Ведьма из-за моря - Филиппа Карр

— Если она — испанка, это трудно.

— Нет сомнения, что она испанка. Я могла бы поговорить с ней немного на ее родном языке, если я его вспомню. Мой первый муж был испанцем, как ты знаешь, и, пока мы с ним жили, я немного научилась говорить по-испански.

— Она была бы рада этому. Для нее, наверное, очень трудно не иметь возможности поговорить с кем-нибудь.

Позднее матушка поговорила с Марией, но, хотя Мария и рада была поговорить на своем родном языке, она не могла или не хотела хоть что-то рассказать о себе. Она сказала, что, кажется, была на каком-то корабле. Она смутно помнила шторм, как корабль пытался войти в порт. Почему она оказалась на корабле — для нее это оставалось загадкой, как в первый день ее появления у нас.

Матушка тоже считала, что после рождения ребенка память может к ней вернуться.

Вечером в канун Рождества у Марии начались схватки. Дженнет сообщила мне об этом, я немедленно послала за повивальной бабкой, но ребенок уже родился, не дождавшись ее. Она вошла в комнату и увидела красивую маленькую девочку. Она была поражена.

— Все хорошо? — с нетерпением спросила я.

— Мне еще не приходилось помогать при таких легких родах.

Мария лежала спокойная и красивая. Красный полог был отодвинут, и я подумала: «На этой кровати бедная Мелани много раз страдала при выкидышах и, наконец, умерла, пытаясь дать Колуму сына, которого он хотел. Теперь на этой кровати родился ребенок — сильный, здоровый ребенок!»

Это был странный рождественский день. Мы, как обычно, веселились, но все было не так, как обычно. Я не могла забыть, и матушка, и Эдвина, что под нашей крышей родился ребенок.

Было угощение, пели песни, играли, но мысли мои были в Красной комнате, где лежала Мария со своим ребенком. Я принесла ей детскую кроватку, в которой лежали мои дети, когда были грудными, а теперь в ней была хорошенькая девочка.

На следующий день после Рождества мне на лестнице встретилась Эдвина. Она выглядела какой-то напряженной.

— Эдвина, что-нибудь случилось? Ты чем-то… обеспокоена?

— О, ничего, Линнет! Мои фантазии, ничего больше.

— Но ведь что-то есть, Эдвина?

— Просто я чувствую, что здесь что-то изменилось, что-то здесь…

Я в недоумении взглянула на нее. Матушка как-то сказала: «У Эдвины живое воображение. Это потому, что в ее роду была ведьма». Иногда у нее появляются особые способности.

Я вдруг занервничала, хотя за минуту до этого готова была отбросить фантазии Эдвины. Она схватила меня за руку.

— Будь осторожна, Линнет! В этом доме есть что-то нехорошее.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросила я.

— А, одна из фантазий? Я знаю, что это такое: это чайки кричат, будто предупреждают нас о чем-то.

Но она жила у моря, привыкла к крикам чаек, к таинственному шуму, когда волны врывались в пещеры или перекатывались через камни.

Нет, она чувствовала что-то зловещее. О да, этот дом был зловещи!. Я давно это подозревала, задолго до появления Марии и той ночи, когда увидела мужчин, возвращающихся в Морскую башню со своими фонарями. Но я скрыла свой страх от Эдвины.

Мы посмеялись над ее «фантазиями»и сделали вид, что забыли, но слова Эдвины не выходили у меня из головы.

Почти сразу после родов Мария стала вставать. Она удивила меня не только быстрым выздоровлением, но и отсутствием всякого интереса к своему ребенку. Дженнет с удовольствием взяла девочку к себе, ухаживала за ней и приносила матери только тогда, когда наступало время кормления, но строго следила за тем, чтобы это происходило регулярно.

— Не по-человечески, — ворчала Дженнет. — Чужестранка, что с нее возьмешь!

Девочка была хорошо сложена и здорова. Мне стало жаль ее, я принесла ее в детскую и показала своим детям. Коннелл не обратил на нее внимания, но маленькая Тамсин, которой было два года, была очарована ею. Она ходила за Дженнет, когда та носила девочку на руках, и любила смотреть на нее. Девочка интересовала ее больше, чем игрушки.

— Какие у тебя планы? — спросила я Марию. Она рассеянно посмотрела на меня, то ли не понимая, то ли притворяясь, что не понимает меня.

— Конечно, сначала ты должна оправиться после родов, — сказала я. — Мы можем это решить, когда ты полностью поправишься.

Но ее совершенно не интересовало будущее.

— Надо дать имя ребенку. Как ты хочешь назвать дочку?

— Имя? — Мария только пожала плечами. Я ждала, что она решит, но, не дождавшись, спросила, не хочет ли она дать ребенку одно из наших корнуоллских имен. Она грустно улыбнулась. Когда она улыбалась, нельзя было не поражаться, глядя на нее: словно оживала красивая статуя. И действительно, с каждым днем Мария становилась все красивее.

Я спросила, можно ли мне выбрать имя? Она кивнула, и я начала выбирать подходящее имя для девочки. Я дала имя Сенара — святая покровительница Сеннора. Оно показалось очень подходящим, так как о Сенаре как о святой ничего не было известно. Итак, девочку назвали Сенарой.

А в доме у нас происходили скрытые перемены. Изменился Колум. Он ненавидел Марию, и частично эта ненависть была направлена и на меня, потому что я не должна была спасать ее и тем более приводить ее в наш дом.

Почти весь январь, когда было холодно, Мария не выходила из Красной комнаты. Она приказала, чтобы весь день и почти всю ночь топили камин, и я не отменяла этого приказа. Временами я вспоминала, как она лежала в воде, умирающая, и людей, пришедших со своими фонарями, и ничего не могла поделать.

Матушка осталась у нас до середины февраля, потому что погода для путешествия была плоха, и, пока она была с нами, перемены не так были заметны. Но после отъезда матушки они бросились в глаза, и из разговора с Дженнет я поняла, что слуги тоже заметили это.

— Слугам не нравится ходить в Красную комнату, и они стараются не задерживаться там. Они говорят, что всякий раз, когда поднимают голову, они встречаются с Марией взглядами и будто она насылает на них чары.

— Чары, Дженнет? Какая ерунда! — резко возразила я.

— Но ведь она пришла в Хэллоуин, госпожа. Это встревожило меня: они намерены объявить Марию ведьмой.

Я знала, что Мария уже может постоять за себя, но это было опасно: ведьм забирали, вешали, или даже сжигали по малейшему подозрению. Я не хотела, чтобы даже тень колдовства коснулась нашей семьи.

— Это случилось потому, что она была на корабле, потерпевшем крушение, — резко сказала я.

— Так кажется, госпожа.

— Так оно и было, Дженнет.

— Но, говорят, что, если ведьма приходит, она делает так, чтобы ее приход казался естественным. Если ей нужен для этого шторм, она подымет и шторм.

— Это опасный разговор, — сказала я.

— Мария притворяется, будто не понимает, и мы можем спокойно разговаривать.