Заказные преступления: убийства, кражи, грабежи - Алексей Иванов

Судоплатов подробно рассказывает о работе НКВД по созданию партизанских отрядов, засылке связников, радистов и диверсантов. Он признает, что нападение Гитлера на СССР значительно дезорганизовало работу разведки за рубежом, однако информация поступала, небезызвестная «Красная капелла» не имела во время войны первостепенного значения.

Большую роль во время войны сыграла операция «Монастырь», проходившая под руководством Судоплатова. Инсценировалось создание антисоветской, прогерманской подпольной организации, искавшей контакта с гитлеровским командованием. Важную роль в ней играл старый агент ОГПУ – НКВД Александр Демьянов, сын царского офицера, завербованный накануне войны немецкой разведкой. На лыжах он перешел линию фронта, прошел обучение в школе абвера, в феврале 1942 года был выброшен на парашюте в район Ярославля и стал немецким резидентом в Москве. Он не только способствовал арестам немецкой агентуры, но и вел дезинформационную работу. Немцы так и не разгадали истинной роли Демьянова, и бывший шеф западногерманской разведки Гелен сравнительно недавно в мемуарах писал о подвигах агента Макса (кличка Демьянова в абвере).

Огромную сенсацию на Западе вызвали утверждения Судоплатова, что ученый-атомщик Роберт Оппенгеймер, глава проекта «Манхэттен», работал на советскую разведку и даже имел кличку Стар (о чем и не подозревал). Кроме того, советской разведке помогали известные ученые Ферми и Сциллард, а также Ни лье Бор. Они руководствовались ненавистью к фашизму, а также опасались, что при наличии атомной бомбы США могут стать на путь господства, если не будут иметь противовес в лице СССР. Еще Вернадский советовал Сталину найти подходы к Бору (тот посещал наше посольство в Лондоне), а Петр Капица в 1943 году после переезда Бора из Лондона в Копенгаген предлагал Сталину и Берии пригласить его в СССР для работы над нашим атомным проектом и даже лично излагал Бору эту идею в письмах.

Заявление Судоплатова с негодованием опровергли американские ученые, да и наша служба внешней разведки отмежевалась от ветерана, бывший резидент в США опроверг наличие подобной агентуры.

А был ли мальчик? Или «агенты» были лишь официальными контактами, каких у разведки пруд пруди? Скорее всего Судоплатов пошел на поводу у американских издателей, жаждущих сенсации.

В 1948 году Судоплатов выехал в Прагу вместе с отрядом особого назначения. Через бывшего резидента ОГПУ в Праге он должен был предъявить Бенешу расписку на 10 000 фунтов, подписанную его секретарем во время ареста Бенеша в Лондоне, организованного нашей разведкой после мюнхенского сговора в 1938 году. Бенешу следовало предложить мирно уступить власть коммунистическому правительству Готвальда, в противном случае расписка, а также материалы об участии Бенеша в политическом перевороте в Югославии накануне войны будут опубликованы. Операция прошла успешно, Бенеш сдался без боя.

Судоплатов признается, что на его счету организация четырех убийств на территории СССР (естественно, с санкции Сталина и его соратников, эти убийства ему и инкриминировали в суде): это украинский националист Шуйский и униатский священник Ромжа, убрать этих людей в 1946 году было несложно, ибо оба лечились в больницах, и оставалось лишь подбросить соответствующее «лекарство», изготовленное в спецлаборатории, экспериментирующей с ядами над людьми, приговоренными к смерти. (Судоплатов отвергает утверждение, что он курировал эту лабораторию.)

Кроме того, в 1947 году по указанию Судоплатова в Ульяновске был ликвидирован польский инженер Самет, работавший на секретном объекте и вынашивавший план побега за границу. Шеф «лаборатории ядов», медицинское светило Майроновский, просто вколол ему дозу во время медицинского обследования в Ульяновске. Четвертой и последней жертвой произвола (Судоплатов постоянно отмечает, что он лишь выполнял указания Сталина и других членов КП(б)) был американец Исаак Оггинс, работавший как агент НКВД в Китае и на Дальнем Востоке.

Жена Оггинса, тоже закордонный агент НКВД, после того как мужа посадили в тюрьму в СССР, уехала в США, стала сотрудничать с ФБР и начала кампанию за вызволение мужа. Опасаясь скандала, решили и это дело по-келейному: сделали Оггинсу укольчик по примеру других. Вряд ли Судоплатов раскрывает всю картину послевоенного террора и внутри страны, и за границей. Он чувствовал себя на вершине славы – один из мощных мужей тайной полиции.

