже. Джулз даже рассматривала вариант замены Перидора на него, но это, конечно, большая тайна.
— В каком смысле «замены»?
— Не спрашивай, ты не хочешь это знать. Впрочем, решили оставить как есть — текущий Император не так амбициозен, но потому и надёжнее как партнёр.
— А что за проект?
— А сейчас увидишь…
Мы собрались на заднем дворе замка, который формально принадлежит мне, но тут я ещё не был. Не было времени осмотреть владения. Здесь расположено нечто вроде здоровенного каретного сарая, с массивными деревянными воротами. К ним неторопливо подошёл Теконис. Положил руки на доски, постоял задумчиво, потом отошёл и кивнул — можно, мол.
К створке подошёл Слон и, взявшись за кованое кольцо, аккуратно, но
