Побег из нубятника - Саша Токсик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужчины потихоньку вышли из ступора. Жадность победила в них чувство прекрасного, назовём это так. Они переходили от кучки к кучке, как стая бродячих псов на мусорке, время от времени отчаянно споря из-за лута.
– Штанов там нету? Штаны бы мне… – ныл Макс.
Штаны выпали с копейщицы. Макс их даже примерил и озвучил характеристики. Это были роскошные шаровары из красного шифона +5 к силе и +2 к ловкости. Макс в них был похож на молодого, и оттого безусого, но очень гордого казака. Шикарный вариант! Ну и что, если немного просвечивают. Как будто кому-то нужны его волосатые ноги! Но тихушник наотрез отказался от такой замечательной вещи. Вместо этого забрал выпавший с лучницы амулет +2 к ловкости.
В итоге мы всё равно захапали три вещи, а не две.
– Надо это учесть при выплате гонорара, – заявил Чингиз.
– Что, сделаешь моё рабство особо извращённым? – откровенно дразнила его я.
Мужчины очень редко ведутся на подобные провокации. Наоборот, чем круче мужик, тем больше ему нравится показать, какой же он, сука, кремень. Хоть намекай ему, хоть обнимай, хоть щекочи, он будет стискивать зубы и вспоминать таблицу умножения, чтобы кровь прилила к мозгу и отлила от других частей тела. Им хочется неприступных крепостей, долгой осады, решительного штурма… Вид открытых ворот и опущенного подъёмного моста их пугает. Они чуют подвох и лучше пройдут стороной.
Так и Чингиз, покраснеть не покраснел, но промолчал. А вот у меня внутри затренькал противный сверчок беспокойства. С начала рейда прошло уже несколько часов, время неумолимо клонилось к вечеру, а алхимик так и не появился.
Пусть мы с Чингизом не уточнили время, вечер может тянуться долго, но в ноль часов по Москве он точно закончится. И тогда мне придётся либо унизительно вымаливать отсрочку, либо… Думать об этом я не собиралась, но мозг всё равно подсовывал варианты. Выкупит ли меня Жакоб, если что? Этот с аукциона меня продавать не станет, зато у самого желаний будет масса.
Но если рабство у орка ещё можно считать некой эротической игрой, мысли о которой даже слегка будоражили, то работа в борделе не входила в число моих сексуальных фантазий.
Я поглядела в широкую спину варвара. Этот точно на романтику не поведётся. Выбьет из меня всё до медяка. Чёрт! Да где же этот ДуреВар! Помогай после этого людям!
Мы ходили по поляне, собирая лут и перебрасываясь фразами, словно оттягивая момент, когда нам придётся идти дальше. Пока нам везло, все целы и по большому счёту даже не сильно устали. Паладин со своими тёлочками сделал за нас половину работы. Но что ждёт нас за последней стеной колючего кустарника?
Макс рассказывал путано, и главное, что мы поняли – «Топтыг – это трэш», и «там зверюг до хера». В прежние реролы Макса сюда приходила толпа человек в тридцать и тупо брала массой.
После слива информации о доспехе Пифона боссов стали фармить малыми группами. Это прибавило зрелищности, но снизило эффективность. А главное, традиция ходить на боссов большим кагалом канула в лету.
– Двинемся, что ли, – с ленцой сказал Чингиз. – Вперёд меня не бежим, стреляем по команде, всё ясно?
Его бойцы кивнули, хотя говорилось это в основном для нас с Максом. Чингиз всё больше напоминал мне вояку. Вот прямо легко как-то представлялся мне в военной форме, с погонами капитана или майора. А может, и целый отставной полковник. Сидит себе на пенсии и в игрушечки поигрывает. Игра обманчива.
Проход был узкий, идти получалось только по одному человеку. След в след. Лид пошёл первым, за ним его команда. Я смотрела в затылок низенькому Аладушкину, а Макс сам напросился замыкающим. Не удивлюсь, если исключительно ради того, чтобы моей задницей любоваться. Ну и пусть малыш порадуется, от меня не убудет.
На входе у нас получилась небольшая куча мала. Каждый наткнулся на впереди идущего. А всё потому, что Чингиз встал столбом. Рядом столбиками замирали остальные.
Наши глаза так привыкли к унылой серости Урочища, что здешние яркие краски просто взрывали зрачок. Большая поляна купалась в солнечном свете. Кроны деревьев тут расступались, создавая сверху окно в бескрайнее голубое небо с лёгкими облачками.
На сочной зелени травы пёстрыми пятнами горели жёлтые, красные и синие соцветия. Ромашки… лютики… маки… Моё знание ботаники пасовало перед всей этой красотой. Сладкий, немного пряный запах висел в воздухе. На небольших кочках бусинками переливалась спелая земляника. Басовито гудели пчёлы, шмели, шныряли стрекозы.
В детстве мы нанизывали круглые ягодки земляники на длинные травинки. Такие маленькие сладкие шашлычки. Мы бежали домой и дарили их маме, а когда стали постарше – лучшим подружкам и мальчикам, которых считали симпатичными.
Не удержавшись, я присела на корточки, потянулась к ягоде и вдруг увидела перед собой пару блестящих чёрных глаз.
Из травы на меня смотрел враг, давний и ненавистный.
– За-а-а-ай-йцы-ы-ы!!! – завизжала я.
В тот же миг трава, цветы и кустарники вокруг ожили и зашевелились. На нас серой волной хлынули зайцы!
– Что за гадство?! – взвыл Чингиз.
Он пытался отмахиваться от мелких дряней двуручником, потом бросил его и стал лупить по своим бокам и коленям как человек, который отбивается от роя ос.
Лучники успели сделать по два выстрела, пока их не накрыла пушистая волна. Зайцы кусались, били с наскока передними лапками, драли задними. Их мелкие коготки не могли прорвать даже кожаные доспехи, но ушастые твари находили уязвимые места – шею, живот, подмышки.
Хуже всего пришлось Аладушкину. Никакой брони на нём не было, зайцы превратили его балахон в лохмотья и теперь грызли беззащитного жреца, как стая сухопутных пираний. Аладушкин вопил, прося о помощи, не выдвигая при этом ни одной конструктивной идеи.
Хилку я кинула машинально. Просто вспомнила свой забег по полю и поняла, что хил сейчас упадёт. Амбиции амбициями, но оставаться наедине с Топтыгом мне не хотелось.
Мне повезло дважды. Первый раз, когда я нарушила приказ Чингиза и отошла в сторону за земляникой. Основная волна ушастых бросилась на мужчин, очевидно, сочтя их самыми опасными. Второй – когда Макс решил пересидеть угрозу и ушёл в
