Вольный странник - Дэннис Фун

— Пообещай мне…

— Обещаю.

Это обещание значило не больше, чем миллион обещаний, которые она ему уже давала. Все они, нарушенные, валялись у ее ног, как осколки битого стекла.

— Помни о своей силе, Стоув. Именно она выведет тебя из этой передряги.

Пока они возвращались к машине, Стоув держала его за руку. Она шла рядом с Виллумом и уже не дрожала. Когда он помогал ей сесть в машину, девочка бросила на него такой проникновенный взгляд, на который только была способна. Кто он такой? Только теперь до нее дошло, что она понятия об этом не имела. Ясно было одно — на самом деле его могущество было неизмеримо больше, чем можно было предположить.

СКАЗИТЕЛИ

НАПИСАТЬ ПИСЬМО ХОТИТЕ?

ИЛИ ПЕРЕДАТЬ ПОСЫЛКУ?

КРУЖКОЙ ПИВА УГОСТИТЕ.

МОЖНО И ВИНА БУТЫЛКУ.

МЫ ВСЕ СДЕЛАЕМ, ЧТО СМОЖЕМ.

НУ, А ЕСЛИ ХЛЕБА С СЫРОМ

ВЫ ДАДИТЕ, МЫ ПОМОЖЕМ

НАСТРОЕНЬЕ ВАМ ВСЕМ МИРОМ

ПРИПОДНЯТЬ НАШИМ РАССКАЗОМ.

ВАМ ПРИДЕТСЯ ПО ДУШЕ

ТО, ЧТО МЫ ВАМ ВСЕМ ПОКАЖЕМ, —

МЫ ТАК ДЕЛАЛИ УЖЕ.

Следуя за прорвавшимся в подземелье потоком свежего воздуха и лучами солнечного света, Роун выскочил из подземелья наружу и оказался в густых зарослях терновника.

Мабатан заложила люк замаскированной крышкой. Она встала точно влитая, и люк стал совершенно незаметным, скрытый папоротником и колючими кустами.

Сквозь сплетенные заросли колючих ветвей ничего не было видно. Роун и Лампи начали продираться вперед, но услышали оглушительные звуки охотничьих рогов и грохот барабанов и тут же бросились на землю. А Мабатан стояла спокойно, ее тонкое лицо выражало напряженное ожидание.

— Они здесь, — уважительно прошептала девушка.

Сделав Роуну с Лампи знак держаться ближе к земле, она поползла вперед, прокладывая им путь. Извилистая тропинка лабиринтом вела от колючих кустов к небольшой рощице низкорослых хвойных деревьев — не то сосен, не то пихт. Отсюда Роун разглядел крепостные стены, окружающие небольшое селение, украшенное яркими цветастыми флагами и вымпелами. Сквозь большие ворота в селение направлялись празднично одетые люди, многие смеялись и радостно хлопали в ладоши.

— Пойдем, — сказала Мабатан, поднявшись с земли. Но Лампи отрицательно покачал головой.

— Я останусь здесь.

Роун прекрасно знал, что у его друга была веская причина так говорить. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы веселые люди, шедшие на праздник, превратились в разъяренную толпу. Лампи на собственной шкуре пришлось это испытать, когда, выжив после нападения лесных клещей, он обращался к жителям селений за помощью. Его нещадно избивали и забрасывали камнями повсюду, где бы он ни появлялся.

Мабатан это ничуть не смутило — она вынула из своего мешка и аккуратно развернула холщовую тряпочку, в которую была обернута странная маска, сплетенная из камыша и разрисованная красной и зеленой красками.

— Я вчера сделала ее для тебя, — сказала она и передала маску Лампи. — У них здесь карнавал, многие закрывают лица масками. А вот и твоя. — Девушка протянула Роуну другую маску, сплетенную из бурых стеблей травы, и взяла такую же себе.

Скрыв таким образом лица, они вышли из тени деревьев у дальнего края селения и на дороге затерялись среди идущих. Пройдя ворота, трое друзей выбрали наименее многолюдный путь, следуя за ярко разодетыми людьми.

Построено селение было беспорядочно, хотя многие дома в нем возводились из камня или кирпича. Повсюду виднелись следы упадка — в покосившихся оконных рамах, облупившихся ставнях и дверях, разбитых мостовых, которые некогда были гладко вымощены, а теперь превратились в неровные тропинки, покрытые щебнем и битым камнем. Некогда селение это явно процветало, но те времена давно прошли. В отличие от Праведного, жители его наверняка не пользовались благосклонностью Города.

Трое друзей неспешно прогуливались мимо лотков и палаток, стоявших на открытом рынке в самом центре. Как и говорила Мабатан, лица многих жителей и гостей селения были покрыты ярко разрисованными масками. Взрыв хохота привлек их внимание к помосту, стоявшему посреди импровизированной сцены, на котором хромал и стонал старик с длинными седыми патлами, лицо его избороздили глубокие морщины.

— Ох-ох-ох… — кряхтел старик, так сгибаясь и покачиваясь, что, казалось, вот-вот свалится с ног.

Внезапно на сцену ворвался косоглазый клирик в изодранной синей форме, огромном рыжем парике на голове и упал в ноги старику. Было видно, что он в ужасе, потому что его поймали и сейчас изобьют как Сидорову козу, — публика от этого пришла в восторг. Клирик подобострастно заскулил:

— Владыка, Владыка, что с тобой приключилось, мой повелитель?

— Сердце мое работать отказывается, — ответил ему старик, потирая грудь. — Ох! И бедный мой старческий мочевой пузырь. Я уже несколько месяцев пописать нормально не могу! Но самое страшное — кишки мои несчастные, внутренности мои изношенные!

Он склонился вперед и так оглушительно пукнул, что клирик свалился со сцены прямо в толпу. Зрители чуть животы со смеху не надорвали.

Роун не мог отвести глаз от актера, игравшего роль старца. В нем было что-то очень знакомое… Юноша был уверен, что знает его, но где и когда он мог с ним познакомиться?

Взобравшись обратно на сцену и украдкой зажимая себе нос, актер, выступавший в роли клирика, продолжил:

— Что ты хочешь, чтоб я сделал для тебя, о Прямая Кишка Города, Архангел Метеоризма, Наш Великий Источник Сероводорода?

— Достань мне новые запчасти!

— Но-о-о-о, Наш Самый Пахучий, Покровитель Всех Мягких Сыров, у народа в Дальних Землях нет больше запасных частей.

— Ты что несешь! Что значит — больше нет? — оглушительно заорал старик.

— Это не я сказал, о Наш Смердящий, это они! Это они так говорят! — воскликнул клирик, указывая на толпу.

— Тогда, мой верный слуга, я оказываю тебе честь и разрешаю тебе отдать свои органы мне!

— Но они, о Повелитель Болотных Газов, не соответствуют стандарту! — в ужасе вскричал клирик и попятился.

Старик вдруг протянул руку и схватил клирика за огромный волдырь величиной с яблоко, вспухший у слуги на шее. Клирик тут же расслабился и заулыбался:

— Я весь твой, о Великий Трепещущий Сфинктер.

Два клоуна, очень смахивающих на чиновников высокого ранга, вкатили на подмостки покрытую тканью больничную койку, на которую лег клирик-донор. Старик вытащил из-под койки огромную пилу. Когда он стал пилить тело, то под тяжестью огромной пилы его так бросало из стороны в сторону, что клоуны-чиновники вынуждены были его поддерживать. Покосившись в сторону зрителей, он прокудахтал: