Завещание Джона Локка, приверженца мира, философа и англичанина - Анатолий Яковлев

Прислушиваясь к Марии, Вильгельм в какой-то мере доверял этой группе, поручив ей после подавления яковитского мятежа в Ирландии заняться восстановлением ирландской церкви. После смерти Марии в 1694 г. они стали отвечать и за церковные назначения. Разумеется, поддержка Вильгельма англиканской церковью не ограничивалась только этой группой. В число новых его сторонников вошли Ричард Киддер, Уильям Ллойд, Ральф Баркер, Джордж Ройс, Джон Хартклиф. В орбиту новой власти поначалу попал также епископ Лондонский Генри Комптон, который в марте 1689 г. рукоположил нового епископа Солсберийского, а в апреле короновал Вильгельма и Марию. Комптон дистанцировался от Бернета и его круга лишь после того, как его соперник Тиллотсон получил пост архиепископа Кентерберийского.

В группу поддержки Вильгельма, иначе говоря – вильгельмитов, входили, разумеется, не только духовные лица, которых можно было бы назвать церковными вильгельмитами, но также политики и литераторы – вильгельмиты светские. Среди них самую активную роль в 1689–1693 гг. играл государственный секретарь граф Ноттингем – давний патрон Шарпа, Тенисона, Стиллингфлита и Тиллотсона, в свое время оказавший помощь Бернету при издании его «Истории реформации в Церкви Англии». Во второй половине 1690-х гг. место Ноттингема в группе сторонников Вильгельма занял Сомерс. К пропаганде политики Вильгельма были привлечены профессиональные памфлетисты, например Даниель Дефо.

Одной из главных задач Бернета и его круга стала, если можно так выразиться, «национализация» короля-иностранца, попытка справиться с антиголландской ксенофобией, активно подогревавшейся яковитской пропагандой. Последняя предупреждала англичан, что в планы голландцев входит ликвидация английского образа жизни, введение собственной тиранической версии республики, распространение безбожной пресвитерианской религии, подрыв национальной торговли, введение новых – иностранных и грабительских – налогов и акцизов. Одной из важнейших линий аргументации яковитов стало изображение Якова как «отца народа», а Вильгельма и Марии – как неблагодарных, эгоистичных и амбициозных, жадных до власти детей.

В ответ на эти обвинения Бернет заявлял, что английский народ является богоизбранным, новым Израилем (т. е. народом Божьим), однако поражен грехом и обречен на гибель в случае неподчинения Божьей воле. Таким образом, патриотизм, в изображении вильгельмитской пропаганды, заключался не в защите «отца народа» Якова, поскольку и «отец», и «народ» погрязли в грехе, а в принятии «очищающего» правителя – истинного патриота Англии, воплощения Англии безгрешной – государя, действия которого спасут весь народ, оправдав его в глазах карающего Бога.

Второй важнейшей задачей стала «национализация войны», которую очень многие в Англии считали не «своей», а «голландской», отнимающей у англичан массу средств, практически обескровливающей страну. Отвечая на это, вильгельмиты изображали английскую реформацию как часть общего процесса очищения и панъевропейской борьбы за освобождение от разложения и греха, – даже, как диктовала логика, частью некоей универсальной истинной церкви, «протестантского интернационала», борющегося с «ложной церковью», «папизмом» в его французском обличье.

В пропаганде вильгельмитов английский патриотизм обретал черты некоего высшего национализма, в смысле той роли, которую он должен был играть в союзе наций, действующих во имя общей миссии. Вторжение в Англию описывалось как часть интернационального протестантского крестового похода, в котором Нидерланды и Англия были партнерами. Соответственно Вильгельм представлялся как командующий Божьими интернациональными вооруженными силами, действующими равно в Ирландии, Фландрии и на других полях сражений за рубежом.

При этом, учитывая существование антифранцузской Лиги, в которую входили католические Австрия и Испания, а также, по сути дела, – как ни парадоксально – поддержавший вторжение Ватикан, пропагандисты Бернета делали важную поправку, заявляя, что война должна вестись не против католицизма как такового, а против французского двора и «государя тьмы». Смягчению позиции по отношению к католикам служил также тот аргумент, что они не являются злом как таковым, но представляют собой людей заблуждающихся. Таким образом, по мысли Бернета, главным врагом является не католическая религия сама по себе, а некие злые, жестокие силы, в настоящий момент воплощенные в режиме Людовика (антихриста) и в Версале (Вавилоне). Английские войска за рубежом, по выражению Томаса Тенисона, воюют «во имя того Бога, который воистину есть Бог воинств небесных» [329] .

