Сент-Женевьев-де-Буа. Русский погост в предместье Парижа - Борис Михайлович Носик

дальнейшему проникновению агентов ГПУ в аппарат РОВС), начальником Союза стал один из самых блестящих русских военачальников генерал Миллер, который вел более осторожную политику, чем Кутепов, но в рамках Союза сразу зародилась оппозиция, умело манипулируемая советской разведкой. Кроме противника осторожного Миллера, генерала Шатилова, в центре интриг (вполне типичных для тесного поприща эмигрантских организаций) стоял молодой генерал, герой Корниловского полка Николай Скоблин, более известный широкой эмигрантской публике как «генерал Плевицкий», ибо он был женат на популярнейшей эстрадной певице Надежде Плевицкой. Эта певица еще до революции была известна в Петербурге – во дворце и в кафешантанах – своим прочувствованным исполнением народных песен. Ко времени встречи с молоденьким генералом она прошла лихой путь от родной курской деревни (ее часто звали «курским соловьем») и монастырской кельи через кафешантаны Киева, концертные залы и богатые салоны Петербурга и Царского Села, через многочисленные браки и разводы, через кабинеты и спальни большевистских комиссаров и белогвардейских командиров – к новому браку на полуострове Галлиполи… В эмиграции она прославилась нестерпимо трогательным исполнением душераздирающей ностальгической песни «Замело тебя снегом, Россия», однако, несмотря на всю деловую активность супругов и успех этой любимицы патриотической публики, заработать даже такой песней на привычно роскошную жизнь в эмиграции было супругам трудно. К тому же тщеславный Скоблин метил в начальники всего Общевоинского Союза и нуждался в могучей поддержке. Так что оба супруга были без труда завербованы советской разведкой, получили кодовые клички (Фермер и Фермерша) и оклад в долларах (выдержки из их досье давно уже преданы гласности в России). Считается, что уже и генерал Кутепов был похищен с помощью Скоблина, а в 1937 году с помощью Скоблина был похищен генерал Миллер, увезенный в Москву и позднее там казненный. Сам Скоблин бежал в Москву, где был арестован, а позднее, вероятно, расстрелян. Плевицкую судили в Париже, и она умерла (может, даже и естественной смертью) перед самым приходом нацистов (недоверчиво эксгумировавших труп бедной артистки) в женской тюрьме города Ренна, успев исповедаться и русскому священнику, и комиссару французской полиции…

Безутешные вдова и дочь Евгения Карловича Миллера прожили недолго после этой малоромантичной, но кровавой драмы.

Здесь, рядом с супругой Зинаидой Гиппиус, упокоен знаменитый русский поэт, прозаик, драматург, философ, литературный критик Дмитрий Мережковский

МОЗЖУХИН ИВАН ИЛЬИЧ, artiste d'opera et de cinema, 26.09.1887–17.01.1939 МОЗЖУХИН АЛЕКСАНДР ИЛЬИЧ, artiste d'opera et de cinema, 24.08.1877–1.07.1952

Иван Мозжухин был одним из первых премьеров и кумиров (потом их стали называть звездами, этуалями, ведеттами) русского и мирового кино. Даже трудно себе представить сегодня, как велика была русская слава Мозжухина. Разборчивый Набоков придумал для своего автобиографического романа встречу с Мозжухиным (в гриме Хаджи-Мурата) в лесу под Ялтой, а также юные поцелуи в темной зале петербургской киношки под освещенным Мозжухиным на экране. Не меньший выдумщик, чем Набоков, но тоже русского происхождения, французский романист Ромэн Гари, придумал себе (вместо скучного Лейбы Кацева) самого роскошного отца в мире – Ивана Мозжухина, чью фотографию он держал на тумбочке, убеждая посетителей в их несомненном сходстве…

Когда студия Ермольева, уехав во Францию, воцарилась в восточном предместье Парижа (Монтрей) и русские таланты начали спасать французскую фирму «Пате» от энергичного натиска Голливуда, великий актер Мозжухин потряс телезрителей в эпштейновском «Льве Моголов», в «Буре», в «Мишеле Строгове», открывшем французам «русский характер».