Однако рано или поздно за все приходится платить: уже в 1951 году с началом «дела врачей» были арестованы многие руководители органов (евреи по национальности), обвиненные в «сионизме», смерть Сталина повлекла новую вспышку борьбы за власть, затем – расстрел Берия и аресты его приближенных, в том числе и Судоплатова. Произошло это 12 августа 1953 года (ему было 46 лет) – дальше начнется черная, а возможно, и самая светлая, искупительная часть жизни Павла Анатольевича, его хождение по мукам. Допросы на всех уровнях, следователи и прокуроры, чутким носом улавливавшие политическую конъюнктуру обвинения в попытках вместе с Берия заключить сепаратный мир с Гитлером и участии в «заговоре Берия» против партии и так далее, и тому подобное. Бутырка, Лефортово, Владимирская тюрьма.

По иронии судьбы, в последней подобралась приятная компания: бывший министр иностранных дел Латвии Мунтерс, вывезенный оттуда в 1940 году (вначале Судоплатов устроил его преподавателем в Воронежский университет, но недолго ему пришлось здравствовать на ниве просвещения), бывший заместитель председателя Думы В. Шульгин, захваченный в 1945 году в Белграде: сын Сталина Василий, устраивавший скандалы и требовавший его выпустить, а также шеф «лаборатории по ядам» Майроновский, милый человек.

Вскоре круг пополнился старым другом и соратником Эйтингоном, многими другими чекистами. Так прошли в тюрьме 15 лет – «расплата за ошибки, она ведь тоже труд».

21 августа 1968 года (роковая дата) Судоплатов обрел свободу и занялся литературной деятельностью под псевдонимом Андреев. Опубликовав три книги, получил право на пенсию как литератор (130 рублей в месяц) и был доволен гонорарами, более того, все больше увлекался писательством, пытаясь утвердить себя. Сначала по совету друзей и не требовал реабилитации, однако к концу 70-х уже начал обращаться во все инстанции. Но колеса нашей бюрократической телеги всегда двигались еле-еле, а мысли чиновников не поспевали за свежими поветриями, отнюдь не случайно, что реабилитация прошла лишь в 1992 году.

К чекистам и вообще к тайной полиции в любом обществе особое отношение: их не любят и всегда мерят специальной меркой, и обычно судят по гамбургскому счету. Политикам удобно отыгрываться на тайной полиции, замазав грехи собственные. Так после Сталина спокойно жили – не тужили партийцы-сталинисты из его антуража вроде Суслова, да и члены хрущевского, а потом брежневского Политбюро, определявшие и санкционировавшие все репрессии органов, никогда плохо себя не чувствовали и не чувствуют. Писателям и журналистам (не будем зря трепать их имена, глупо требовать героизма в условиях рабства) прощают участие в политическом оглуплении страны, хотя слово может принести не меньше зла, чем репрессии. Наверное, хорошо, что возмездие не настигает всех.

Что же, Судоплатов, наверное, искупил свою вину в тюрьме, подвел итоги своей жизни в мемуарах. Жаль, что в них не видно его души. Она заслонена пестрым и зачастую неточным хаосом событий, известных из западных книг о КГБ.

Необычное это было поколение: они легко шли на смерть, но боялись сказать лишнее слово, они умели неукоснительно подчиняться и выполнять приказы, но страх, взлелеянный в период сталинщины, совершенно лишил большинство их мыслить свободно (впрочем, это не только их беда), они отталкивали своим фанатизмом или догматизмом, но подкупали бескорыстием – большинство жили скудно, тех, кто стремился к комфорту, зачастую карали как «морально разложившихся», помнится, все ахали от ужаса, когда прошел слух, что у Абакумова после ареста нашли целых шесть костюмов.

У Гудзенко есть строчки: «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели». Не жалели ни врагов, ни друзей.

Судоплатов и его соратники – это строители великой державы, крепости на костях, они – хранители ее мощи, палачи и мученики в одном лице…

Мы все еще по инерции размахиваем руками по поводу ужасного сталинского прошлого, а уже давно у наших границ льется и льется кровь, словно собираясь нас захлестнуть, и гуляет террор по стране, и терзают сердце выстрелы из октября 1993 года, и десятки безгласных трупов, и вдруг кажется, что ни мир, ни страна, ни человек совершенно не изменились, что история фатально и жутко повторяет себя, и кровь вокруг, кровь и порох, и нет этому ни конца ни края.

Уроки прошлого? Смешно.

(М. Любимов. // Совершенно секретно. – 1994. – №6)

«Убей моего мужа!»