Сердце Абзалета - Ойзин Макганн

Но едва они начали спуск, как сверху послышался нарастающий шум, и что-то стремительно пронеслось мимо. Испуганные дети успели разглядеть одного из вражеских колченогов-самцов с молодым рэнсником в седле. Колченог исчез в тумане.

Снизу донеслись душераздирающий вой и гиканье. А еще через минуту самец-колченог уже взбирался вверх. К нему присоединился другой вражеский колченог. За собой они тянули на узде обездвиженную Рыжуху. Была ли бедняжка еще жива, этого понять было невозможно. Дрейгар, а также седло, на котором он скакал, бесследно исчезли.

Мощные самцы-колченоги выволокли Рыжуху наверх и утащили в неизвестном направлении. Тайя и Локрин молча переглянулись и с самыми мрачными предчувствиями продолжили спуск.

Слабеющая от выпущенных в нее ядовитых шипов Толстуха с треском проламывала верхние уровни леса и падала все ниже. Сверху продолжал наседать громадный самец-колченог. Казалось, все было кончено… Однако отважный Трантль и не думал сдаваться. Зажав в зубах кинжал, гатснап перебрался на вражеского колченога, чтобы расправиться с возницей. Наездник-рэнсник, одурманенный отравленным шипом, едва держался в седле. Трантль подобрался к нему сзади и, несколько раз ударив ножом, сбросил вниз. Потом поспешно перехватил вожжи и занял его место.

Стремена удерживали Тряпичника в седле, не давая свалиться ни вправо, ни влево. Став свидетелем того, как безжалостно Трантль расправился с рэнсником, исчезнувшим в густой листве, Тряпичник невольно поежился и отвел глаза. Чтобы хоть как-то отвлечься, он машинально похлопал себя по карману и испуганно вздрогнул: о ужас! Пропал его драгоценный старый гвоздь!.. Он и сам не понимал, почему какой-то старый ржавый гвоздь так ему полюбился, — но с тех пор, как он его нашел, Тряпичник уже никогда с ним не расставался, бережно хранил, то и дело доставал из кармана, рассматривал… И вот теперь милый сердцу гвоздь пропал! Наверное, вывалился из кармана, когда он барахтался в седле.

Необъяснимая паника охватила Тряпичника. Он нагнулся и стал высматривать гвоздь в листве: может быть, еще повезет? Может быть, он застрял где-нибудь между густо переплетенными ветками? Другое дело, если он провалился вниз. В таком случае отыскать его уже не было никакой надежды…

Тряпичник пощупал левую руку. Из плеча торчал шип. Он тут же выдернул его и, положив на ладонь, задумался. Дрейгар что-то рассказывал об этих шипах. Кажется, их пропитывают особым ядом, который способен убить или, по крайней мере, вызвать глубокий обморок. Значит, он находится в смертельной опасности?

Тряпичник тревожно прислушался к себе. Никаких неприятных ощущений. Он был в полном порядке. Должно быть, ему просто повезло: шип, который попал в него, забыли пропитать ядом.

Тряпичник заерзал и попытался выбраться из седла. Однако стремена оказались зажаты между ветвями и грузным телом Толстухи. Стараясь освободиться, он дернулся в одну сторону, потом в другую, но безрезультатно. Вдруг что-то кольнуло его в бок. Сначала он решил, что это еще один шип, но оказалось, что это его бесценное сокровище — завалившийся за подкладку пропавший гвоздь.

Облегченно вздохнув, счастливый Тряпичник извлек его из складок одежды и, любуясь, как чудесным сувениром, ласково погладил. Потом ему пришло в голову попробовать выпрямить гвоздь. Зажав гвоздь между пальцами, он без всякого усилия выпрямил его. Вот так диво: как будто гвоздь был сделан не из железа, а из мягкого олова!.. Тряпичник бережно спрятал драгоценность в карман и даже застегнул на пуговицу.

Неожиданно рядом возник Трантль. Тряпичник испуганно вздрогнул.

— Больше этот корявый уродец рэнсник не будет нам досаждать, — сообщил возница. — Давай помогу тебе встать! А Толстуха пусть пока полежит немного, бедняжка, очухается…

При помощи взятого в качестве военного трофея вражеского колченога он перевалил Толстуху на другой бок, высвободив из-под нее стремена, в которых застрял Тряпичник. После этого оба устроились у колченога на брюхе и перевели дыхание.

— А Рыжуху-то, — сонно продолжал Трантль, на которого еще действовал яд, — у меня все-таки увели… Утащили куда-то красавицу мою, сукины дети!..

— А как же Дрейгар и дети?

— Наверное, где-то там, внизу…

— Разве мы им не поможем? — удивился Тряпичник.

