Пятый арлекин - Владимир Тодоров

Онур долго кружил по трупам, шевеля носом с обгоревшими усами, пока не почувствовал биение жизни глубоко под пепельным покровом. Онур неуверенно стал разгребать этот мертвый покров и откопал двух молодых крысят разного пола. Они также чудом остались живы, и в их глазах навечно впечатался ужас пережитого.

И опалившееся сердце Онура дало первый живительный толчок. Он прижал к своему угольному телу двух спасенных крысят и пополз на пароход, загруженный сладостями: детям они нужны в первую очередь.

— Все в мире имеют свои судьбы, — подумал Онур, — даже листья, опавшие с деревьев. Я возрожу свой погибший народ из этих двух перепуганных детей, и мы обретем прежнюю силу. Глаза его были сухи, потому что огонь выжег в них все слезы, обычно живущие там в ожидании подходящего случая радости или печали, но была в его глазах такая сила жизни самой природы, которую нельзя уничтожить в любом ее проявлении, даже если она не отвечает традиционным понятиям о совершенстве…»

Дочитав до конца, Альберт еще раз усмехнулся и, швырнув книжку под массивную кровать с золочеными спинками, прикрыл глаза.

— Черт с вами, с вашими Онурами и идеями. Я никогда не занимался политикой и не влезал в авантюры такого рода. Надеюсь, что вы, господа, со своим национал-социалистическим бредом, обойдетесь без меня…

5. Снова Макс

Многие люди на земле свои воспоминания начинают словами, что война нарушила их планы или же вообще изломала всю жизнь. Если бы Максу пришлось писать о своей жизни, то написал бы, что его планы нарушил мир и капитуляция фашистской Германии.

Тридцатидвухлетний майор «СС», специалист по концлагерям, заклятый идеолог фашизма, Георг Ландер, как он именовался тогда, спешно бежал от советских войск в Американскую зону Германии, потом выбрался в Испанию, где генерал Франко любезно укрыл от возмездия тысячи таких, как Ландер. Здесь нашел прибежище и Отто Скорцени, любимец фюрера.

Сначала они притихли, напуганные всеобщим людским гневом, когда стали достоянием гласности все зверства фашистского режима, затем постепенно страны, истерзанные фашистской оккупацией, стали залечивать последствия войны, и Ландер зашевелился. Но теперь нужно было соблюдать осторожность, идеи фашизма в открытом виде ни у кого сочувствия или поддержки вызвать не могли. Ландер сплотил вокруг себя группу таких же фанатичных гитлеровцев и приступил к налаживанию связей и установлению мостов с Южной Америкой, куда потом, после разгрома, стекались кадровые офицеры Вермахта, которым нечего было рассчитывать на милость, так как на их совести были сотни тысяч замученных и погубленных людей разных национальностей: русских, украинцев, белоруссов, французов, евреев, поляков, немцев — участников Сопротивления, чехов и других.

И вот их усилиями в печати стали, поначалу робко, появляться книги, обеляющие Гитлера и национал-социалистов. Гитлер в них выглядел носителем свободы, поклонником прогресса и демократии, человеком трагической судьбы, любящим детей, музыку, который вел аскетическую жизнь во имя процветания гуманных идей фашизма. Поначалу эти «произведения» были немногочисленны, люди кидали эти книги в урны с мусором, но подрастало новое молодое поколение, не знающее ужасов пережитой человечеством трагедии или знающее об этом понаслышке, и Ландер понял, что для возрождения фашизма появилась благодатная почва, тем более, что правительства западных стран забыли о Потсдамских соглашениях, о Нюрнбергском процессе и не препятствовали возрождающейся пропаганде неофашизма, успокаивая изредка корреспондентов газет, радио и телевидения, что для — тревоги нет оснований, и опасность видят только коммунисты, явно преувеличивая ее или же раздувая в своих пропагандистских целях. А тем временем в Германии возобновились факельные шествия, бывшие гитлеровцы собирались на ежегодные собрания, в Америке фюрер фашистов, старательно подражая бесноватому, прилизав челку и скосив глаза, давал интервью корреспондентам, излагая взгляды на будущее человечества, мало чем отличающееся от идей Гитлера. В Италии фашисты, именуемые «Красными бригадами», прорываясь к власти, объявили открытый террор демократии буржуазного общества.

