Реалити-шоу "Замок" - Ксения Баштовая

С первым аборигеном я встретилась уже ближе к полудню. Крепко сбитый бородач в бурых одеждах неспешно косил траву. Похоже, на одном из созданных им стогов я и задремала. Коса неспешно сновала по траве, срезая колоски и соцветия. Проложенная меж высоких трав тропа шла прямо, затем, словно напоровшись на невидимую границу, заворачивала в сторону.

Интересно, и куда я на этот раз попала? Какое тут подходящее приветствие? Попробуем просто...

— Здравствуйте.

Можно, конечно, ляпнуть что-то вроде «Бог в помощь», но кто знает? Вдруг здесь многобожие? Или вообще каким-нибудь дэвам поклоняются?

Мужчина остановился, с интересом глянул на меня:

— И ты будь здорова, коль не шутишь, добрая соседка.

Что? Это как он меня обозвал? Я вроде поблизости от него не жила и даже не собиралась хибарку в соседнем квартале снимать: Вот только что-то большое и умное подсказывает мне, что мотать головой и кричать «ви таки дико обознались» не стоит. А то приголубит он меня своим инструментом по горлу, и доказывай потом, что ты не верблюд — на людей не кидаешься, не плюешься.

Пока я мучительно размышляла, как же поддержать диалог, косарь сам спас положение. Отложив в сторону косу, он шагнул ко мне (я испуганно шарахнулась в сторону) и добродушно поинтересовался:

— Ты, я вижу, издали шла. Не побрезгуешь, коль куском хлеба поделюсь, добрая соседушка?

Господи, да что ж он так к этому прозвищу привязался? Есть мне, конечно, не хотелось — недавно ж пообедала,— но что-то было в глазах мужчины такое... Ирония. Ожидание. Насмешка. И доброта. Такая же, как пряталась в зеленых глазах Ллевеллина.

— Отчего ж брезговать? — задумчиво протянула я, автоматически подстраиваясь под велеречивый тон собеседника.

Тот улыбнулся, и, как по волшебству, рядом с нами возник расстеленный по земле платок, на поверхности которого мгновенно нарисовались полкаравая хлеба и кувшин молока.

— Присаживайся, добрая соседка, раздели со мной хлеб.

Как мне это все надоело, пора, наверное, представиться. Хотя нет, сперва из вежливости надо узнать имя моего нового знакомого.

Я осторожно опустилась на землю, отщипнула небольшой кусочек от буханки и бросила крошку в рот. Лицо косаря, присевшего по другую сторону платка, мгновенно разгладилось. Нет, он и раньше не был особо злым или нервным, а теперь же вообще подобрел.

— А позволь еще вопрос задать, добрая соседка? Обращаться к тебе как стоит?

Ура, прогресс! Вот только мне кажется, имя Гелла здесь попросту не прокатит. Правда, Ангелина как-то тоже не але. Особенно если мой собеседник хоть чуть-чуть знает греческий. Будет потом вести какие-нибудь требовать, новости узнавать. А что я ему скажу? Ладно, пойдем по пути наименьшего сопротивления.

— Геллой зови меня.

Тут хоть никаких ассоциаций не будет.

Мужчина на мгновение прищурился, меряя меня задумчивым взглядом, а потом пожал плечами:

— Не хочешь подлинное имя называть — воля твоя. У жителей холмов свои тайны, и не смертным пытаться их открыть.

Что-то я, видно, пропустила... Вот так и признавайся честно и искренне. Еще и гномом каким-то обозвали. Больше ж под землей никто не живет, гномы одни.

Вот только неудобно получается. Он мое имя знает, а я его — нет.

Словно предупреждая мой вопрос, мужчина улыбнулся:

— Меня кличут Кендал ап Меуриг, добрая соседка, и мой дом — твой дом.

Да уж, странный дядечка, что ни говори. Нет, ну в самом деле, представьте, работаете вы себе, никого не трогаете, а тут подходит к вам некто незнакомый, и вы ему и поесть, и попить, и спать уложить. Да даже Бабка-ежка в добрых сказках так себя не вела!

С другой стороны, ну добрый он, так что в этом такого плохого?

Слово за слово цепляется. Разговор струится сам собой, и истории одна за другую тоже цепляются. Одно событие жизни переплетается с другим... Я сама не заметила, как ляпнула, что ищу Ллевеллина. Толком не рассказывала, как с ним встретилась, откуда узнала, а просто поведала, что поняла, как он мне нужен, и я обязательно его найду.

