Дикарь (СИ) - Мануйлов Дмитрий

Именно тогда она и познакомилась с Серёгой. Тот сидел на капоте вишнёвого автомобиля, чей цвет был с трудом различим в мерцании потускневших от времени фонарей, скрестив руки на груди и взглядом охотника выцеливая выходящих из клуба девушек. Когда Катя проходила мимо него, впечатление крутого парня немного смазывалось: от басов машина ощутимо дрожала, и капот немного подкидывал Серёгу. После особенно громкого звука (вроде как из автомобиля, но в этом Катя уверена не была) Серёга «пролевитировал» навстречу девушке:

− Привет, красавица! Не хочешь покататься?

Катя не хотела. Но вечер уже был безнадежно испорчен, поэтому она решила согласиться. В любом случае, хуже не будет. Заметно лучше, впрочем, тоже не стало: Серёга, не предпринимая никаких попыток пообщаться с Катей, просто… Возил её на машине под громкую музыку! Девушка фыркнула. Если он хотел произвести на неё впечатление, то выбрал явно не тот способ.

С тех пор так и повелось, что Катя начала по вечерам ездить с Серёгой и его компанией. Вано и Таня больше были заняты друг другом, поэтому большую часть их встреч Катя проводила, скучающе глядя в окно. Такой досуг был ей совсем не по душе, но всё же это было лучше, чем просто сидеть дома в компании деда и бабушки. Первый почти не замечал внучку, полностью сосредоточив своё внимание на старом телевизоре, а вторая не оставляла попыток научить молодую девушку рецептам национальных блюд. Получалось плохо: Катя не планировала печь пироги. Ей хотелось наслаждаться молодостью, а не готовиться к старости. К счастью, с бабушкой и дедушкой она проводила совсем мало времени: старики, несмотря на пенсионный возраст, постоянно находили себе какие-то занятия. Катя не слишком вникала в их допотопные дела.

Так продолжалось до тех пор, пока не произошла судьбоносная встреча из тех, что переворачивают жизнь с ног на голову. По крайней мере, она была такой для Кати: встретив Игоря, она многое для себя поняла.

Во-первых, теперь она точно знала, что больше никогда не станет кататься с Серёгой. Этот сумасшедший чуть не угробил их, выехав на встречную полосу и практически слетев с дороги! Рисковать в поездках с таким водителем Катя не собиралась. Она была слишком молода и красива, чтобы умирать.

Во-вторых, она поняла, насколько Серёга ей не соответствует. Молчаливый парень, помешанный на музыкальной системе своего древнего автомобиля, никогда не казался Кате интересным, но после знакомства с Игорем она окончательно в нём разочаровалась. Приятный голос и грамотная речь новообретённого собеседника натолкнули Катю на определённые мысли о будущем. И для Серёги там места не нашлось.

В общем, как следует взвесив все за и против, она решила порвать общение с деревенским парнем. В конце концов, окружение сильно влияет на человека, а девушке совсем не хотелось скатываться вниз. Катя гордилась собой и была абсолютно уверена, что приняла верное решение, но с тех пор жизнь в Верхних Норках стала совершенно невыносима.

Заняться теперь было нечем. Раньше вечерняя езда с Серёгой, хоть и была довольно скучной, но хотя бы заполняла свободное время, создавая у девушки иллюзию занятости и нужности, такую важную для большинства женщин. Теперь Катя не находила себе места. Проводя чуть ли не целые дни в своём телефоне, она уже почти решила согласиться готовить вместе с бабушкой пироги, когда на пороге дома неожиданно появился отец.

Нельзя сказать, что Катю это обрадовало: так уж получилось, что папа никогда ей не интересовался, деньгами откупаясь от отцовских обязанностей, таких как воспитание, забота, защита и даже общение. Мама Кати никогда не приезжала вместе с ним − они были в разводе и на дух друг друга не переносили. Кажется, у мамы даже была новая семья — точно девушка утверждать не могла. В конце концов, никаких контактов с дочерью от первого брака женщина не поддерживала, поэтому Катя тоже не собиралась узнавать, как у матери дела. Пусть делает, что хочет, — главное — не надо лезть в её жизнь.

Отец не распространялся о своих делах. Судя по всему, он с головой ушёл в бизнес, и дела у него шли в гору. На это намекал телефон Кати — самая модная модель на рынке. Модная — и, естественно, дорогая.