У Мозжухина были и собственные режиссерские идеи. Вместе с Александром Волковым он поставил в начале 20-х годов фильмы «Пылающий костер», «Буря» и «Дитя карнавала». И это было посерьезнее, чем сказки Шахерезады и все княжны Таракановы. Серьезнее для русского и еще серьезнее – для французского кинематографа. Вот как сын Огюста Ренуара, знаменитый французский режиссер Жан Ренуар, вспоминал о своем приходе в кинематограф: «Однажды в кинотеатре «Колизей» я увидел «Пылающий костер»… Зал вопил, шикал, свистел, шокированный этим зрелищем, столь непохожим на обычную киношную жвачку. Я был в восторге. Наконец-то я увидел хороший фильм, поставленный во Франции. Конечно, он был поставлен русскими, но все же он был поставлен в Монтрее, во французской атмосфере, в нашем климате: и этот фильм шел в хорошем кинотеатре, он не имел успеха, но все же он шел. Я решил забросить свой промысел керамиста и делать кино».

С приходом звука (при отставании дубляжа) для Мозжухина (как и для его партнерши Наташи Лисенко и многих других русских актеров) наступили черные дни. Он ведь не успел ни выучить языки, ни отложить денег, ни благоразумно купить одну-две-три виллы, как успевают нынешние звезды… Он едва дожил до 50, и притом в большой бедности. Вот как вспоминал о нем Александр Вертинский: «Он был настоящей и неисправимой богемой… буквально сжигал свою жизнь, точно предчувствуя ее кратковременность… Умирал Иван в Нейи, в Париже. Ни одного из его бесчисленных друзей и поклонников не было возле него. Пришли на похороны только цыгане, бродячие русские цыгане, певшие на Монпарнасе… Иван Мозжухин любил цыган…»

Вертинский забыл еще о сногсшибательных иноязычных женах кинопремьера, ни слова не понимавших по-русски (а сам он не говорил по-иностранному)…

Брат Ивана Мозжухина, Александр Ильич Мозжухин, пел в опере. Он похоронен здесь, но вдова его вернулась в Россию и доживала там свой век в Доме для престарелых артистов.

Иван Мозжухин – звезда немого кино

МОРОЗОВ СЕРГЕЙ ТИМОФЕЕВИЧ, 27.07.1860–11.12.1944

Сергей Тимофеевич приходился внуком Савве Васильевичу Морозову, который основал в 1797 году в селе Зуеве Богородского уезда Московской губернии ткацкое предприятие, имевшее пятирублевый капитал. Отсюда и пошла знаменитая старообрядческая текстильная династия. В 1820 году Савва уже выкупил у помещика себя и четырех из пяти сыновей. Был Савва «благодетелем» старообрядческих скитов и моленных и прожил без малого сто лет. Сын его, Тимофей Саввич, строил железные дороги, завоевывал восточные рынки, соединял благотворительность с требованием качества.

Третье поколение Морозовых, к которому принадлежали Савва Тимофеевич Морозов и похороненный здесь Сергей Тимофеевич, уже вполне восприняло европейскую культуру, но, по наблюдению одного из правнуков (Кирилла Кривошеина), начало при железном здоровье обнаруживать «некоторую надломленность духа, даже часто странности («морозовские странности»), депрессии, неврастению, мучительные колебания при принятии самого простого решения… воображаемые недуги – все это при больших интеллектуальных способностях, врожденном барстве, утонченной воспитанности, хоть слегка смягчавшей мучительную для окружения тяжесть их характеров». Старший сын Тимофея Саввича, Савва Тимофеевич, «будучи активным руководителем фабрики, был меценатом Московского Художественного театра, где бюст его стоит и поныне: друг Максима Горького и артистки Андреевой, он щедро субсидировал революционное движение, в особенности партию большевиков, и умер при загадочных обстоятельствах насильственной смертью в 1905 году на французской Ривьере».

Сергей Тимофеевич женился уже немолодым на сестре столыпинского министра