Отступник - Андрей Дашков

Хозяева Башни с трудом удерживали равновесие: лишившись будущего, Кобар лишился основ своего существования; грязь и жестокость поднялись из бездонных глубин человеческих, апостолы самоуничтожения обрели верную паству.

Придворные Башни были заняты пирами, дуэлями и распутством, прерывая свои оргии лишь на время грабежей, междоусобиц и человеческой охоты. Последнее развлечение, как особо щекочущее нервы, широко распространилось в Кобаре; появляться на улицах без оружия и в одиночку стало смертельно опасным. Закон на глазах терял своих слуг, повсюду воцарились тупая апатия, изощренный разврат, уродливая сила.

Нижний город, где положение усугублялось наступившим голодом и нищетой, превратился в клоаку, исторгавшую к небесам омерзительные миазмы. Предвестие смерти носилось повсюду, девочки становились шлюхами, юнцы, едва державшие меч, собирались в банды, старики возжаждали запретных удовольствий, старухи превращались в жриц чудовищной любви.

Чума и сифилис, сдерживаемые теперь лишь знахарями и магами, набирали силу, собирая свой ежедневный урожай.

Не было спасения, не было выхода.

Больше Сенора никто не преследовал. Выжидая, отступились Хозяева Башни, барон Тантор Тенга был мертв. Его набальзамированный труп занял свое место в усыпальнице рода Тенга. Сын Тантора, Флуг, унаследовал титул. Холодный Затылок знал, что тот, когда вырастет, станет его злейшим врагом и сделает все, чтобы отомстить за отца. Пока у Сенора было время. Мести Флуга суждено было зреть несколько лет. Сенор не задумывался над этим всерьез. Что толку было размышлять об отдаленной опасности, когда приближалась Тень, а он покидал Кобар и отправлялся в куда более страшное место...

Но и Кобар стал уже ареной войны. Окраины его разрушали существа Тени, число его защитников таяло, как весенний снег. Преграда была снесена и более не восстанавливалась. Хозяева Башни спешно возводили вокруг города стену из колдовского вещества. Граница Тени пролегла теперь через Безлюдный Двор – Подземное Королевство Мелхоэд навсегда скрылось в руинах Хаоса.

В последний раз Человек Безымянного Пальца в одиночку отправился за пределы города, чтобы увидеть, следует ли до сих пор своему Обету Бродячий Монах.

Ему показалось, что прошли столетия с того времени, как он побывал здесь.

Чьи-то огромные туши, двигаясь по лесу, оставили в нем глубокие просеки; кое-где деревья еще горели, в воздухе висел тяжелый запах тления и гари. Сенору, который скакал на слепой лошади из Мургуллы, изредка попадались на глаза человеческие трупы и останки существ, извергнутых Тенью. Их уже некому было хоронить.

Он разглядел в лесу слабый свет догорающего костра и свернул с дороги.

Ему не были знакомы последствия такой войны. Совсем недавно здесь сражались существа из другого мира, и поле сражения было самым странным из всех, которые ему довелось видеть. Сердце его сжалось от боли, когда он узрел то, что оказалось трупом Треттенсодда Сдалерна.

У трупа не было головы. Сенор хорошо помнил эту голову – большую, лишенную волос, с блестящими металлическими заплатами на черепе и круглыми стеклами, за которыми сверкали два не ведавших страха веселых глаза.

На белой руке трупа висел мешочек с разноцветными черепами, вторая, черная рука, неестественно вывернутая и обнажившаяся до локтя, до сих пор сжимала неизвестный Сенору предмет, похожий на посох с рогами.

Вокруг лежали останки его жертв. Холодный Затылок увидел гигантских железных черепах, дымящихся и неподвижных, из чрева которых вывалились волосатые существа с червеобразными конечностями. Теперь в них самих копошились черви. «Слишком уж быстро они гниют», – подумал Сенор.

Трупы животных из Тени уродливыми черными холмами возвышались в глубине леса. Раны их, нанесенные неизвестным в Кобаре оружием, были ужасны.

Две железные птицы, столкнувшиеся с землей, оставили неподалеку от костра глубокие обожженные воронки. Какие-то серые хлопья до сих пор порхали в воздухе, как снежинки, пляшущие по воле ветра. Холодный Затылок не знал, что это было.

Он перешагнул через слизь, оставшуюся там, где прошли рогатые жабы. Что-то, похожее на смерть от молнии, остановило их у самого костра. Обгоревшие трупы мышей со змеиными раздвоенными языками, свисавшими до земли, устилали траву.

В ветвях деревьев, окружавших место стоянки Сдалерна, он увидел мертвых летающих пауков. Серебристая паутина пела на ветру заунывную песню разрушения. Перепончатые крылья хлопали, как полотнища обгоревших знамен.

Сенор нагнулся над останками Бродячего Монаха и, стараясь не смотреть на изуродованную шею, достал из складок окровавленной рясы кусок ткани с живым лабиринтом. Потом снял с белой руки трупа мешочек с черепами и повесил его себе на шею, не зная еще, зачем делает это.

– Вот и ты сыграл свою последнюю игру, – подумал Сенор вслух. И хотя понимал, что это вряд ли нужно, начал читать Формулу Великого Перехода, надеясь, что помогает призраку Сдалерна обрести пристанище и покой.

Ему показалось, что в животе мертвого монаха что-то шевельнулось. Мертвая плоть вздыбилась, на трупе возник бугор, который стал медленно передвигаться по телу. Холодный Затылок поморщился от отвращения и на всякий случай обнажил Меч.

Потом он увидел, как на свет появилась окровавленная голова младенца. Младенец с трудом высвободил руки и выполз из трупа на почерневшую траву.

И начал ладонями вытирать с лица кровь.

Сенор стоял и вспоминал все ловушки Тени. Смерть Сдалерна красно-розовым комочком копошилась перед ним. Зловещая смерть, притаившаяся внутри, принявшая вид новой жизни по иронии непримиримой войны.

Он занес над окровавленным младенцем свой Меч. Глядя на сверкающий клинок широко открытыми глазами, тот весело рассмеялся. Древний Меч Торра остановился в воздухе.

– Я – Бродячий Монах Треттенсодд Сдалерн Тринадцатый, – пропищал младенец. – Я же говорил тебе: нет ничего, что можно было бы уничтожить. Отныне будет считаться, что здесь, в Кобаре, Сдалерн Двенадцатый нашел свою смерть...

– У тебя остался мой перстень, – продолжал он после паузы. – Скажи мне, ты сделал то, о чем я тебя просил?

Сенор улыбнулся, глядя на него. Теперь ему было намного легче уйти отсюда. А потом принялся рассказывать младенцу обо всех местах в Кобаре, где светился колдовской камень. Сдалерн Тринадцатый внимательно выслушал и кивнул:

– Ты многое успел. Я уже почти вижу, как гибнут в ловушках другие черепа, чтобы ты мог пройти. А это можешь оставить себе, – он показал на свернутый лабиринт и мешочек с разноцветными черепами.