Духовидец ( Из воспоминаний графа фон О***) - Фридрих Шиллер

Граф Остен застал его спящим и отложил расспросы до утра. Утром обнаружилось: молодой человек ровным образом ничего не знает о вечерних перипетиях. Он вспоминал сидение за письменным столом, затем внезапную усталость и сонливость — о своем смятении и поведении в последующие часы ничего сообщить не мог.

Граф долго обсуждал с маркизом этот странный случай. В результате настоятельно попросил юнкера без его, графа, ведома никуда из гостиницы не уходить. Когда они с маркизом возвратились вечером из театра, граф услышал вдруг свое имя, произнесенное надтреснутым старческим голосом. Он обернулся. Человечек, гримасничая, передал ему записку и удалился с характерным подскоком.

Записка гласила: «Господин граф, не пытайтесь дурацкими своими запретами перечеркивать мой приказ. Поймите, юнкер фон Цедвиц будет со всей тщательностью исполнять мои распоряжения, и никакая сила на земле не изменит сего. Доктор Тойфельсдрок».

Дома их ждала депеша от принца, который, судя по всему, был доволен и просил их без промедления вернуться в резиденцию. Чивителле надо было сделать кое-какие покупки, поэтому положили выехать через день ранним утром.

В последний момент пропал юнкер. Искали повсюду, — напрасно. Вся его поклажа была в наличии. Накануне вечером его видели егерь Хагемайстер и слуга маркиза — он запаковывал вещи. Постель нашли нетронутой. Чивителла решил отложить отъезд и заняться поисками. Но граф чувствовал, что казус как-то связан с доктором Тойфельсдроком, который задумал таким образом показать безграничную власть над юнкером. Уехали без Цедвица.

Когда они прибыли в резиденцию, у ворот парка их ожидали принц Александр и барон Фрайхарт. Дружески обнялись, и принц воскликнул:

— Вот это я называю пунктуальностью: за две минуты до назначенного срока!

— Назначенного срока? — изумился маркиз.

— Маркиз, — засмеялся принц, — вы же послали молодого Цедвица, чтобы известить о вашем прибытии.

Он взял маркиза под руку и они направились к дому. Граф и барон следовали поодаль.

— Так юнкер приехал? — спросил Остен.

— Еще вчера, — кивнул барон. — Скакал день и ночь. Принц чрезвычайно признателен и вам и ему за такое внимание.

— Внимание? — удивленно повторил Остен. — Что вы имеете в виду? Мы юнкера не посылали и ничего ему не поручали.

Он коротко рассказал об исчезновении молодого человека и предыдущих событиях.

Фрайхарт выслушал и сообщил:

— Юнкер прибыл утром и пожелал немедленно видеть принца, который как раз находился в моей комнате. Он известил о точном часе вашего приезда, сказал, что вы послали его заранее, дабы поскорее устроить сюрприз. Сам он ничего толком не знал. Это передали графу в гостинице с просьбой переслать принцу.

Тут он достал из кармана небольшой пакет. Принц открыл — из пакета выпал венецианский кружевной платок, помеченный именем «Вероника». Принц прижал к губам этот платок, струивший чудный аромат. «О, этот запах», — прошептал он. Потому-то он в таком прекрасном настроении. Принц, понятно, надеется услышать и о даме из Мурано, и об армянине.

Рождество прошло без всяких новостей. В Сильвестрову ночь доставили во дворец принца сообщение, которое могло иметь касательство к армянину или, по крайней мере, к его другу — мюнхенскому ученому. Маркиз Чивителла как в Венеции, так и в венецианском посольстве в Мюнхене просил разузнать все возможное о сих таинственных личностях. В этот вечер он получил письмо из Мюнхена. Принц и его близкие друзья — граф Остен, барон Фрайхарт и молодой Цедвиц — проводили время за дымящейся чашей пунша.

