Гражданин Галактики - Роберт Хайнлайн

– Говорите! – резко сказала она. – Я включила завесу секретности.

– Пожалуйста, скажите мистеру Гаршу, что с ним хотел бы переговорить Радбек из Радбека.

Торби показалось, что она вот-вот посоветует ему не молоть вздор. Но она поспешно встала и вышла. Вернулась и спокойно сказала:

– Советник уделит вам пять минут. Сюда, сэр.

Контора Джеймса Джи Гарша резко контрастировала с самим зданием, сам он выглядел, как неубранная постель. На нем были мешковатые брюки, а живот вываливался над поясом. В этот день он, видимо, не брился, серая щетина соответствовала бахроме по краям лысины Он не встал.

– Радбек?

– Да, сэр. Мистер Джеймс Джи Гарш?

– Он самый. Ваше идентификационное удостоверение? Кажется, я вас видел в передаче новостей, но не запомнил ваше лицо.

Торби протянул ему документ. Гарш внимательно изучил и вернул.

– Садитесь. Чем могу быть полезен?

– Мне нужен совет… и помощь.

– Этим я торгую. Но у Брудера полным-полно адвокатов. Я-то что могу для вас сделать?

– Это мм-м… конфиденциально.

– То есть, сведения только для адвоката, мой мальчик, – поправил Гарш. – Так точнее. Вы не просите адвоката молчать; он или честен, или нет. Что касается меня, я относительно честен. Попытайтесь.

– Ну… это длинная история.

– Значит, сделайте ее короткой. Говорите, я слушаю.

– Вы согласитесь представлять мои интересы?

– Говорите, я слушаю, – повторил Гарш. – Возможно, я усну. Сегодня я неважно себя чувствую. Впрочем, как всегда.

– Ну ладно.

Торби заговорил. Гарш слушал с закрытыми глазами, обхватив руками живот.

– Это все, – закончил Торби, – за исключением того, что мне надо побыстрей освободиться и вернуться в гвардию.

Гарш впервые проявил интерес:

– Радбек из Радбека? В гвардии? Не глупите, мальчик.

– Но я на самом деле вовсе не «Радбек из Радбека». Я гвардеец и попал в обстоятельства, которыми не могу управлять.

– Я слыхал эту часть вашей истории! На чувствительных писак она бы подействовала Но у всех бывают обстоятельства, которыми нельзя управлять.

Смысл в том, чтобы человек не бросал свою работу. Если это действительно его работа.

– Это не моя работа, – упрямо ответил Торби.

– Не будем терять времени. Во-первых, мы объявим, что ваших родителей нет в живых, во-вторых, потребуем их завещания и доверенности. Если они начнут скандалить, обратимся в суд – и даже могучий Радбек подчинится повестке, вызывающей в суд, или «в противном случае вам грозит наказание вплоть до тюремного заключения». – Он покусал ноготь. – Возможно, пройдет некоторое время прежде, чем утвердят права на поместье. Суд утвердит вашу дееспособность, если это оговорено в завещании, или суд может назначить кого-то другого. Но не этих двоих, если то, что вы говорите, правда. Даже ручные судьи Брудера не осмелятся, это будет уже слишком, и они будут знать, что их дисквалифицируют.

– Но что я смогу поделать, если они даже не начнут деятельность по объявлению моих родителей умершими?

– Кто вам сказал, что вы должны ждать их? Вы заинтересованная сторона, они не могут быть даже определены как лица, имеющие право вести дела по семейному наследованию. Если я верно припоминаю, они только служащие, у каждого всего одна номинальная часть. Вы же номер первый в заинтересованной стороне, вы и начинаете действовать. Есть другие родственники? Двоюродные братья, сестры?

– Двоюродных нет. Не знаю, кто еще может быть наследником. Есть еще мои дедушка и бабушка Брэдли.

– Не знал, что они живы. Будут ли они на вашей стороне?

Торби хотел было сказать «нет», но передумал:

– Не знаю.

– Мы еще к ним вернемся. Другие наследники… ну, этого мы не узнаем, пока не увидим завещания – и этого, возможно, не случится, если суд их не вынудит. Есть возражения против гипнотических сеансов? Стимулятора правды? Детектора лжи?

– Нет… А зачем…

– Вы главный свидетель того, что они умерли, а не просто долгое время отсутствуют.

– Но если человек достаточно долго отсутствует?

– По-всякому бывает. Определенное количество лет поможет суду, но закона такого нет. Когда-то семь лет было достаточно, но теперь это недействительно. Теперь свободнее.

– Когда мы начнем?

– Деньги есть? Или вас держат на голодном пайке? Я стою дорого. Обычно мне платят за каждый вдох и выдох.

– Ну, у меня есть чековая книжка… и несколько тысяч. Восемь, что ли.

– Гм-м„. Я еще не сказал, что возьмусь за это дело. Вам не приходило в голову, что ваша жизнь может быть в опасности?