Мужчина улыбнулся. То ли пожалел, то ли поиздевался. Не поймешь ничего по его серьезному лицу. И вновь цепочка слов да разговоров. И история о войнах, раздирающих крошечное королевство Брейхааниор. О Дилвине ап Меуриге, возомнившем себя великим бардом, но ушедшем на службу к королю Элиседу ап Тюдор, забыв, что менестрелю нельзя брать в руки оружие. И вновь непонятно, то ли оправдывает Кендал своего брата, то ли, наоборот, ругает. Ничего не поймешь. В зеленых глазах — усмешка, перемешанная с тоской.

Найдешь ты его, добрая соседка, обязательно найдешь. Сегодня канун Гвил Авста[11]. Дон[12] благосклонна к своим детям в такой день.

Если б я еще хоть половину из его речи поняла...

ГЛАВА 17

ТРАВА ПО ПОЯС

Разговор затих столь же неожиданно, как и начался. Смолкла неспешная речь косаря, и слышно было, как звенят кузнечики в высокой траве. Ветер перебирает распустившиеся цветы, а медовый запах дурманит голову.

Разговор окончен. Я вдруг поняла, что больше действительно говорить не о чем. Некоторое время сидела, молча слушая незатейливое щебетание какой-то пичуги, а затем, улыбнувшись, встала на ноги.

— Спасибо тебе, Кендал ап Меуриг. Пусть боги будут благосклонны к тебе.

Косарь хохотнул:

Странные слова ты произносишь, добрая соседка. Но спасибо тебе за них.— Он отвернулся и подхватил с земли косу.

Интересно, какого... Нет, не так. Какой... Тоже не так. Нет, пора мне прекращать общение с Геллой. И с Анхеликой тоже. На язык одни непристойности лезут.

Ладно, попробуем сформулировать вопрос достойно. Почему Гелла, вывалившись черт знает где, столкнулась именно с этим валлийцем?! Руки бы поотрывать тому, кто ее судьбу плетет!

Странная вещь разговоры. Особенно если ведешь их со странными людьми. Только что, кажется, разговаривала с косарем. Только улыбнулась в ответ на его «спасибо», наклонилась брюки отряхнуть от земли да налипших травинок, выпрямилась — и нет никого. Ни человека, ни зверя. Даже скошенная трава пропала, Глючит меня, что ли? Помню, в какой-то книге герой списывал все видения на наркоту, содержащуюся в еде. Так меня вроде никто травить не собирался. Обед в кафешке за попытку отравления не сойдет — менеджеру смысла не было мне что-то подсыпать.

Да уж, в странное место я попала.

Так, ладно, заканчиваем хныкать и жаловаться. Будем действовать проще. Я ведь на холмы собралась ориентироваться, когда на этого странного путника набрела, так? Значит, продолжим.

Иди, солнце, иди, родная. Может, хоть куда-нибудь придешь. А то я, честное слово, так уже забодался...

К тому моменту, как я забралась на верхушку ближайшего холма, устать успела как собака. Мало того что на него забраться пришлось, это ладно, бугор не такой уж большой. Но до него же еще и дойти надо было! У меня так устали ножки, вы бы знали...

Но я это сделала — честь мне и хвала! Вот.

Я огляделась по сторонам и, не увидев ничего, заслуживающего особого внимания, присела прямо на землю. Казалось, кто-то провел невидимую границу — трава была скошена ровно до подножия холма. Сам же пригорок поражал буйством, красок. К разноцветным пятнам цветов, столь привычным на равнине, добавились новые, неизвестные мне растения: странные сиреневатые колоски распускались на верхушках невысоких кустиков, чем-то напоминающих почвопокровные то ли ели, то ли кедры. Глупое совпадение, не спорю, но у меня были именно такие ассоциации.

Я провела ладонью по верхушкам соцветий, не глядя сорвала несколько «колосков» и тут же, ойкнув, выронила их — земля ощутимо дрогнула.

Нет, показалось... Ничего особенного не происходит.

Я снова сдернула несколько сиреневатых зерен, и вновь они песком просочились сквозь пальцы. Земля же задрожала так, что я обеими руками вцепилась в траву, надеясь, что мне опять показалось. Все закончилось столь же внезапно, как и началось.

Ой, мамочки, не нравится мне все это! Я вскочила на ноги, совершенно случайно забыв при этом разжать кулак — на ладони осталось с десяток странных колосков.

Четыре полупрозрачные фигуры в белых одеждах выросли передо мною как из-под земли. Ветер трепал янтарно-золотые волосы, а в темно-синих грозовых глазах отражались отблески молний.

— Тебя дважды предупреждали, что ты нарушила границу сида.— Звонкий женский голос, казалось, раздавался со всех сторон.— Ты трижды посмела коснуться священного вереска.

Е-мое, это вереск? Тот, из которого, по сказкам, варится лучший хмельной мед? Или я что-то пугаю? Честное слово, я уже ничему не удивлюсь.

А женщина продолжала:

— Ты не вняла предупреждениям и навсегда останешься в сиде.