С самого детства Катя жила у бабушки с дедом. Папа постоянно пропадал. Не сразу, но однажды исчезла и мама. Каждый из родителей жил своей жизнью, в которой Кате места не было.

− Привет, − хрипло буркнул отец в чёрную бороду. Обычно ухоженная, сейчас она была спутана, что заставило Катю отвлечься от телефона и внимательнее присмотреться к его лицу. На нём было столько ссадин и кровоподтёков, что девушка невольно поднесла руку ко рту: отец выглядел так, будто скатился с вершины горы.

− Что с тобой произошло? — ужаснулась дочь.

− Всё нормально! — грубо бросил отец. И всё. Не произнеся больше ни слова, он прошёл мимо Кати так, словно её не существовало. Отец направился в небольшую комнату в дальнем конце этажа. Раньше это была комната для них с мамой, но ни он, ни его бывшая жена давно уже не жили в этом доме. Бабушка поддерживала там порядок в надежде, что они помирятся и всё будет как прежде. Но так, как прежде, быть не могло.

От мамы Катя унаследовала стройную фигуру и пухлые губы, ради которых тысячи женщин были готовы обкалываться гиалуроновой кислотой; от папы же ей достались чёрные пронзительные глаза, эмоциональный характер и упрямство. Последнее заставило её подняться с дивана в прихожей и стремительным шагом последовать за отцом. Она почти догнала его у входа в комнату, но тут он обернулся: борода не могла скрыть нескольких отсутствующих зубов, когда он оскалился. Отец обжёг дочь яростным взглядом отёкших глаз и захлопнул дверь прямо перед её носом.

«Нас — в дверь, мы — в окно», — мысленно продекламировала Катя неведомо откуда взявшуюся фразу. Она умела быть настойчивой и не собиралась так просто отступать. Тем более, окно в комнате действительно было. В Катиной голове тут же сформировался план: она подойдёт к окну снаружи и будет стучать до тех пор, пока раздражённый отец не согласится с ней поговорить. Она сама не знала, что хочет от него услышать. Пожалуй, она ни разу не слышала от него того, чего всегда хотела. Некстати возникшая мысль чуть не заставила Катю расстроенно отступить.

Усилием воли прогнав приступ неожиданной слабости, девушка обулась и вышла на улицу. Стояла поздняя весна, и было достаточно тепло, чтобы гулять без куртки. А ещё — чтобы оставлять окно открытым.

Катя приблизилась к раме и уже собиралась требовательно постучать по ней, как вдруг остановилась. Занесённый для удара аккуратный кулачок замер в воздухе, чёрные глаза — шокированно расширились.

Отец сидел за своим старым ноутбуком. За те несколько минут, которые он провёл в комнате, отец успел зайти на какой-то сайт и запустить видеозапись, сделанную, похоже, камерой наблюдения. Качество съёмки, конечно, оставляло желать лучшего, но два мужских силуэта, пересекающих улицу, были вполне различимы. И Катя готова была поклясться: один из них ей знаком.

Отец остановил видео и сделал скриншот, увеличивая лица мужчин. Катя нервно закусила губу: сомнений не оставалось — одно из них принадлежало Игорю. Что-то бормоча себе под нос, её отец достал телефон и набрал какой-то номер. Пришлось прождать несколько минут, нервно отбивая дробь по столу, прежде чем ему наконец ответили и он заговорил:

— Вячеслав Сергеевич, здравствуйте. Это я. — небольшая пауза. — Да, жив. Мне повезло. Остальные? Остальные мертвы. Да, все. У меня к вам просьба. Можете передать нашему человеку в СЗГ фотографию? Я вам её сейчас скину. Мне нужно знать, когда кто-то из этих двоих выберется куда-нибудь из здания их конторы. Да. Хочу отомстить. — отец замолк. Похоже, с другой стороны телефона кто-то долго говорил. Собеседник, конечно, не мог этого видеть, но отец всё равно кивал головой, соглашаясь с его словами. Наконец он вновь заговорил:

— Понял вас. Спасибо. До связи.

Он положил трубку. Катя мигом отстранилась от окна и прижалась к стене, надеясь, что отец её не увидел. Постояла так целую минуту, слушая своё бешено бьющееся сердце. И лишь после этого, убедившись, что отец сидит на том же месте, пересматривая видео с камеры наблюдения, Катя медленно, не издавая ни звука, отошла от окна подальше. А потом и вовсе побежала.