Раяд - Всеволод Бенигсен

На следующий день Кроня был вынужден покинуть квартиру, так как продуктов осталось с гулькин нос, а бесконечно кормить отца яичницей или макаронами ему не позволяла совесть.

К магазину он шел осторожно, постоянно озирался и шарахался от каждой тени. Ему показалось, что то ли он слишком долго просидел дома и что-то пропустил, то ли у него просто разыгралось воображение, но привычный пейзаж как будто изменился. По-прежнему висели российские флаги, по-прежнему крутили своими «головами» видеокамеры, но при этом Кроню не покидало необъяснимое ощущение, что район словно притих в ожидании перемен. Все показалось ему каким-то напряженным и испуганным, как он сам. В магазине его обслужили вежливо – никаких замечаний или отвлеченных разговоров. Кроню это, впрочем, вполне устроило, так как он уже начал бояться, что теперь паспорт и фамилию будут спрашивать везде и всюду, даже в магазинах. Вернувшись домой, он запер дверь на все замки и принялся готовить обед.

А через несколько дней, как снег на голову, свалился Костя с дружеским визитом. И не один, а с Ленкой. Кроня был безумно рад их видеть. Он суетился, что-то говорил и беспрерывно удивлялся их появлению, словно они вернулись с того света. Костя вкратце рассказал Кроне о своем бегстве и посвятил того (в пределах допустимого, естественно) в некоторые подробности произошедших событий. Кроня качал головой, охал, вздыхал, жалел, что Костя теперь здесь не живет, жаловался на отсутствие перспектив и вообще всякого желания не только работать, но даже и жить. «Вот только отец и держит меня», – с горечью повторял он. Костя понимающе кивал, а потом рассказал Кроне о Веронике и о том, как те же самые мысли посещали и его голову, и что, как отец держит Кроню, так и Костю держала в свое время Ленка, ради которой он и стал выкарабкиваться на поверхность. Потом Кроня проводил гостей к отцу, который не меньше сына обрадовался визиту Кости и Ленки.

Вечером они ушли, а Кроня зажил по-старому, так как и выбора-то у него особо не было.

А еще через несколько дней в районе что-то начало меняться. Причем меняться так кардинально, что Кроню просто оторопь брала, когда он вдруг стал замечать среди прохожих смуглые лица и слышать нерусскую речь. Российские флаги в окнах заметно поредели, а на улицах, как грибы, стали вырастать какие-то палатки и ларьки.

В один из таких дней Кроня отправился на рынок за продуктами. Его неприятно удивило полное отсутствие русских лиц и ощущение неприбранности и грязи.

Покупая мясо, которое неожиданно подскочило в цене, Кроня с раздражением заметил, что его обвешивают, причем нагло и самоуверенно.

– Любезный, – сказал Кроня, едва сдерживая гнев, – ты же меня обвешиваешь.

– Эй, брат! – залопотал тот, размахивая руками. – Нэ понимаю, что гаваришь. Держи мясо. Приходи еще.

– Ну нет, – отодвинул Кроня протягиваемый ему пакет с мясом. – Что ты не понимаешь? Русский язык не понимаешь?

– Нэт, – покачал тот головой. – Плохо понимаю. Мясо хороший, ты не думай.

– Да при чем тут мясо-то? Ты же меня обвешиваешь. Руками там какие-то манипуляции делаешь. Давай-ка клади мясо обратно на весы и по новой.

– Что гавариш опять? Нэ понимаю.

Кроня начал терять терпение.

– Ты куда приехал? Ты в Россию приехал. Язык не выучил, так хотя бы совесть имей.

Но тут продавец перешел от защиты к нападению.

– А-а, ты рюсский, а-а, ну ясно, Россия для рюсский, ви лучший, ми плохой. Понятно.

– Это я не знаю. А так да, я русский. И живу в России. А ты приехал сюда, на моем языке не говоришь и меня же еще обманываешь.

– Ти что?! Тибе мясо нэ нравица – иди отсюда. Иди к свой рюсский. Где рюсский? – Продавец замотал головой, как бы ища русских продавцов. – Нэт рюсский. Иди другой ринок. Все, пока.

– Это как это?! – разозлился Кроня. – Почему это я должен куда-то идти? Нет уж. Взвешивай мясо, или я администрацию позову.

– Зови, зови, – равнодушно ответил продавец.

– Чито такое? – раздались за спиной Крони нестройные голоса – на шум начали подтягиваться другие продавцы.

– Нэ хочэт мясо, гаварит, я рюсский, а ти, черножопый, из России уходи, – вольно перевел Кронины слова с русского на ломаный русский продавец мяса.

– Эй, брат, нэхорошо, – начали наступать на Кроню какие-то угрюмые смуглые лица. – Россия – для всэх. А ти тут такые нэхорошые вэщи гаваришь.

