Верная Богу, Царю и Отечеству - Ю. Рассулин

Интересна оценка, которую дает Спиридович Анне Вырубовой. Во-первых, он признает, что подруга Императрицы была «далеко не глупой женщиной», как бы опровергая мнение тех, кто хотел видеть в ней «недостаточно умную женщину». Конечно, последнее было вызвано тем, что она находилась рядом с Царицей, а рядом с Александрой Феодоровной не хотели видеть ничего значительного, ничего достойного внимания и уважения. Сама Анна Александровна и в воспоминаниях, и на допросах действительно иногда называла себя «глупой женщиной». Спиридович называет это «кокетством». Конечно же, он не прав. Во-первых, в такого рода «признаниях» со стороны Анны Александровны звучит горькая ирония, поскольку это мнение открыто выражали слишком многие. А, во-вторых, в этом можно увидеть простое смирение, вполне понятное людям, хотя бы немного знакомым с духовной стороной человеческой жизни. К сожалению, эти внешние знаки духовного опыта Анны Александровны Спиридовичем были не поняты. Здесь сказалось общее предубеждение общества против и Распутина, и Вырубовой, предубеждение образованного светского человека, воспринимающего религию по букве и не способного понять проявление живой веры.

Также Спиридович ошибается, разделяя общепринятое мнение о том, что Анна Вырубова играла какую-то роль в политических делах. В частности, он считает, что через Анну ловкий Протопопов оказывал влияние на Царя и Царицу. При этом приводит тот факт, что в Серафимовском лазарете старшая сестра Воскобойникова была в близких отношениях с министром Внутренних Дел и намеренно была внедрена им в окружение Вырубовой, чтобы через нее узнавать мнения и настроения Царицы. И далее: «И как раньше Вырубова поддерживала Распутина перед Их Величествами, так теперь она поддерживала Протопопова».131

На допросах в Чрезвычайной Следственной Комиссии, а также в своих письменых показаниях Анна Александровна опровергает все эти домыслы. В частности, она говорит, что появление Протопопова в ее госпитале всегда воспринималось ею отрицательно. Более того, она вынуждена была сделать ему замечание, указав на то, что частые посещения Министром Внутренних Дел ее лазарета находит предосудительным и просила более не наносить компрометирующих визитов, затрагивающих репутацию и ее, и ее лечебного заведения.

Телеграммы.

Теперь обратимся к материалу, который поможет более глубоко проникнуть в тот мир, в котором жила Анна Алесандровна Танеева последние дни перед арестом. Арест явился для нее тем рубежом, на котором круто и страшно изменилось привычное течение ее жизни. Но это потом, а пока она продолжала нести свои привычные обязанности, поддерживать общение со многими людьми, вести переписку.

Среди прочих документов в ее архиве находятся около двухсот телеграмм к разным лицам. Почти все они относятся к январю-февралю 1917 года, т.е. ко времени между убийством Григория Нового (Распутина), по-существу, предварившего начало февральской революции, и предательской узурпацией власти самозваной кликой. Для всей Царской Семьи и для Анны Александровны это был очень трудный период тягостных ожиданий и предчувствия того, что на Россию неотвратимо надвигается что-то очень страшное и неумолимое в своей неизбежности. Кампания клеветы и травли Самодержавного Царя и Царицы достигла небывалых размеров, атмосфера столичной жизни все более накалялась, а подчас становилась просто невыносимой. В связи с разжигаемой в печати, в Думе, в обществе истерией вокруг имен Императрицы и Анны Вырубовой (которых, напомним, пытались выставить чуть ли не как германских шпионок) далеко не напрасными стали опасения за саму их жизнь. Анна Александровна по распоряжению Императрицы вынуждена была покинуть свой уютный домик в Царском Селе и перебраться во Дворец.

Это новое положение не отразилось на повседневных ее обязанностях, которые были связаны с исполнением поручений Императрицы, а также с необходимостью продолжать руководство любимым детищем - Серафимовским лазаретом-убежищем. Анна Александровна несла еще одно «послушание», на которое ее, по всей видимости, никто специально не «благословлял» и которое было делом исключительно ее совести. Речь идет о выполнении посреднической миссии между Императорской Четой и многочисленными просителями, обращавшимися за помощью к ней по самым разнообразным делам. Среди обращавшихся были и друзья, и знакомые, и мало знакомые, и совсем не знакомые люди, видевшие в ней если не всесильного, то достаточно могущественного при Дворе человека. К ней обращались за помощью, писали письма, слали телеграммы, передавали прошения. По-видимому, такая практика сложилась давно.

Обращались к ней все, и она никому не отказывала, помогала и делала, что могла и как могла. Вот как сама Анна Александровна относилась к этой своей деятельности:

«И все говорили в один голос: «Ваше одно слово все устроит». Господь свидетель, что я никого не гнала вон, но положение мое было очень трудное. Если я за кого просила то или иное должностное лицо, то лишь потому, что именно я прошу - скорее отказывали; а убедить в этом бедноту было также трудно, как уверить ее в том, что у меня нет денег.

Помню случай с одной дамой. Придя ко мне, она стала требовать, чтобы я содействовала назначению ее мужа губернатором. Когда я начала убеждать ее, что не могу ничего сделать, она раскричалась на меня и грозила мне отомстить…

Настоящей нужде я старалась по мере сил помочь, но сознаюсь, что не сделала и половины того, что могла; посидев в тюрьмах и часто голодая и нуждаясь, я каюсь ежечасно, что мало думала о страдании и горе других, - особенно же заключенных; им и калекам хотела бы посвятить жизнь, если Господь приведет когда-либо вернуться на Родину».132

Вряд ли телеграммы, где отражена эта деятельность, представляли ценность для самой Анны Александровны. Скорее всего, тексты телеграмм сразу же после отправки уничтожались как малозначащие, кроме, пожалуй, тех, которые могли служить памятью о наиболее значительных в ее жизни событиях или о дорогих для нее людях. К такого рода посланиям, несомненно, относятся открытки с поздравлениями Царю и Царице, а также некоторые телеграммы, например, посланные ею из Тобольска. Безусловно, сюда же относятся телеграммы от Григория Ефимовича Нового (Распутина), а также телеграммы, связанные с его именем, но посланные от других лиц. Таких телеграмм немного. Основная же масса отражает обычную деловую переписку или рядовые поздравления по поводу знаменательных дат (именины, годовщина основания лазарета).

Эти телеграммы сохранились лишь благодаря тому, что они были посланы непосредственно перед началом революции. В соответствии с заведенным порядком телеграммы хранились на почте в течение по крайней мере нескольких месяцев с момента их отправки. Это позволило новому правительству арестовать и захватить всю исходящую и входящую в Царское Село корреспонденцию за два месяца текущего 1917-го года. За предыдущий год, по всей видимости, все бланки телеграмм были уже уничтожены. Кроме того, к делу были подшиты телеграммы, письма, поздравления, записки, которые хранились у Анны Вырубовой дома в Царском Селе и были изъяты в результате обысков, последовавших за ее арестом, а также те документы, которые были изъяты у Их Величеств в Александровском Дворце.