– А-а! Нет, не приходила.

– Сынок, из-за денег люди делают странные вещи, но они сделают еще более крутые вещи ради власти и денег. Любой, кто находится вблизи биллионных доходов, в опасности: это все равно что держать дома горшок с гремучими змеями. На вашем месте, если бы я начал чувствовать себя плохо, я бы нанял собственного врача. Я принимал бы меры предосторожности, проходя в двери и стоя возле открытых окон. – Он подумал. – Радбек для вас сейчас не самое лучшее место, не искушайте их. Но вас и здесь не должно быть. Вы состоите в дипломатическом клубе?

– Нет.

– Запишитесь. Все будут удивлены, если вы этого не сделаете. Я там часто бываю, около шести. У меня там комната, личная. Двадцать-одиннадцать.

– Двадцать-одиннадцать?

– Я все еще не сказал, что беру дело. Есть идея, что я буду делать, если я проиграю?

– А? Нет, сэр.

– Как его, то место, о котором вы упомянули?

Джаббалпора? Вот куда мне придется уехать, -

Внезапно он усмехнулся: – Но – люблю лезть в драку. Радбек, а? Брудер. Вы сказали – чековая книжка?

Торби достал ее, перелистал чеки. Гарш поглядел их, сунул в ящик стола.

– Не будем пока их обменивать, по ним почти наверняка можно будет следить за вашими действиями. В любом случае, это будет стоить дороже. Пока. Увидимся дня через два.

Торби ушел, чувствуя прилив энергии. Никогда он не встречал более корыстного старого грабителя – он напомнил Торби покрытых шрамами профессионалов, которые с важным видом расхаживали вокруг Нового Амфитеатра.

Выйдя из дверей, он увидел Главный Штаб Гвардии. Он посмотрел на него, затем, лавируя между автомобилями, пересек улицу и взбежал по ступенькам.

21

По стенам вокруг вестибюля Торби обнаружил будки-приемные. Он пробрался сквозь выходящую толпу и вошел в одну из них. Голос произнес:

– Сообщите в микрофон ваше имя, ведомство и часть. Ждите, пока загорится лампочка, тогда изложите свое дело. Вам напоминают, что рабочие часы кончились, и теперь принимаются только неотложные дела.

Торби произнес в микрофон:

– Торби Бэзлим. – Потом добавил: – Иноземный Корпус.

Он стал ждать. Тот же голос повторил:

– Сообщите в микрофон свое имя, ведом… – запись вдруг оборвалась. Мужской голос сказал:

– Повторите.

– Иноземный корпус.

– По какому делу?

– Лучше найдите мое имя в ваших списках. Наконец другой, женский, голос почти пропел: – Следите за лампочкой у вас над головой. Не пропустите.

Он поднялся по эскалатору, потом спустился по движущейся лестнице, вошел в дверь без надписи; человек в военной форме провел его еще через две двери. Он оказался лицом к липу с человеком в штатском, который встал и произнес:

– Радбек из Радбека, я маршал Смит.

– Торби Бэзлим, сэр, пожалуйста. Не «Радбек».

– Важны не имена, а идентификация. Мое имя не «Смит», но и оно сойдет. У вас же есть идентификация?

Торби предъявил карточку снова:

– Возможно, у вас есть мои отпечатки пальцев.

– Они будут через минуту. Вы не возражаете, если мы их снова снимем?

Пока у Торби брали отпечатки, на стол маршала легла карточка со старыми. Он вставил обе в компьютер, молчал, пока не загорелся зеленый огонек, потом заговорил вежливо:

– Хорошо, Торби Бэзлим… Радбек. Чем могу быть полезным?

– Может, это я могу быть вам полезным?

– То есть?

– Я пришел по двум причинам, – начал Торби. – Первая – мне кажется, я могу добавить кое-что к последнему сообщению полковника Бэзлима. Вы знаете, о ком я говорю?

– Я его знал и крайне им восхищался Продолжайте.

– Вторая – я бы хотел вернуться в гвардию и вступить в Корпус «Икс», – Торби не мог припомнить, когда он принял это решение, но оно теперь было – не только папино имя – папин корпус, папина работа.

«Смит» приподнял бровь:

– Вот как? Радбек из Радбека?

– Пока я связан, – Торби кратко обрисовал, что ему нужно устроить судьбу поместья родителей. – Потом я буду свободен. Я понимаю, это самонадеянно для артиллериста третьего класса – да, меня разжаловали за участие в драке – для рядового гвардейца говорить о Корпусе «Икс», но я думаю, у меня есть кое-что, что вы могли бы использовать. Я знаю Народ… то есть, свободных маркетеров. Говорю на нескольких языках. Знаю, как себя вести в Девяти Мирах. Я путешествовал – конечно, я не астронавигатор, и летал не так много, но все-таки. Но кроме того, я видел, как работал папа – полковник Бэзлим. Может быть, кое-что и я смогу делать.