Черт его знает... - Элизабет Питерс

– Зато там сам черт ногу сломит. Сомневаюсь, чтобы ты могла что-то найти в этом хаосе. А уж чужак...

– Ладно, пошли отыщем треклятый листок. Нет-нет, только все вместе.

В этот миг скрежещущий, с металлическими нотами звук ударил по барабанным перепонкам. Генри взвизгнул и вцепился в Дональда; тот ответил звериным воем.

– Хотел тебя поддержать, старина, – то ли проговорил, то ли простонал Генри. – Что... м-м... что это было?

– Интерком, – равнодушно отмахнулась Кейт. – Он у меня изредка подвывает. Кто его включил?

Тетушка обвела всех взглядом, и лицо ее вытянулось. Ни один за собой такого не помнил.

– Господи, Кейт! – нетерпеливо воскликнул доктор. – Держу пари, ты сама и включила. Машинально. Или, что вполне вероятно, в очередной раз напутала с проводами.

Возражать Кейт не стала, но ей явно было не по себе.

– Нужно побыстрее забрать документ! Пошевеливайтесь.

По дороге в кабинет тетушка хранила угрюмое молчание и немного успокоилась лишь при виде знакомого кавардака, к которому, похоже, никто не прикасался. Хотя, если подумать, преступник мог хозяйничать здесь хоть целый день – вряд ли это кому-нибудь бросилось бы в глаза.

– Листок где-то там. – Дональд кивнул на один из столиков с кучей старых журналов. Пока он рылся в журналах, Кейт стояла на пороге, нервно притопывая и бросая настороженные взгляды то в один угол комнаты, то в другой. Ее нервозность передалась и остальным. У Элли мурашки поползли по спине; ей все казалось, что за ней наблюдают чьи-то враждебные глаза.

– А зачем ты притащила сюда ширму, Элли? – вдруг спросила тетушка. – Ей место в библиотеке.

Трехстворчатая ширма высотой в человеческий рост, массивная, из резного дерева и кожи с позолотой, занимала самый дальний от окна угол. Угол был к тому же и самый темный, но ширму Элли сразу узнала.

– Я ее не трогала. Дональд, ты не...

Элли обмерла. Остальные застыли каменными изваяниями. На сцену выступило последнее, величайшее детище Теда. Вначале был свет... уже знакомое Элли тошнотворно-зеленоватое мерцание. Блеклый круг, казалось, висел в воздухе. С каждой секундой пятно становилось все ярче, из него постепенно начала вырисовываться фигура... темная, как тени, из которых она была соткана, но чудовищно прозрачная. Сквозь туманное тело отчетливо просматривался позолоченный рисунок ширмы.

Кокон черного одеяния обволакивал фигуру с головы до пят; даже руки прятались в складках широких рукавов. Призрак запрокинул голову в капюшоне... но лица не было... лишь пугающе черный провал. Одна рука начала медленно подниматься, потом застыла в указующем жесте. Широкий рукав казался пустым, но из него вдруг потянуло холодом... Ледяная струя коснулась лица Элли, взъерошила волосы. В комнате раздалось жужжание... Странный звук то затихал, то усиливался, а холод становился все ощутимее, все пронзительнее. В ледяном потоке фигура качалась, словно нарисованная на полупрозрачном листе бумаги. И вдруг застыла, грозно выбросив вперед руку.

От падения тяжеленного тела в кабинете вздрогнули стены. Элли оглянулась. Генри лежал без сознания.

Странное дело, но этот обморок вырвал Элли из оцепенения. Фокус, что ни говори, впечатлял... Она по-прежнему не понимала, как это все устроено и как неизвестный сумел пробраться в дом, зато точно знала, что это всего лишь гениальный трюк, к которому загробный мир не имеет никакого отношения. И еще она точно знала, чего требует пришелец. Тот повторил свой угрожающий жест, и страницы журнала в руках Дональда зашелестели в холодном потоке.

На обложке иллюстрированного еженедельника «Спорт» красовался Мухаммед Али. Яркие, сочные краски оттеняли болезненную бледность Дональда. Он не произнес ни слова, но упрямо покачал головой.

Доктор накрепко сцепил руки вокруг Кейт. Не для того, чтобы поддержать, – напротив, он едва удерживал ее на месте. Кейт билась в его железной хватке, рвалась из объятий, пока наконец не взорвалась негодующим криком:

– Да что вы все, в землю вросли?! Хватайте его, а то убежит!

– Ну уж нет! – твердо ответил доктор, а Дональд холодно добавил:

– В другой руке у него кое-что посущественнее.

– О-о... – выдохнула Кейт и обмякла, но с места, однако, не двинулась. Так и стояла, уставившись вместе с остальными на черный предмет, который возник в руках призрака как по мановению волшебной палочки.

Даже Элли, не большой знаток оружия, распознала приличных размеров пистолет. Пустой глаз дула смотрел прямо в лоб Дональда.

