Кодекс - Дуглас Престон

Он еще подбросил дров в огонь и извлек из автомата затвор. Пальцы тихонько ласкали пластмассовые и металлические детали — теплый пластик и холодный металл. Он наслаждался запахом ружейного масла и легкими щелчками легко разъединяемых, хорошо пригнанных друг к другу частей. Хаузер взвесил каждую на ладони, проверил, вычистил и принялся собирать. Работал неторопливо, даже немного сонно — никакой лагерной спешки.

Послышался негромкий звук — пение моторов возвращавшихся лодок. Хаузер прервал работу и прислушался. Операция завершена, его люди не опоздали. Он был доволен: операция оказалась настолько простой, что ее не сумели бы провалить даже эти гондурасские придурки.

Или все-таки провалили? Вот из сумрака над водой материализовалось каноэ, но не с пятью, а всего с тремя солдатами на борту. Лодка пристала к большому камню, который служил причалом. Два солдата выпрыгнули на берег и, освещаемые пламенем костра, помогли третьему. Хаузер услышал стоны. Трое, а он посылал пятерых.

Он вдвинул затвор в затворную раму и присоединил ствол. Все движения были выполнены на ощупь, а Хаузер в это время смотрел на приближавшихся к огню солдат. Они явно нервничали. Один поддерживал раненого товарища. Стрела длиной три фута проткнула ему бедро — оперение колыхалось за спиной, а металлический наконечник выглядывал спереди. На разорванной штанине запеклась кровь.

Солдат ничего не говорил и стыдливо волочил ногу. Хаузер ждал. Теперь ему стало очевидно, что, понадеявшись на гондурасских солдат, он жестоко ошибся: недоумки не сумели провести самую простую операцию. Повернув ствол, он поставил его на замок и со щелчком присоединил магазин. Положил оружие на колени и, испытывая холод в груди, ждал.

Молчание было мучительным, один из гондурасцев не выдержал и заговорил. Это был лейтенант.

— Начальник… — начал он. Хаузер выслушал объяснения.

— Мы убили двоих и сожгли их лодки с продовольствием. Их тела в каноэ.

— Чьи тела? — спросил Хаузер после паузы. Последовала неловкая пауза.

— Двоих индейцев таваха. Американец не ответил. Это был провал.

— Старик, что был при них, заметил засаду, прежде чем мы успели открыть огонь, — продолжал оправдываться лейтенант. — Они свернули. Мы преследовали их по реке. Но им удалось выбраться на берег и скрыться в джунглях. Мы погнались за ними и напоролись на одного из таваха. На нашу беду, он был вооружен луком и стрелами. И мы никак не могли его обнаружить, пока он не уложил двоих наших и не ранил третьего. Только после этого мы его убили. Начальник, вы же знаете этих лесных индейцев — тихие, словно ягуары…

Он замолчал и стоял, переминаясь с ноги на ногу, а солдат со стрелой в бедре невольно застонал.

— Так что, начальник, двоих мы убили, а остальных загнали в джунгли без еды, без амуниции, без ничего. И теперь они там непременно подохнут.

Хаузер поднялся:

— Извините меня, teniente, этот человек нуждается в немедленной помощи.

— Si, senor.

Не выпуская автомата, американец обнял раненого свободной рукой и увел от поддерживавшего товарища. Наклонился и тихо проговорил:

— Пошли, я о тебе позабочусь. Лейтенант с кислым лицом остался у костра.

Хаузер подталкивал раненого в темноту. Тот хромал и постанывал, кожа горела огнем — у него явно поднялась температура.

— Расслабься, — повторял Хаузер. — Сейчас все устроим. — В пятидесяти ярдах от лагеря он посадил солдата на бревно. Раненый шатался, скрежетал зубами, но с его помощью мог хотя бы сидеть.

— Сеньор, прежде чем вы начнете вырезать стрелу, дайте мне виски, — пробормотал в страхе перед болью солдат.

— Это займет не больше секунды. — Хаузер дружески похлопал его по плечу. — Мы быстро, быстро приведем тебя в порядок! — Он наклонился с мачете над стрелой.

— Нет, сеньор, пожалуйста, сначала виски!.. — Раненый весь напрягся.

Он смотрел на мачете, скрежетал зубами и больше ничего не замечал. А Хаузер тем временем поднял автомат так, что дуло оказалось в дюйме от затылка солдата. Перевел оружие на автоматический огонь и нажал на спуск. Рванула короткая очередь. Пули ударили сбоку и снесли солдата с бревна. Он упал ничком на землю и замер. Воцарилась тишина.

Хаузер возвратился в лагерь и вымыл руки. Снова сел у костра, взял свою недокуренную сигару и зажег от тлеющей веточки. Двое товарищей убитого не смотрели на него, но другие, услышав шум, стали высовывать из палаток головы. Они держали в руках оружие и тревожно оглядывались.

— Все в порядке, — махнул им рукой Хаузер. — Тут одному из вас потребовалась срочная операция. И я провел ее безболезненно и вполне успешно.

Он вынул изо рта сигару, глотнул из висевшей на поясе фляжки и снова затянулся дымом. Это взбодрило его, но не сильно. Хаузер в который раз совершал одну и ту же ошибку: поручал гондурасцам дело, и они его преспокойно проваливали. А сам он не мог разорваться и все успеть. Всегда одна и та же проблема. Он повернулся к лейтенанту и улыбнулся:

— Вот видите, teniente, я очень хороший хирург. Так что, если потребуется помощь, я к вашим услугам.

35

Следующий день они провели в лагере. Дон Альфонсо нарубил гигантскую кучу пальмовых листьев и сидел перед ней, скрестив ноги: он плел заплечные мешки и новые гамаки. Сэлли сходила на охоту и принесла небольшую антилопу, которую Том разделал и закоптил на огне. Вернон собирал фрукты и корень маниоки. К концу дня у них появились кое-какие запасы еды на дорогу.

Они осмотрели все, что имели. У них оказалось несколько коробок не боящихся воды спичек, коробка с тридцатью патронами. В рюкзаке у Тома — походная плитка с набором алюминиевых кастрюлек и сковородок, две канистрочки с керосином и баллончик с репеллентом от насекомых. Вернон бежал в лес с биноклем на шее. Дон Альфонсо сохранил несколько плиток шоколада, три трубки, две пачки табака, точильный камень и рыболовные лески с крючками. Все это хранилось в его грязной кожаной сумке, которую он успел спасти из горящего каноэ. Кроме того, у каждого нашлись обычные спички, которые в момент нападения хранились у них в поясах.

На следующее утро они отправились в путь. Том прорубал дорогу только что заточенным мачете, а дон Альфонсо шел следом и указывал, куда повернуть. После нескольких часов махания рукой Том вышел на старую звериную тропу, которая вилась в прохладе меж деревьев с гладкими, будто без коры, стволами. Здесь царил полумрак и не было почти никакого подлеска. Стояла полная тишина. Казалось, что они идут среди колонн в просторном зеленом храме.

Сразу после полудня тропа вывела их к подножию горной цепи. Местность стала повышаться, и под ногами вместо лесного травяного ковра стали попадаться замшелые булыжники. Тропа сделалась прямой, как стрела. Дон Альфонсо поднимался с удивительной скоростью, и его спутникам стоило усилий от него не отстать. Чем выше они забирались, тем становилось прохладнее. На смену величественным деревьям джунглей пришли их высокогорные карликовые собратья с покрытыми мхом ветвями. Ближе к вечеру отряд оказался на каменистом плато, где каждый валун формой напоминал лист. Впервые беглецы смогли обернуться и бросить взгляд на джунгли, из которых только что вышли.