— Это слишком долго. Пока слезешь, пока кого-то найдешь. Это займет уйму времени… А мне еще нужно отвести домой трофейного колченога, — без обиняков заявил гатснап, засунув за щеку новую порцию своей жвачки. — Единственное, что могу предложить, — это посидеть здесь, пока отдохнет Толстуха, и подождать — может, кто-то и объявится… Не хочешь пожевать, приятель?

— Нет, спасибо, — пробормотал Тряпичник.

При одном взгляде на обширную дыру, в которую только что провалились его товарищи, его сердце сжалось от горя.

— Тогда я пойду один, — решительно заявил он, хлопнув себя по коленям.

— Дело твое. — Трантль равнодушно хмыкнул, сплевывая зеленую жвачку. — Но учти, как только Толстуха очухается, я сразу же уезжаю.

Тряпичник кивнул и, соскользнув с теплого брюха дремлющего колченога, осторожно зашагал по тонкому верхнему слою, похожему на плотную сеть, сплетенную из сучьев и лиан.

— Тебе лучше встать на четвереньки, — посоветовал ему гатснап. — Чтобы равномерно распределить вес. Так гораздо безопаснее. Иначе провалишься… А когда окажешься внизу, смотри в оба: там хищное зверье кишмя кишит — сожрут, и глазом не успеешь моргнуть…

Помахав вознице на прощание, Тряпичник послушно опустился на четвереньки и пополз к дыре, через которую выбрался в лесную чащу.

Спуск оказался куда сложнее и дольше, чем они ожидали. Когда брат и сестра наконец спрыгнули на землю, дневной свет едва пробивался сквозь серый туман и густую листву. Болотистая местность показалась им мрачной и враждебной. Опасность могла подстерегать буквально на каждом шагу.

Посмотрев вверх, дети увидели сломанные сучья и обширную, с рваными краями брешь, которую, падая вниз, пробили телами громадные колченоги. Они поняли, что в поисках Дрейгара им придется облазить едва ли не пол-леса.

— Чтобы не заблудиться, нужно оставлять на деревьях зарубки, — шепотом сказала Тайя.

Локрин кивнул.

Вытащив ножи, они осторожно двинулись вперед, время от времени делая на стволах засечки. Путь сквозь джунгли оказался еще более утомительным: приходилось продираться сквозь сплетение лиан, перелезать через поваленные деревья. Несколько раз до них доносилось что-то похожее на слабое «ау-у!..», но откуда — определить было невозможно.

Прошло полчаса, не меньше, а они все еще не обнаружили никаких следов. Постепенно их начал охватывать страх.

— А что, если он еще там, наверху? — словно рассуждая сам с собой, пробормотал Локрин.

— Тут можно бродить до скончания века, — откликнулась Тайя, присев отдохнуть на замшелый камень. — Что нам делать? Может, снова поднимемся наверх?

— Кажется, другого выхода у нас нет. К тому же там остались Трантль с Тряпичником…

— Если они вообще живы… Кто были нападавшие? Может, люди Луддича?

— Понятия не имею, — фыркнул Локрин. — Может, обыкновенные охотники. Никогда не поймешь, что у этих рэнсников на уме… Если снова придется карабкаться наверх, это может занять у нас полдня.

Тайя всхлипнула и отвела глаза. Локрин с удивлением взглянул на сестру и осторожно присел рядом. Девочка поспешно отвернулась, ее плечи затряслись от рыданий.

— Что нам теперь делать? — горестно воскликнула она. — А вдруг Дрейгар и правда погиб? Мы даже не знаем, где находимся. Да еще мама с папой оказались заперты в этой проклятой горе!.. Я больше не могу! Я хочу домой!

Пытаясь успокоить ее, Локрин обнял девочку за плечи, но чувствовал, что и сам теряет присутствие духа. Особенно его угнетал вид рыдающей сестры, которая раньше никогда не унывала и перед которой он всегда хорохорился, старался выглядеть храбрецом. Теперь он мог рассчитывать лишь на себя.

— Перестань, пожалуйста… Все будет хорошо, — неуверенно пробормотал он, сам не веря в то, что говорит.

Локрин обнял сестру, а она прижалась к нему. Оба черпали энергию друг у друга.

— Все будет хорошо, — повторил он. — Но здесь оставаться нельзя. Может быть, Дрейгар приземлился где-то неподалеку или застрял между ветвей. Давай заберемся повыше и попробуем поискать его сверху.

Тайя кивнула и вытерла слезы. Затем, воспользовавшись способностью мьюнан менять цвет, привела в порядок покрасневшие от слез глаза, и, как бы подтверждая, что она совершенно успокоилась, даже ободряюще похлопала брата по плечу. Удивительное дело: чтобы улучшить настроение, иногда достаточно хорошенько выплакаться.

— Давай изменим внешность, — предложила она.