Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти - Саймон Монтефиоре

Похоже, Сталин, убивавший лучших друзей, все же понимал, что такое настоящая дружба. Трудно сказать, уничтожил ли он Кирова, или Николаевым на самом деле двигала исключительно ревность. Ясно одно: Сталин очень ловко воспользовался этим убийством, чтобы устранить не только своих противников, но и наименее радикальных соратников.

Сергей Миронович Киров в темном френче лежал в открытом гробу в окружении красных знамен, десятков венков с трогательными надписями и многочисленных кадок с пальмами. Прощание с ленинградским руководителем было выдержано в типично большевистских традициях и проходило в неоклассической роскоши построенного князем Потемкиным Таврического дворца. 3 декабря, ровно в 9.30 вечера, Сталин и члены политбюро застыли в почетном карауле у гроба. Эта скорбная вахта тоже была непременным атрибутом большевистских похорон. Ворошилов и Жданов были искренне огорчены. На лице Молотова – каменная маска. «На удивление, спокойным и, как обычно, непроницаемым было лицо И. В. Сталина, – отмечал Никита Сергеевич Хрущев. – Казалось, он о чем-то глубоко задумался. Его глаза смотрели поверх Кирова, сраженного пулей убийцы».

Перед возвращением в Москву вождь назначил Андрея Жданова секретарем ленинградской партийной организации. Возглавив Ленинград, Жданов сохранил пост секретаря ЦК. В городе на Неве по приказу Сталина остался и Николай Ежов. Он должен был руководить расследованием убийства.

В десять часов члены политбюро во главе с товарищем Сталиным вынесли гроб с телом Кирова и установили его на орудийный лафет. Процессия медленно направилась в скорбный путь по забитым народом улицам к вокзалу. Там гроб перенесли на поезд, на котором Сталин возвращался в Москву. Украшенный разноцветными гирляндами поезд смерти растворился в полуночной темноте. В Ленинграде остался только мозг Кирова. Ленинградским ученым предстояло найти в нем признаки большевистской гениальности.

Поезд со Сталиным еще находился в пути, а Агранов, чекист, возглавлявший расследование, уже начал допрашивать убийцу. «Упрям, как мул», – доложил он Сталину.

«Кормите Николаева вкусно, покупайте ему курицу, – распорядился вождь, любивший куриное мясо. – Он должен быть сильным, чтобы рассказать нам, чьи приказы исполнял. Если он будет молчать, мы заставим его заговорить. Он все нам расскажет».

После прибытия поезда на Октябрьский вокзал в Москве гроб с телом Кирова вновь перенесли на орудийный лафет. Затем его отвезли в Колонный зал, где гробу предстояло простоять до похорон, назначенных на следующий день.

Через пару часов после возвращения в Москву Сталин собрал заседание политбюро. Он рассказал коллегам о своем странном и неубедительном расследовании. Анастас Микоян искренне любил Кирова и поэтому был очень расстроен. Но горе не помешало ему задать очевидные вопросы: как Николаеву, вооруженному револьвером, удавалось дважды избежать ареста и как погиб Борисов?

– Как такое могло случиться! – гневно поддержал Анастаса Сталин.

– Кто-то должен за это ответить! – воскликнул Микоян. – Разве председатель ОГПУ Ягода не отвечает за безопасность членов политбюро? Он должен отчитаться перед нами.

Иосиф Виссарионович не дал Ягоду в обиду в тот вечер. Ягода был ему тогда еще нужен. У Сталина имелась другая задача – воспользоваться случаем и разгромить старых большевиков во главе с Зиновьевым. Микояна, Куйбышева и Серго Орджоникидзе поведение Сталина сильно удивило. Анастас обсуждал «непонятное поведение» Кобы с Серго. Очевидно, это происходило во время прогулок по Кремлю, традиционном месте для таких опасных разговоров. Оба были поражены и не могли ничего понять. Орджоникидзе так переживал из-за смерти друга, что потерял голос. Валериан Куйбышев предложил провести расследование ЦК. Следователям из НКВД он, очевидно, не очень доверял. Конечно, маловероятно, что Анастас Микоян, который по-прежнему горячо восхищался Сталиным и верно служил ему до самой смерти, считал, что вождь виноват в смерти Кирова. Партийные руководители научились ловко находить выход из подобных запутанных ситуаций. Они просто внушали себе, что все ясно и понятно.

В ту ночь Павел Аллилуев так же, как после самоубийства Нади, еще раз сыграл роль сторожа при родственнике. Он остался со Сталиным в Кунцеве. Опершись на его руку, Сталин тихо и проникновенно сообщил, что смерть Кирова сделала его круглым сиротой. Он произнес эти слова так трогательно, что Павел не удержался и обнял его. Нет причин сомневаться в искренности горя вождя.

Улицу Горького перекрыли в десять часов утра 5 декабря. Так же, как после смерти Надежды Аллилуевой, Карл Паукер предпринял усиленные меры безопасности. Сталинская свита собралась в Колонном зале. Похороны видных большевиков всегда проходили очень экстравагантно: горящие факелы, шторы из алого бархата и знамена, свисающие с потолка до пола, густые заросли пальм. О том, что сейчас XX век, говорила толпа репортеров. Они, как сумасшедшие, щелкали затворами фотоаппаратов. Бесчисленные вспышки делали и без того сильное неоновое освещение зала еще ярче. Прощание сопровождалось траурной музыкой в исполнении оркестра Большого театра. Блестящие похороны павшим рыцарям умели устраивать не только нацисты. Большевики хоронили своих героев с не меньшей пышностью. Совпадали даже цвета – на похоронах доминировали красный и черный.

Сталин уже провозгласил Кирова своим самым близким товарищем. После смерти тот превратился в большевистского мученика. По стране прокатилась волна переименований. Именем Кирова были названы его родной город Вятка, Мариинский театр и сотни улиц в разных городах огромной страны.

Гроб стоял на алом кумаче. На виске покойного виднелся синяк зеленоватого оттенка. Он образовался в результате падения. Около гроба сидели вдова и сестры Сергея Мироновича, с которыми он не виделся и не поддерживал отношений в течение тридцати лет. Станислав Реденс, начальник НКВД Москвы, подвел свою беременную жену Анну Аллилуеву и чету Сванидзе к местам почетных гостей рядом с супругами членов политбюро. Наступила тишина. Ее нарушал только стук каблуков солдат, эхом разносившийся по огромному залу. Затем Мария Сванидзе услышала шаги «стойких и решительных орлов». В почетном карауле у гроба застыли члены политбюро.

Оркестр Большого театра заиграл траурный марш Шопена. К печальной музыке примешивалось жужжание многочисленных кинокамер. Сталин стоял сложив руки на животе. Рядом расположился Каганович, тоже в партийном френче, его внушительный живот перетягивал кожаный ремень. Когда солдаты начали прикручивать крышку гроба, Сталин так же, как на похоронах Нади, неожиданно остановил их и подошел к усопшему. Взгляды присутствующих были прикованы к печальному лицу вождя. Он медленно нагнулся и поцеловал Кирова в лоб. Это было очень трогательное зрелище. Весь зал зашелся от громких рыданий. Не стесняясь, плакали даже мужчины.