Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых - Немецкие Специалисты

Это привело к тому, что гражданский сектор противовоздушной обороны страны был отодвинут на второе место. К этому прибавилось еще и то, что принятие законов по организации противовоздушной обороны оказалось крайне трудным, так как основные условия, необходимые для защиты населения, выходя далеко за пределы собственно военных, затрагивали частные и общественные интересы, а в некоторых случаях были им диаметрально противоположны. В погоне за властью имперский министр авиации взял на себя также и заботу о гражданской противовоздушной обороне. Было бы разумнее возложить эту неблагодарную задачу, как и во всех других странах, на административное управление, которое руководило бы и авиацией, входившей в систему ПВО страны. Города, об обороне которых в конце концов и шла. речь, практически были исключены из этой системы, их оборона ограничивалась лишь тем. что они предоставляли в распоряжение органов ПВО различное оборудование.

Если бы воздушные налеты союзников, как это предсказывали некоторые пророки неограниченной воздушной войны, были предприняты в самом начале войны, то немецкие города оказались бы почти беззащитными. К началу войны Германия построила один лишь фасад гражданской противовоздушной обороны. По-настоящему создание обороны, так же как и строительство всех вооруженных сил, началось уже в ходе войны и прекратилось в 1944 году.

Вначале противники отнюдь не стремились проводить крупные налеты бомбардировочной авиации и в своих первых незначительных атаках во время так называемой «сидячей войны» ограничивались бомбардировкой чисто военных объектов. После такого, казалось бы вполне умеренного начала, 11 мая 1940 года, то есть на другой день после того, как Черчилль возглавил новый военный кабинет, английская авиация атаковала город Фрейбург (в Бадене). 06 этом налете в документальном отчете помощника британского министра авиации Дж. М. Спэйта говорится следующее:

«Мы (англичане) начали бомбардировки объектов в Германии раньше, чем немцы стали бомбить объекты на Британских островах. Это исторический факт, который был признан публично… Но так как мы сомневались в психологическом влиянии, которое могло оказать пропагандистское искажение правды о том, что именно мы начали стратегическое наступление, то у нас не хватило духа предать гласности наше великое решение, принятое в мае 1940 года. Нам следовало огласить его, но мы, конечно, допустили ошибку. Это — великолепное решение. Оно было таким же героическим самопожертвованием, как и решение русских применить тактику «выжженной земли».[71]

По мнению Дж. М. Спэйта и других военных критиков, не кто иной, как сам английский премьер-министр, развязал эту воздушную войну, «не делающую исключений», как ее окрестили в Англии. Английский военный историк генерал Фуллер пишет, например: «Если Черчилль, являясь главнокомандующим британских вооруженных сил, не мог сам стать полководцем, то он преодолел это затруднение тем, что повел свою «личную» войну, использовав для этого бомбардировочную авиацию английских ВВС в качестве своего дворцового войска». 11 мая 1940 года он приказал бомбить Фрейбург (в Бадене). Гитлер вначале не ответил на этот удар, однако нет основания сомневаться в том, что налеты на Фрейбург и другие города определенно толкали его к тому, чтобы также перейти в наступление.

Лишь пятью месяцами позже, 4 сентября 1940 года, после того как многие другие города, и в том числе Берлин, восемь раз подверглись налетам, немецкая авиация предприняла ответный контрудар, совершив свой первый дневной налет на Лондон. Таким образом, Германия, справедливо признав свою вину во всем остальном, ни в коем случае не несет ответственности за развязывание «тотальной» воздушной войны.