В 1690-х гг. Англия и Нидерланды под командованием короля Вильгельма III в составе Аугсбургской лиги, или, лучше сказать, Великого альянса, в который входили также Австрия и Испания, вели Девятилетнюю войну против Франции, начавшуюся (еще без участия Англии) в сентябре 1688 г. Альянс был многоконфессиональным и включал, помимо англикан, нидерландских кальвинистов, бранденбургских лютеран и габсбургских католиков.

Еще до своего вторжения в Англию принц Оранский обещал императору Леопольду I обеспечить толерантное отношение к католикам-рекьюзантам, а в январе 1689 г. заверил испанского и австрийского послов, а через них и римского папу, что со временем католики получат права на полную толерантность и что вторжение в Англию направлено против короля Франции, а не против католиков. Вильгельм не мог допустить создания католической лиги, а для этого ему необходимо было поддерживать союзнические отношения с теми европейскими государствами, во главе которых стояли католики.

В 1680-х гг. Людовик XIV вступил в конфликт с папой Иннокентием XI по вопросам, связанным с контролем над французской церковью, правами французского посольства в Риме и избранием архиепископа-курфюрста Кёльна. К осени 1688 г. отношения с Римом испортились до такой степени, что во французской прессе была развернута кампания очернения папы. Людовик даже подумывал о нападении на папское государство и с этой целью держал в Средиземном море флот. Именно по этой причине, к которой следует добавить заговор на английском флоте, голландский флот смог беспрепятственно пересечь Ла-Манш, а французский король оказался неспособен поддержать Якова II. Со своей стороны, Иннокентий XI одобрил вторжение принца Оранского в Англию и «славную революцию», сочтя эти события ударом по Людовику. В ответ Людовик обвинил папу в пособничестве Вильгельму в деле смещения законного католического монарха.

Надо сказать, что в конце 1680-х гг. Вильгельм оказался в уникальной ситуации. С одной стороны, находясь в окружении католических государств, он должен был всячески доказывать, что причиной вторжения в Англию является не защита протестантизма, а необходимость противостояния французскому экспансионизму. С другой стороны, в самой Англии ему и его соратникам приходилось доказывать, что он действует, защищая протестантизм – в широком, европейском смысле – против католической угрозы. Когда в сентябре 1688 г. голландцы приняли решение о вторжении в Англию, было решено одновременно проводить две разные политико-пропагандистские стратегии.

Чтобы обеспечить поддержку англикан, было сочтено необходимым представить принца Оранского защитником престолонаследия и не акцентировать его приверженность толерантности. При комплектовании войск перед вторжением в Англию офицеры и солдаты католического вероисповедания были оставлены защищать голландскую землю, а вместо них призваны гугеноты. В то же время необходимо было обеспечить поддержку английских диссентеров, которые получили соответствующие заверения в толерантности. Вообще говоря, не было ни одной конфессии, которой Вильгельм не пообещал бы толерантность, в том случае если это шло на пользу военным действиям.

Вторая линия пропаганды, напротив, была направлена на то, чтобы не акцентировать приверженность Вильгельма англиканской супрематии и подчеркивать вместо этого его приверженность толерантности, распространенной и на католиков. Эта линия была крайне необходима Нидерландам: Вильгельм больше всего опасался, что, пока его войска и флот будут завоевывать Англию, сухопутные границы республики окажутся незащищенными. «Толерантность» была жизненно необходима и голландским Генеральным штатам, и статхаудеру, а убеждать в приверженности именно этой политике приходилось не только Австрию и Испанию, но всю Европу в целом, в том числе папское государство, Бранденбург, Ганновер и германские княжества, в 1672 г. выступавшие союзниками Людовика в войне с Нидерландами.

В отсутствии сугубо протестантских мотивов необходимо было убедить и голландских католиков. Для этого городские советы в Нидерландах дали гарантии католическому духовенству, что они сами, их церкви и приходы находятся под защитой государства. Одновременно бургомистры вызвали к себе проповедников-кальвинистов и пригрозили им серьезными неприятностями в случае антикатолических выступлений. В Амстердаме и нескольких других городах было разрешено открыть новые католические храмы.