— Пора действовать, — заявил на тайном совещании Макс, — Гитлеру в свое время не надо было торопиться с войной против России. Глиняные ноги колосса оказались гранитными и фюрер потерял все, все! Надо было дождаться атомной бомбы и уничтожить большевиков. Но не все потеряно. Мы — наследники фюрера, но мы извлекли урок из его ошибок. Нам нужно в первую очередь дорваться до финансов Америки, а потом прорываться к власти. Что дальше — тоже известно: беспощадная война, война на полное уничтожение большевистской системы, и в этой войне, в любых ее формах, будь она холодной или термоядерной, все средства хороши: провокации, стравливание соседствующих стран, раздувание в эфире возможности нападения Советов. Тогда же у группы Макса зародился план подмены Роуза или иного крупного магната другим, похожим на него человеком. Фанатичность и абсурдность предприятия, на первый взгляд, при его дальнейшей разработке показала возможность успеха. Начались кропотливые поиски двойника. Много находили похожих чем-то на Роуза людей, но только Мондейл отвечал всем требованиям.

Макс еще раз развернул одну из папок и нашел нужный лист, где специалисты дали заключение. Рост Мондейла 178 см, Роуза — 179 см, — ничего, подставим каблуки, — проворчал Макс, читая дальше, — вес одинаковый, походка иная, что легко поправимо. Немного отлична форма ушей и носа, что также поправимо безо всяких видимых следов посредством пластической операции. Тембр голоса схожий, при овладении Мондейлом речевых интонаций Роуза отличие исчезнет.

Далее шло описание внешности, которое в совпадении своем (голубые глаза, строение лба, челюсти, разрез глаз, цвет волос и кожи) удовлетворяло замыслы Макса.

Он снова вызвал Крока, доложившего, что Мондейл устроен в верхней комнате, обеспечена надежная охрана, и отдал ему распоряжение насчет пластической операции, в результате которой исчезнут минимальные отличия между Мондейлом и Роузом.

— Он нужен мне не позднее, чем через три недели! — бросил Макс в конце разговора Кроку.

6. Секретарь мистера Роуза

Артур Дэзи знал все тонкости финансовой политики своего босса. Дэзи знал не только конъюнктуру спроса на нефть и сталь сегодня, он чувствовал, вернее предчувствовал колебания на экономической и политической шкале в разных точках земного шара, могущие повлечь за собой те или иные последствия. Последнее время, время, когда нефтеносные районы Ближнего Востока сотрясали волнения, и монархические режимы один за другим лопались, подобно мыльным пузырям, и бывшие монархи появлялись на американском горизонте, нередко в сопровождении гарема, с толстыми чековыми книжками в солидных саквояжах, кое-кому приходилось увеличивать накладные расходы. Иными словами, финансировать контрреволюционные банды на территории тех или иных государств. Иногда это удавалось и тогда нефть или другие природные ресурсы, пригодные для изготовления самолетов, пушек, ракет и других средств уничтожения, опять беспрепятственно текли на многочисленные заводы Роуза. Дэзи держал, образно говоря, руку на клавишах американской политики и делал это, как виртуоз-пианист. Роуз ценил Дэзи, соответственно оплачивая его знания и услуги.

Сейчас Дэзи собирался в дорогу. Он договорился с боссом об отпуске и взял билет до Канарских островов. Он давно собирался побывать там, но дела не позволяли реализовать этот план. Наконец, такая возможность представилась.

— Месяц провести на берегу океана, безо всяких забот об этой проклятой нефти, не унижая себя коммерческими переговорами с членами королевских семей, подкупая их или шантажируя, — рассуждал Дэзи, — все это вернет мне здоровье. Последнее время я действительно устал.

Через три дня он был на экзотических островах. Действительность превзошла ожидания Дэзи: прекрасный климат, роскошный отель и номер в нем, приготовленный для мистера Дэзи, дивные глаза местных и европейских красавиц, стекающихся сюда в поисках приключений, развлечений и, конечно же, не без мысли привести материальные дела в порядок или же подцепить солидного предпринимателя с более серьезными на него видами.

Дэзи сразу привлек внимание окружающих.

— Все равно меня здесь никто не знает, — решил Дэзи, — и окунулся с головой в легкие, ни к чему не обязывающие похождения.

Дэзи, как школьник, улизнувший с уроков, ощутил неожиданную свободу: таскался по ресторанам, поднимался в горы, катался на яхте, плавал, загорал и однажды у него вообще мелькнула мысль бросить все, послать к чертовой матери Роуза и его дела. Но это потом, а сейчас Дэзи вкушал прелести курортной жизни и мало чем напоминал респектабельного секретаря известного концерна. Более того, Дэзи неожиданно ощутил, что влюблен, влюблен по-настоящему в прелестную женщину с очаровательным именем Лили. Это произошло как-то незаметно: они познакомились в баре, танцевали весь вечер, потом поднялись к Дэзи, пили коньяк, шампанское, и Лили осталась до утра. А через день Дэзи не представлял, как жил раньше без нее.