«Ответные воздушные удары» были нанесены главным образом под влиянием органов пропаганды, чтобы успокоить поднимающийся в народе ропот. Пропаганда специально создавала у народа такое впечатление, будто усиливающиеся атаки англичан немецкая авиация встретит мощными контрударами. В действительности же с началом «воздушной войны без разбора» оба противника решили при первой возможности использовать бомбардировку целей невоенного характера как новое средство террора всеми имеющимися для этого в их распоряжении силами. «Многие утверждают, — говорит сэр Реджинальд Пэйджет,[72] — что наши бомбардировки явились своего рода мщением, но это отнюдь не верно. Они были вызваны исключительно исторической необходимостью». Бомбардировка как средство стратегического порядка, по мнению Спэйта, также не служила делу мести, а была лишь частью сознательно осуществлявшегося стратегического плана. Сам командующий английской бомбардировочной авиацией отрицает то, что бомбардировки немецких городов были вызваны чувством мести. «Меня часто обвиняли в том, — пишет он, _ что я в своих мыслях и действиях стремился к мести и потому. мол, разрушал немецкие города. Но такая мысль появилась у меня всего один-единственный раз. когда я увидел кафедральный собор Святого Павла, объятый пламенем. Это была самая худшая ночь из всех. которые я когда-либо пережил, и, движимый каким-то мгновенным чувством; я сказал тогда сопровождавшим меня людям: «Они сеют ветер, а пожнут бурю». В другом месте он добавляет: «Черчилль также не хотел, конечно, разрушения немецких городов. У него не было стремления к реваншу, он просто стремился добиться успеха в войне, и никто не понимал так отчетливо, как он. что единственным для этого средством были последовательно осуществляемые бомбардировки».[73]

По мнению Спэйта, решение англичан о начале террористических бомбардировок, толкнувшее Европу в адскую пучину современной «научной» войны с ее морем огня, крови и слез, было поистине «великолепным и героическим». Действительно, кроме Хиросимы, вряд ли найдется в истории войн более ужасное решение, чем решение объявить войну и смерть западной цивилизации, развивавшейся на протяжении длительного времени, культуре, которая на протяжении целых тысячелетий учила людей смотреть на войну, как на дело мужчин, и заставляла щадить женщин и детей.

Многое из того, в чем немцы после войны, в ходе различных судебных процессов, были признаны виновными, при более углубленном анализе действительной связи событий оказывается несостоятельным. Каждый из противников, ведя воздушную войну, хорошо понимал, что бомбы, сброшенные «по ту сторону», рано или поздно «возвратятся», и каждый все равно шел на этот риск. Всякому было ясно, что «налеты по Бедекеру»,[74] как например на Гейдельберг, Любек и Росток, вызовут ответные налеты на такие города, как Кембридж, Бат и Эксетер. но делать отсюда circulus vitiosus[75] какой-то мести значит впасть в заблуждение.

По общепринятому мнению, бомбардировка города Ковентри 14 ноября 1940 года считается началом гигантских воздушных бомбардировок. По крайней мере так было сказано органами официальной немецкой военной пропаганды. На самом же деле этот налет, совершенный четырьмястами средних бомбардировщиков на центр английской авиамоторной промышленности, был вообще самым крупным налетом германской авиации, но по своим результатам (0,5 кв. км. городских построек разрушено до основания) он был сравнительно скромным. Производство авиационных моторов прекратилось лишь временно и через 2 месяца было вновь налажено. Прошло целых 6 месяцев, прежде чем последовал второй, менее интенсивный налет. Представление о том, что «причина наших бед» — Ковентри и что не будь налета на Ковентри, немецкие города не лежали бы в развалинах, — очень примитивно. Бомбардировочные флоты воюющих сторон были военными соединениями, и их командующие руководствовались не морально-идеологическими соображениями, а доводами оперативно-стратегического характера. Разрушительные действия с обеих сторон были результатом войны, следствием новой стратегической концепции, которая оправдывала подобные акты насилия якобы значительным сокращением продолжительности войны. Среди объяснений, выдвигавшихся в свое оправдание инициаторами этой варварской войны, наиболее часто встречается утверждение о том, что было бы преступлением перед, собственным народом оставлять неразрушенными города противника и этим самым ставить на карту жизнь своих собственных солдат. Если бы в английском кабинете министров руководствовались только стремлением «отквитаться», то бомбардировки городов Германии, вероятно, закончились бы после налета англичан на Росток в конце апреля 1942 года, так как, по признанию британского маршала авиации Гарриса, «общая площадь разрушенных городов Германии увеличилась после этого налета на 3,5 кв. км, что позволило нам свести счеты с немцами». Когда думаешь об этом, невольно содрогаешься, но тем не менее это факт. А какой смысл мог иметь реванш для американцев, на чью страну никогда не падала ни одна немецкая бомба?