Светлая в академии Растона: любовь или долг (СИ) - Романова Екатерина Ивановна

— Уже соскучилась, светлая?

Она переминалась с ноги на ногу. Прийти сюда уже казалось плохой идеей, но отступать поздно. Блэквел взял ее ледяную ладошку и потянул на себя, закрыл за светлой дверь и зажал ручки девушки, согревая дыханием.

— Ты по улице так шла? Решила простыть?

Она хлопала глазами, глядя на его доброту и была готова разрыдаться от непонятных эмоций, рвущих изнутри.

— Если захнычешь — вышвырну порталом обратно в комнату. Хочешь?

Леа отрицательно помотала головой.

— Отлично. Вина.

Это не было предложением. Усадив девушку в кресло, мужчина отошел к бару. У темного мага оказалось неожиданно уютно. Обстановка в бардовых и коричневых тонах. Изящный каменный камин, в котором плясал огонь, два кресла рядом, на одном из них сидела светлая, сбросив обувь и закрывшись пледом. На стене — картина заката, а под ней — широкая кровать с мягким одеялом в красном сатине. Возле стены располагался мини бар и зеркало, в которое темный маг наблюдал за девчонкой. Несколько дверей, вероятно, вели в кабинет и ванную комнату. Возможно, даже кухня найдется. Она отогнала странные мысли и не сразу поняла, как получилось, что ее бокал стоит на тумбочке и наполовину пуст, а сама она сидит на коленях Блэквела уже без пиджака.

— Ты, правда, этого хочешь? — уточнил он.

Она прислушалась к ощущениям, странным, болезненно томительным. Теплые руки Этана осторожно поглаживали Леа по спине и бедру. Ладошка скользнула под ночную сорочку и замерла. Как ни странно, страха не было. Девушка не хотела, чтобы куратор останавливался и закрыла глаза, подставляя губы для поцелуя, но предупредила:

— Я раньше никогда…

— Не целовалась? — мужчина замер в сантиметре от мягких манящих губок, обжигая их горячим дыханием.

— Нет.

— Даже с Тором?

— Тем более! — распахнув глаза, встретилась со взглядом темного мага. Взглядом, полным порока и желания. Нет. Она не хотела этого видеть.

— Как же ты сберегла себя? При такой красоте, — он ласково погладил ее по щеке. Светлая доверчиво прильнула к нему. Слишком давно она не чувствовала ласки. С момента смерти родителей. А в этот момент ей остро захотелось сочувствия и поддержки. — Я счастлив знать, что буду первым и единственным. Ты — моя, Леа.

Он больше не хотел ждать. Наградой за терпение стала карамельная сладость губ девушки, робко и неумело отвечающей на поцелуй. Но ее неопытность лишь сильнее разжигала в нем огонь, разрушительный, темный. Облизнув губку светлой, он потянул ее на себя. Медленно, томительно, едва сдерживая страсть, но наслаждаясь тем, как девушка доверчиво плавится в его руках, вцепившись в мускулистые плечи. Разведя язычком податливые губки, он скользнул внутрь. В этот миг сознание отказало обоим. Чувственная пытка взбудоражила и перевернула мир светлой. Она и не знала, что простой поцелуй способен подарить настолько сильные и острые ощущения. К своему стыду, девушка почувствовала, как ткань ее трусиков намокла, а между ног болезненно пульсировало. Она жалась к куратору всем телом, перебирая пальчиками волосы на его затылке и неумело отвечая на пылкий поцелуй. Желая найти облегчение этой постыдной, но приятно тягостной боли. Глухой стон Блэквела разлил по ее венам чистый восторг: настолько она желанна. Подхватив Леа, темный маг поднялся с кресла и, не отрываясь от ее губ, положил девушку на кровать. Оторвавшись друг от друга, они еле дышали и, кажется, слышали, как бешено колотятся сердца, что вот-вот выпрыгнут из груди. Их глаза лихорадочно блестели в полумраке комнаты.

— Моя Леа, — прошептал мужчина и проложил дорожку из поцелуев по шее светлой. Рука темного мага медленно задирала подол ночной сорочки. — Мое проклятье… мой персональный ад…

Он вернулся к манящим и припухшим губам девушки, жаждущим новых поцелуев, от которых трепещет каждая клеточка и кружится голова. Словно от падения с огромной высоты. Навалившись на Леа, Блэквел дал ей почувствовать свое желание. Он потерся об нее возбужденной плотью, отчего девушка выгнулась навстречу ласковой кошкой, согнув ноги и издав совершенно неприличный, но полный темного, порочного и такого неправильного удовольствия стон. Она желала его. И остальное утратило значение.

