Очень сложная задача - Альберт Байкалов

С момента освобождения мужская часть делегации более-менее пришла в себя. Никто больше не стонал и не высказывал возмущения по поводу того, что приходилось часто выходить и подталкивать машину.

Начавшему было возмущаться Хмырову, почему пленники не только не помогают, но и остаются в такие моменты в кузове, Полынцев попросту предложил собственноручно выгружать их, а затем возвращать обратно. При этом дав понять, что руки развязывать им не намерен ни при каких обстоятельствах.

Проехав около половины оставшегося пути, Антон приказал вернуть двум взятым с собой пилотам электропневмоклапана, снятые с двигателя вертолета, и отпустить.

– До темноты по следам они доберутся, – сказал он Дрону, глядя вслед удаляющимся вертолетчикам. – С рассветом восстановят «вертушку» и в обед будут у себя. К этому времени мы уже будем в Яунде.

Для того чтобы обратный путь до деревни не показался им особо мрачным, штурману отдали пистолет, который был отобран у охранника Собралиева.

До конца пунктиром обозначенного на карте проселка оставалось несколько километров, когда машина заглохла. Нескольких минут осмотра хватило, чтобы понять: дальше придется идти пешком. Заклинило двигатель. Это уже не пугало.

Еще в лагере сконструировали носилки из двух шестов и легких курток, на которые переложили Разгуляева. Интенсивное пичканье антибиотиками дало свои первые результаты, он пришел в себя, а раны слегка затянулись. Большую роль сыграло отсутствие дождя.

Дрон направился вперед. Не столько из-за опасения попасть в засаду, сколько в надежде подстрелить дикую свинью или кабана. Он уже несколько раз вскидывал автомат, однако ярко-оранжевые, с длинными кисточками на ушах животные быстро исчезали в зарослях. Павлова не переставала удивляться обилию разных бабочек, стрекоз и птиц, что раздражало ее коллег, занятых транспортировкой раненого товарища.

Шествие замыкали Иса и Монго. Вколов себе обезболивающее, чеченец уверенно поспевал за остальными, одновременно выполняя задачи замыкающего.

Дорога закончилась. Множество попадающихся на пути истлевших пней красноречиво объясняли ее назначение. По ней вывозился лес. Некоторое время вновь пришлось продираться через непроходимые заросли, в буквальном смысле прорубая себе проход. Наконец, миновав район брошенных лесозаготовок, оказались в настоящем тропическом лесу. Идти стало намного легче. Стволы высоких деревьев, устремившиеся к свету со свисающими с них корнями паразитирующих растений, впечатляли. Покрытая толстым ковром из листьев земля полностью поглощала звуки шагов. Даже отдельно брошенная фраза отчетливо была слышна на большое расстояние. Окружавшее пространство словно сократило расстояние для звука в несколько раз. Так бывает в пустом концертном зале. Наткнулись на огромный, величиной в хорошую копну сена, муравейник. Его казавшееся цементным основание говорило о том, что по возрасту он намного старше даже Лигачева, который ковылял в середине колонны.

Сверив маршрут с показаниями навигатора, Антон объявил привал возле одного из многочисленных ручейков. Дрону так ничего и не удалось подстрелить. Измотанные переходом и переноской носилок мужчины повалились на землю. Павлова стала отмывать от грязи покрытые ссадинами и царапинами ноги.

– Вы что, вот так в юбке все время и шли? – удивился Антон.

– Уже успела привыкнуть, – смутилась она.

Антон повернулся в сторону пленников, расположившихся на гигантских корнях дерева, прикидывая в уме их рост. Наконец его взгляд остановился на адвокате:

– Гладышкин, снимай штаны!

– Да вы что! – опешила она. – Я уже привыкла. Ни за что. Тем более он ведь…

Она не договорила, однако Антон вспомнил, как тот обмочился, и чертыхнулся.

– Тогда ты, папарацци! – не слушая женщину, скомандовал Филиппов.

– А он как? – запротестовала она.

– Юбку наденет, – пошутил Антон.

Однако никакие уговоры не заставили Галину Александровну принять «подарок». Антон не стал настаивать, и вскоре снова двинулись в путь.

Через несколько километров лес кончился, и они опять оказались в джунглях. Идти стало труднее. Эти заросли уже не были причиной тотальной рубки леса, просто путники оказались рядом с небольшой протокой, которая выходила к реке. Раздавшийся впереди хлопок выстрела вынудил всех остановиться.

– Дрон, – Антон поправил пальцами микрофон ПУ, – что там у тебя?

– Все нормально, – послышался возбужденный голос. – Кажется, обедать скоро будем.

Антон посмотрел на небо, потом на часы:

– Скорее ужинать.