– Отдай! – крикнула Элли. – Отдай ему журнал!

Фигура величаво кивнула в знак согласия. Пришелец безмолвствовал, что, впрочем, было вполне объяснимо: бесформенное одеяние и капюшон скрывали лицо и фигуру, но голос его непременно выдал бы. Правда, теперь эта предосторожность была уже излишней. Элли знала, кто перед ними. Из всех подозреваемых лишь один человек не уступал в росте Теду, для которого предназначался маскарадный костюм. Роджер Макграт был как минимум на полголовы ниже. А значит, в облике «черного монаха» явился Алан Грант. Элли даже расстроилась. Сенатор ей по-своему нравился... во всяком случае, не отталкивал, как все остальные.

– Отдай, – умоляюще повторила она. – Прошу тебя, Дональд!

Тот опять молча качнул головой.

Неизвестный тоже молчал, но говорить ему и не требовалось. Оружие в его руке было убедительнее любых слов. Ствол пистолета плавно сместился в сторону. Черный глаз нацелился на доктора.

Кейт рванулась, чтобы заслонить, но доктор безжалостно отпихнул ее назад.

– Ему же плевать, в кого стрелять! – рявкнул он, от бешенства переходя на рифму. – Герои! Дональд, немедленно отдай... этому... журнал!

Голова в черном капюшоне кивнула. Дональд выругался и швырнул журнал. Тот перелетел полкомнаты, шлепнулся на пол, и драгоценный листок взмыл вверх. Забыв про осторожность, «черный монах» подался вперед, а Элли ринулась к Дональду в отчаянной попытке остановить его прыжок.

Своей цели «монах» так и не достиг. Запутавшись в складках балахона, он упал. По стенам заметались зловещие синие всполохи. Замогильный холод усилился, по комнате прокатился порыв ледяного ветра. Жужжание переросло в настоящий рев. Казалось, сам Люцифер с хохотом вознесся из преисподней, чтобы явить себя застывшим от ужаса зрителям.

В тумане страха Элли все же смутно уловила шевеление со стороны Генри. Тот застонал, приподнялся... Мир встретил его зрелищем еще более жутким... Генри жалобно вскрикнул и вернулся в небытие.

Оглохшая и отупевшая, Элли нашла ладонь "Дональда и стиснула.

Дальний угол кабинета по-прежнему был залит синеватым сиянием. «Монах» наконец разобрался со своим одеянием и поднялся на ноги. Девушка не сводила с высокой фигуры зачарованного взгляда.

Сбоку мелькнуло что-то маленькое, быстрое. Элли, моргнув, подумала, что это кошка, решившая поучаствовать во всеобщем веселье. Но тут существо распрямилось, откинуло со лба волосы, и Элли узнала тетушку. Одной рукой прижимая к груди злосчастный листок, другой Кейт шарила на письменном столе.

При других обстоятельствах ее поиски выглядели бы даже забавно. Рулоны бумаги, карандаши, плюшевые коты, цветы в горшках летели во все стороны.

Внезапно раздался громкий треск и зловещий рев перекрыл еще более жуткий хохот, который длился, длился и длился. «Монах» застыл на месте, судорожно вертя безглазой головой. Завывающий хохот незаметно сложился в слова. Отвратительно скрипучий голос, казалось, доносился сразу со всех сторон:

– Добро пожаловать в ад, сын мой!

«Монах» вздрогнул, рванулся к двери, но в следующий миг кулем повалился на пол, пару раз дернулся и затих.

Хохот оборвался как по команде. Элли перевела взгляд на тетушку. Та отшвырнула в сторону какой-то скомканный клочок и чиркнула спичкой. Без лишних раздумий Кейт поднесла пламя к листку бумаги.

Рукописный листок был дряхлый, сухой, но все же достаточно плотный, а сгорел в один миг, точно его заранее пропитали горючей жидкостью. Тетушка уронила пепел на пол, затрясла обожженными пальцами и шмыгнула к ширме, за которой по-прежнему мерцал потусторонний синеватый свет. Через секунду сияние померкло, жужжание стихло, а под потолком вспыхнула люстра.

– Ну, все, – нарушила тишину Кейт. – Полагаю, с весельем на сегодня покончено. О господи, ну и разгром. Устанешь порядок наводить. Надеюсь, у Роджера не сердечный приступ. Два приступа в одном доме за неделю – такое даже мне с рук не сойдет.

– У... Роджера? – тупо переспросила Элли.

Дональд попытался высвободить руки, но Элли вцепилась в него мертвой хваткой, так что первым к «монаху» подошел доктор, перевернул неподвижное тело на спину и отбросил капюшон. На месте лица по-прежнему чернело нечто бессмысленное, но уже не пугающее. Доктор стянул полупрозрачную черную вуаль. Лицо Роджера Макграта сравнялось цветом с белоснежными усиками, щеки запали, вокруг рта залегли скорбные складки...