– Что?! – взвился Кроня, чувствуя, как с этим визгом из его головы вылетают последние остатки разума. – Я что, не у себя дома, что ли, а? Я – русский! Я здесь родился! А вы откуда-то приехали, обманываете меня, да еще угрожаете! Да я. Да вас.

Разум, покидая Кронину голову, видимо, забрал с собой и связную речь. Кроня начал что-то кричать, но уже сам не очень понимал что.

Сначала его кто-то толкнул в спину. От удара он опрокинулся вперед, натолкнувшись на одного из подошедших продавцов.

– Ти что толкаешься? – грозно крикнул тот и ударил Кроню кулаком в живот.

Потом на Кроню посыпались удары со всех сторон. Калечить не стали – зачем такие проблемы? – но поколотили так, что до дома Кроня шел полчаса вместо обычных пятнадцати минут, время от времени приседая и качаясь от боли в различных частях тела.

Домой пришел без продуктов, без денег и без чувства собственного достоинства.

Снимая куртку, заметил, что из внутреннего кармана выпала визитка. Поднял.

«Леонид Кузнецов. Замдиректора "Мост-групп"». Долго всматривался в цветочки по краям визитки, вспоминая имя и происхождение визитки. Вспомнил. Поезд «Астана– Москва». Терпеть не могу эту массу. Дочь за народ радеет. Шарикоподшипники. Приезжай в Киргизию. Кто знает, как повернется. Кроня потрогал распухшую губу и прошептал невидимому собеседнику: «Уже повернулось. Приеду».

XXXVI

Неделю спустя Разбирин и Костя встретились у своего излюбленного места, а затем пошли по тенистой аллее вдоль набережной. В кабинете Костя отказался говорить – он уже ничему не верил и никому не доверял.

– Как ты? Как Ленка? – спросил Разбирин.

– Нормально. Вернулась в свою школу.

– Скучает по той?

– Скучает. Там, говорит, к ней хорошо относились. И вообще ей нравилось в том районе.

– М-да, – почесал переносицу Разбирин. – Ты все Антипенко сдал?

– Что «все»?

– Ну, что брал – мобильный, оружие и так далее.

– Да, конечно.

– Значит, с Ленкой все в порядке?

– Ладно, Василий Дмитрич, – засмеялся Костя, – обмен любезностями на этом будем считать законченным.

– Ну зачем ты так? – качнул головой Разбирин. – Но вообще ты прав. Есть кое-что поважнее.

– Красильников?

– Он самый. Работал не покладая рук. У всех брошенных в результате этих настроений предприятий есть новый владелец. ООО «Русский инвест». Руководителем которого является жена Красильникова, Красильникова В. А. В их руки перешли все ларьки и киоски, кинотеатр и торговый центр, рынок и больница. Ты вообще себе представляешь этот размах? И все это сделано не их руками, а руками самих жителей района, тупых исполнителей божьей воли. Они, а не чета Красильниковых, выпихивали кавказцев с рынков и из магазинов, выпроваживали людей из квартир. А Красильников все это за бесценок скупал. Кое-где ему, конечно, приходилось терять. Например, русские не будут работать, как гастарбайтеры, за копейки.

– А если будут, то те, кто из провинции, и плохо, – хмыкнул Разбирин.

– Вот именно. А ведь нанимать нужно было только русских. Но это все такая ерунда по сравнению с теми миллионами и, боюсь, уже миллиардами, которыми ворочал Красильников. При этом ему все было мало. И вот тогда, как ты сам правильно заметил, он принялся за расширение района. А народ с воодушевлением поддержал. Ну конечно, чистый, светлый, уютный райончик – почему бы не расшириться? А расширение двигалось в заданном направлении. Новым объектом должен был стать ресторан «Кавказ» рядом с водохранилищем. Это же целый курорт! Там землю не гектарами, а килограммами продают. В следующем месяце русский свободолюбивый народ отвоевал бы и это. Почему бы не дать хорошему человеку русской национальности Красильникову заработать еще один миллион дочке на приданое?

– Значит, и квартиры шли через его руки.

– Ага. Только пока никто не вселялся. Продавали их за бесценок, а посредником было все то же ООО «Русский инвест». А уж они перепродавали за нормальные деньги.

– Причем тем же самым нерусским.

– Отчасти. Короче, тем, у кого деньги были. А деньги национальности не имеют. Затем программа расширения района была почти завершена. Оставалось пара месяцев до получения самого лакомого куска, то есть ресторана «Кавказ». Как только на его месте стали бы строить торговый мультикомплекс, Красильников сам бы пригнал в район ОМОН и с помощью того же Хлыстова пересажал бы всех скинхедов, генычей и прочих. Да еще получил бы медаль от мэра за наведение порядка в районе.

– Красиво, – усмехнулся Костя. – Владияр, значит.