На краю света - Эбби Гривз

– Я благодарна тебе, – продолжила Мэри, заправляя в пучок выбившуюся прядь волос. – За беспокойство с этими звонками. Я хотя бы убедилась.

– В чем убедилась?

– Что иногда лучше не знать всего до конца.

– Правда?

Мэри кивнула.

– Неизвестность не всегда самое худшее в мире. Особенно когда правда может уничтожить тебя.

Элис не могла поверить своим ушам. Мэри не может так думать. Она сама не понимает, что говорит. Та открытка на шестнадцатилетие, может, и была худшим сюрпризом в жизни Элис, но, по крайней мере, она выпустила ее из тьмы неведения. Развеяла ее тревоги. Открыла для нее путь к принятию. Если бы только Элис могла найти слова, чтобы рассказать это Мэри.

– Так что я прошу, чтобы ты перестала искать Джима.

– Что – погоди… Что ты имеешь в виду?

Элис почувствовала, как досье Кита прожигает холстину рюкзака у нее за спиной. Она ведь еще даже не начала обсуждать предмет их будущей экспедиции.

– Я все сказала, Элис. Прекрати его искать.

С этими словами Мэри повернулась и пошла в сторону Теда, прежде чем Элис успела остановить ее. Скоро они оба исчезли в толпе вывалившихся из автобуса пассажиров.

– Черт! – Элис пнула стопку бесплатных газет, лежащую в углу у входа на станцию. Она хотела совсем не такого результата. Извиниться было очень важно, но Элис вообще-то надеялась использовать извинение как предлог для того, чтобы, восстановив доверие Мэри, получить ее благословление на поездку, которая обеспечит ее историю. Но вместо этого она ясно и четко услышала – Мэри не хочет, чтобы она продолжила искать Джима.

Но почему? Что Мэри имела в виду, говоря, что неизвестность не всегда самое худшее в мире? Наверное, в ней говорит страх. Элис знала, что пути неведения могут быть комфортными, но они так ненадежны. Особенно когда дело касается твоего рассудка. В этой ситуации Элис могла судить лучше, чем Мэри. Мэри поймет, чем она руководствовалась, Элис уверена, что поймет. Ведь невозможно знать, что именно тебе нужно, когда ты ослеплен волнением.

Элис взглянула на табличку в своих руках. «ДЖИМ, ВЕРНИСЬ ДОМОЙ» – этим было все сказано. И вот она, готовая пуститься в путь, который приведет именно к этому. Это все решает. Элис поедет без одобрения Мэри. Когда она принесет Мэри то, что ей нужно, Мэри ее простит. Кроме того, она все равно уже не может отказаться от поездки. Она сказала Джеку, что ее не будет на работе, и она вернется со статьей. А Кит уже все распланировал.

Кстати, а где он сам? Элис надо узнать у него, когда они завтра выезжают. Она огляделась и увидела, что он отошел дальше по улице, не отрывая взгляда от телефона. Что происходит?

– Все в порядке? – догнала его Элис, засунув табличку в сумку.

– Все получилось отлично, – ответил Кит. Было понятно, что он ее не слышал.

Я не об этом спрашивала, подумала Элис, но ничего. Если Кит не собирается ничего с ней обсуждать, она просто выяснит, что ей нужно, чтобы пойти домой собираться, и на этом успокоится.

– Когда мы завтра?

– В восемь? – пожал плечами Кит. – Чем раньше мы выедем, тем лучше. – Он отключил телефон и потер руками глаза. Когда он опустил руки, он выглядел менее ошарашенным, словно его лицо скрылось за облаком, заслонившим его переживания. – Я видел, ты говорила с Мэри – надо полагать, ты прощена? Что она сказала?

Элис отвела взгляд. За какую-то долю секунды она решила, что не будет – не может – говорить Киту, что Мэри сказала ей прекратить поиски Джима. Моральный компас Кита был откалиброван гораздо лучше ее собственного, и если он узнает об этом, то, без сомнения, все прекратит. Но он не понимает Мэри так, как она. Он не понимает, что ее инстинктивная боязнь узнать правду будет во много раз перевешена облегчением от ее осознания.

– О, эээ, ничего особенного. Ну, значит, завтра утром начинаем расследование.

– Расследование? Теперь это так называется?

– Так и есть, Кит.

– Ладно-ладно.

– Я не сдамся, – добавила Элис. Она попыталась вытеснить из памяти недавнюю беседу с Мэри – ее прощение одновременно с твердой инструкцией прекратить поиски. – Это все в интересах Мэри.

– Ты знаешь, что ты похожа на терьера? – слегка рассмеялся Кит. – Тебе когда-нибудь говорили, что ты зря просиживаешь в этом онлайн-маркетинге? Ты должна была быть журналистом.

Теперь настала очередь Элис изображать радость на лице. Интересно, сколько всего может выдержать ее совесть? Кит не должен узнать про ее дневную работу. Пока они не отыщут Джима. А потом? Она надеялась, что он сумеет отыскать в своем огромном сердце силы простить ее.

– Буду иметь в виду.

– 28 –

2018

Мэри с Тедом молча шли в сторону парка. Между ними возникло невысказанное соглашение, что грядущее объяснение слишком неловко, чтобы начинать его, перекрикивая уличный шум и гомон выходящих из пабов подвыпивших посетителей. Когда они пришли, Мэри выбрала скамейку в дальнем конце от входа, достаточно укромную, где, как ей казалось, им никто не помешает. Тут были особенно густые кусты и деревья – может быть, это тоже поможет очистить воздух.

Вчерашние разоблачения Элис не столько вырвали почву из-под ног Мэри, сколько повернули землю под ней на сто восемьдесят градусов так, что она головой вниз рухнула в пространство самобичевания. Не должна ли она была догадаться? Какие признаки она упустила? Задумываясь об этом, Мэри снова и снова представляла уставившиеся на нее четыре пары преисполненных жалости глаз – Тед, Элис, Олив, Кит. Никому не нравится оказаться тем, кто что-то узнает последним. Мало что выставляет тебя таким дураком.

Интересно – дураком или безумцем? И разве это не две стороны одной медали? Она должна была понять, что ей просто очень хочется услышать в телефоне голос Джима. Но семь лет ожидания могут многое сделать с человеком. Это восемьдесят четыре месяца надежд, что все вдруг окажется дурным сном, две тысячи пятьсот пятьдесят пять дней ожидания, что он в любой вечер может вернуться домой, – и одному богу известно, сколько часов безответной мольбы. Для Мэри у этих звонков просто не могло быть иного объяснения.

Ну и, глядя назад, тот факт, что голос Теда был похож на голос Джима, тоже не способствовал восстановлению. Начав думать об этом, Мэри поняла, что их разница в возрасте была немногим больше года, и их акценты мало отличались. А качество телефонной связи никогда