Они терлись друг о друга, яростно, ненасытно, словно не любили друг друга в этот момент, а ненавидели. Девушка лихорадочно расстегивала пуговицы шелковой рубашки куратора, жаждая коснуться горячей от страсти груди. Словно от этого касания зависела жизнь. Кончики ее пальцев кололо от непреодолимого желания ощутить тепло мужской кожи. Не выдержав пытки, Этан резко дернул ткань в стороны. Пуговицы разлетелись по комнате, а сама рубашка оказалась заброшенной в угол. Леа с удовольствием провела ладошками по гладкой груди и твердым бугоркам мышц, а затем мягко оцарапала коготками, опускаясь ниже, к кубикам пресса и ремню брюк.

Нет. Он сделает все сам, чтобы не спугнуть то хрупкое доверие, что между ними установилось. Темный маг вновь лег на светлую, лаская язычком за ее ушком, опускаясь ниже и позволяя девочке тереться о себя. Это неимоверно заводило. Он был готов кончить, даже не расстегивая штанов, прекрасно чувствуя, что Леа сама на грани.

Волна безумия, невыносимого жара, от которого трясло все тело, накатилась настолько неожиданно, что девушка, впившись ногтями в спину куратора, крепко прижалась к нему, сжав бедра и в очередной раз простонала. Казалось, Леа даже потеряла сознание на несколько секунд, провалившись в иной мир. Он последовал за ней незамедлительно. Тело Леа содрогалось под ним от томительных и сладких судорог, а сердце девушки стучало в его грудную клетку, желая обнять весь мир. Как хорошо ей было в этот момент. Также хорошо, как и ему.

Блэквел прижимал к себе светлую, понимая, что никому не отдаст свою девочку. Одной ночью он не насытится. И сегодня намерен показать весь мир плотских наслаждений.

Визг молнии вывел Леа из небытия. Сознание происходящего, медленно и пугающе отрезвляло ее. Она находится в комнате куратора. Она лежит под ним и мужчина вот-вот сделает ее женщиной!

— Господин Блэквел, — в ужасе прошептала Леа. — Что вы делаете?

— Ты, правда, не понимаешь? — улыбнулся он, накрывая губы Суарес поцелуем, но девушка уперлась ладошками в его грудь и отвернулась.

— Отпустите меня! Уйдите!

Она брыкалась, как могла, чтобы темный маг понял серьезность намерений. Даже поцарапала его.

— Леа… не уходи. Не сейчас, светлая!

Она резко распахнула глаза, от чего горячие струйки скатились на подушку. Над ней — потолок. Ни господина Блэквела, ни его комнаты, ни красного сатина на постели. Она у себя, а все случившееся — лишь дурной сон. Очень темный, развратный, страшный и дурной сон, от которого, почему-то, колотится сердце, и губы горят огнем.

Устыдившись реакции собственного тела, она утерла слезы и разве что не побежала в душ. Посмотрев на себя в зеркало, не поверила глазам: губы раскраснелись и опухли, а на шее небольшой синяк.

Где она могла удариться? Скинув ночную сорочку и белье, она шагнула в душевую кабинку и долго стояла под горячими струями, скидывая наваждение. Это отвратительный, развратный, грязный и очень темный сон, навеянный усталостью, стрессом, темнотой этого места и разговором с куратором. Больше всего она боится первой ночи с ним, вот сознание и решило нарисовать картинки ее будущего. Которое несомненно наступит. Страх пересиливал все остальные ощущения, и она даже боялась признаться себе, что ей странным образом понравилось. Во всяком случае, поцелуи кружили голову, и этот факт она отрицать не могла. Никогда не думала, что целоваться может быть настолько приятно. Девушка поймала себя на том, что стоит, накрыв ладошкой губы. И как после такого сна она посмотрит в глаза господину Блэквелу? Леа твердо решила: на завтрашнее занятие к нему в беседку она не пойдет. Просто не отважится.

В то же время в кабинете Блэквела

— Этан! — Рейна материализовалась из воздуха и окинула хозяйским взглядом помещение.