Когда основная группа подошла к Дрону, тот уже подвесил за задние ноги небольшую, размерами с фокстерьера козу голубовато-серой окраски.

– Антилопа, – довольный собой, он вынул нож.

Вздохнув, Павлова развернулась и отошла в сторону.

– Это дукер, – зачем-то пояснил ей Филиппов и посмотрел на пленников.

С безразличием во взгляде Собралиев наблюдал за действиями разведчика. Стоящий рядом с ним Гладышкин, уже не похожий на самодовольного и лощеного толстячка, который утром вышел из вертолета, отрешенно смотрел перед собой, беззвучно шевеля губами. Для удобства при ходьбе руки им связали впереди, однако, опасаясь, что, улучив момент, кто-то дотянется зубами до веревки или просто ударит, ее обвязали вокруг пояса, притянув кулаки к низу живота. Это также позволяло им без особых проблем справлять малую нужду.

– Монго, – позвал камерунца Антон, – организуй огонь.

Хлынувший словно из ведра дождь сильно расстроил планы Филиппова. В намокшей одежде, натыкаясь друг на друга, пленники едва тащились. Не лучше дела были и у освобожденных заложников. Меняясь через каждые полчаса, они несли накрытого куском прорезиненной ткани Разгуляева. Однако на связь уже вышел Мишенев и доложил, что находится в назначенном районе.

– Нам выйти навстречу? – спросил он.

– Не стоит, – прикинув, что час ходьбы – это далеко не сутки, ответил Антон.

К реке вышли уже в полной темноте. Разведчики под руководством Мишенева заранее подготовили два шалаша, соорудив их из бамбука и пальмовых листьев.

После сеанса связи с Филипповым Романенко повалили на землю, и Стромилов ввел ему в вену двойную дозу транквилизатора. Уже через минуту речь техника стала бессвязной, а спустя еще немного времени он уснул.

– Легкая смерть будет, – вздохнул Дрон и стал натягивать на него снаряжение Джабраилова.

Вахид к этому времени уже лежал связанный и одетый в лохмотья камуфлированной одежды в приспособленном под тюрьму шалаше. Его поместили туда за полчаса до подхода основной группы, и он уже успел нахлебаться африканских прелестей. Муравьи, словно почувствовав, что у него связаны руки, принялись атаковать со всех сторон. Не выдержав, он потребовал, чтобы Мишенев что-то придумал.

– Я так и двух часов не выдержу, – выкатив глаза, объяснял он. – Они кусают как собаки!

– Да, Вахид, – почесал затылок Стромилов. – Полежишь ты здесь с Хавой Собралиевым немного, поедят тебя муравьи, и признаешься, что ты подставной.

– Хватит шутить! – гневно блеснув глазами, насупился чеченец. – Лучше бензином вокруг обрызгай.

– А что, это идея! – спохватился Мишень.

Вскоре Стромилов расслышал звуки передвигающихся по зарослям людей и голоса. Спустя некоторое время к лагерю вышел Дрон, за ним Филиппов, а следом остальная часть группы вместе с пленниками и освобожденными заложниками.

– Все готово? – отведя Мишенева в сторону, осторожно спросил Антон.

– Вахид уже в роль вошел, – усмехнулся Мишень. – Права качает.

– В общем, до пяти утра они должны уйти, – напомнил ему Филиппов. – Летчик что-нибудь интересное рассказал?

Максим покачал головой:

– Нет, единственно подтвердил, что встречался с Собралиевым в столице Заира. В Яунде он уже контактировал с ним через Хачубарова.

– Наверняка в этом регионе у Хавы Киншаса – единственное место, откуда он сможет вернуться в Европу, – глядя на то, как Стромилов снимает бинты с Разгуляева, предположил Антон.

– Хочешь сказать, что Вахе придется с ним в Заир переться?

– Выходит, так, – подтвердил Антон.

Накормив всю компанию продуктами, которые вместе с лодкой доставил вертолет, пленников загнали в шалаш и выставили рядом с ним пост. Бывшие заложники, не чувствуя ни ног, ни рук, повалились на охапки листьев в соседнем сооружении. В отличие от «тюрьмы» его накрыли кусками прорезиненной ткани, и там было относительно сухо.

– Ты чеченец? – пытаясь разглядеть в темноте Вахида, спросил Собралиев, как только их оставили в шалаше.

– Да, – прошептал Вахид.

– А что здесь делаешь?

– А ты? – вопросом на вопрос ответил Джабраилов.

– Эти собаки поймали, – вздохнул тот. – Я уже сегодня должен был уехать из этой проклятой Африки.

– Что тебя занесло так далеко? – хмыкнул Вахид.