— Опаздываете, маркиз, — весело упрекнул его принц. — Что это у вас?

— Любопытная вещь, монсеньер. — Маркиз, улыбаясь, разворачивал письмо, пока юнкер наполнял его бокал. — Оказывается, наш вундердоктор не лишен чисто человеческого юмора и даже озорства. Тут приложен итальянский перевод — баварский диалект рукописи, честно говоря, превышает мои познания в немецком. Пусть барон Фрайхарт с вашего милостивого разрешения прочтет оригинал — это, клянусь, подходит к настроению в Сильвестрову ночь.

Принц согласился, и Чивителла выпил за его благополучие. Передавая рукопись барону, пояснил:

— Как должно быть известно вашему сиятельству, я не забросил свое маленькое расследование и попросил о содействии посла венецианской республики в Мюнхене, — он уже лет двадцать обретается при тамошнем дворе и, разумеется, имеет хорошие связи. Он мне написал, что ни правительству, ни полиции ничего не известно о существовании доктора Тойфельсдрока. И все же, благодаря весьма комическому случаю, он кое-что узнал о нашем приятеле от одного простодушного деревенского священника. Сей честный пастух душ человеческих прибыл в посольство из верхней Баварии за рекомендательным письмом: он нацелился в Рим и хотел проехать через Тироль и Венецию. Пока он сидел в ожидании документа, посол говорил с одним из секретарей, как бы лучше мне помочь. Пастор не понимал ни слова — беседовали по-итальянски. И вдруг задрожал, услышав «доктор Тойфельсдрок». Когда имя произнесли второй раз, он испуганно перекрестился, на третий — побежал к двери. Его удержали, попросили объясниться, и он поведал удивительную историю, которая произошла в его собственном приходе. Послушайте, господа, запись, сделанную посольским секретарем со слов досточтимого клерикала.

Барон Фрайхарт начал читать:

Тем летом жил в Мангфале неизвестный, который в церковь не ходил, но поскольку посылал господину пастору и господину бургомистру деньги для бедных, его и не беспокоили. Он называл себя доктором Тойфельсдроком, и приличные люди не желали водить с ним знакомства. Он также не предавался радости общения. Привез с собой кучу нечестивых книг и целыми днями просиживал над ними. Только вечерами бродил в поле и в лесу и, случалось, приносил с собой жуков, мокриц и других представителей этой безбожной братии. Жил он у фрау Анастасии Хупфауф — хозяйки постоялого двора и самой пригожей женщины во всем приходе. Все мужчины поедали ее глазами, особенно господин пастор. Ее муж, человек состоятельный, преставился в прошлом году, при последнем освящении церкви. Отличался щедростью — на украшение храма или на вино никогда не скупился. Вот и пригласил он господина бургомистра и господина пастора отметить освящение, и все шло наилучшим образом, пока господин пастор не изволил опуститься под стол, так что пришлось унести его домой. Хозяин постоялого двора продолжил веселие с греховными людьми, и все порядком нагрузились. Тогда воцарился над ними сатана, и принялись они меряться силой. Хозяин похвалялся отломить край большого дубового стола и свершил сие, выиграв бутылку вина. Затем вознамерился повалить быка за рога и одним ударом сокрушить огромного роста работника. И тогда заорал бортник, что охотно всему верит, но есть такое, чего никому содеять не удастся. „Говори, что“, — спросил хозяин. „Одолеть моих пчел“. Расхохотался хозяин, пообещал достать весь мед и принести. И плевать он хотел на пару пчелиных укусов. Провожал хозяина бортник и еще двое, — остальные уже не имели над своими ногами власти. Хозяин тут же за дело взялся — разорил первый улей и принялся мед вытаскивать. Пчелы разлетались, раскусались в свое удовольствие, крестьяне кинулись врассыпную, а хозяин вслед кричит: бегите, мол, на постоялый двор, меду сейчас доставлю. И схватился за второй улей.