Искатель. 1971. Выпуск №5 - Глеб Голубев

Я проговорил последнюю фразу так уверенно, будто действительно знал, что говорю. Но иногда следует довериться интуиции.

Илиев виновато и очень тихо прошептал:

— Был…

Дальнейший нажим уже не нужен. Кто сказал «был», тот скажет и остальное. Я откинулся на спинку скамейки и с облегчением сдвинул шляпу на затылок. Вокруг идет обычная жизнь завода. Приезжают и уезжают грузовики, из дверей дирекции выходят люди, оживленно переговариваясь между собой, несколько человек суетятся вокруг лежащего на земле громадного плаката «Выполним досрочно…». Призыв, очевидно, повесят на фасаде здания. А тем временем Илиев рассказывает мне о вещах, далеких от сегодняшней жизни завода.

— Была ночь седьмого сентября. Слышим, завыла сирена. Бросились в убежище. Костов переоборудовал подвал дачи в убежище… Как только Танев открыл его и мы вошли, стало ясно, что Костов удрал. Сейф, где все трое хранили деньги, был раскрыт и пуст. Это был старый большой сейф во всю стену. Открывался он тремя разными ключами. У каждого из «Кометы» был только один ключ, но Костов открыл его. Очевидно, он сумел изготовить дубликаты, пройдоха!.. «Ты видишь, что он нам подстроил, паскуда! — воскликнул Танев и приказал мне: — Илья, заводи «мерседес». Я вывел машину из гаража. Медаров и Танев стояли посреди двора и о чем-то договаривались. Увидев, что я готов, вскочили на заднее сиденье, и Танев крикнул: «Давай в Божуриште! Прямо через Банкя и мигом». — «Не могу быстро без фар», — говорю. «Тогда включай фары, черт побери!» — «В нас будут стрелять», — сказал я. «Включай, говорю тебе, пока я сам не начал стрелять». Я включил подфарники — что поделаешь? — и мы помчались. Из их разговора я понял, что Костов решил удрать на немецком самолете. В последнее время они только об этом и говорили: бежать или еще выждать, а если бежать, то как договориться с немцами… Мы проскочили Горную Баню и направились к Банкя. Шоссе было разбито, но Танев все толкал меня в спину: «Быстрее, быстрее!» Оставили позади и Банкя. Только выехали из села, как заметили вдали свет фар. «Если это «опель» Костова, мы его догоним, — обрадовался Танев. — Давай, Илья, нажимай на педали!» Я прибавил газу, и, проехав подъем, мы увидели впереди «опель» Костова. «Мерседес» — машина мощная, и мы быстро его догоняли. «Как только догонишь, разверни и прегради путь!» — скомандовал Танев. Я так и сделал. Только мы остановились, как Танев и Медаров выскочили из машины. «Но чтобы все было тихо», — попробовал вмешаться Медаров. «Не учи меня!» — огрызнулся Танев и побежал к «опелю». Тут я увидел, что у Танева в руках автомат…

По дорожке мимо нас прошел рабочий в вылинявшем комбинезоне.

— Тебе что, работать надоело, поговорить захотелось? — обратился он к Илиеву.

Илиев не ответил. Рабочий догадался, что тут что-то другое, и отошел. Напротив двое рабочих, стоя на лестницах, уже прибивали плакат, третий помогал им указаниями снизу. Группа детей шла следом за учительницей, которая привела их показать, что такое завод. Я закурил и снова подставил лицо солнцу.

— Танев рванул дверцу и рявкнул на Костова, притаившегося на заднем сиденье: «А ну-ка, компаньон, вылезай!» Тот вылез из машины как мокрая курица. «Давай и ты! — прикрикнул Танев на шофера Андреева. — Да пошевеливайся, пока не получил по морде!» — и замахнулся автоматом. Андреев вышел и встал рядом с машиной. «Ну что? Улетаешь? — заревел Танев на Костова. — А коллеги — волку в зубы, да? На что тебе сдались компаньоны, если ты украл все их деньги!» Костов молчал. Что тут скажешь. Все было ясно. Но Танев вроде сжалился над ним. «Ну ладно, — говорит, — что было, то быльем поросло. Как видишь, мы добрее тебя. Поедем вместе. Раз старый лис собрался в путь-дорогу — значит пора». У Костова как гора с плеч. «Вместе, Лазарь, вместе. Но нужно торопиться, братцы!» — «Когда уходит самолет? — спрашивает Танев. — И что это за самолет? А вдруг он на фронт?» — «Да нет, самолет транспортный, — отвечает Костов. — Вывозят офицеров. Летят прямо в Берлин». — «А кто нас пустит?» — допытывается Танев. «Как кто? Полковник Кирхнер ждет нас, ты его знаешь». — «Ну коли так…» — проговорил Танев… и прошил Костова автоматной очередью. Тот упал. Тогда Танев повернулся к шоферу. Он не любил Андреева. «Эй, ты, — говорит, — чего вытаращился? Давай пой что-нибудь!» Я догадался, в чем тут дело. Андреев был весельчак. Любил петь наши песни. То ли Танев слышал, то ли кто донес. «Спой что-нибудь!» Андреев не отвечал. «Смотри, как его заело, — словно удивился Танев. — Ты песню о Катюше знаешь?» — «Знаю», — отвечает Андреев и спокойно смотрит на него. «Ну так пой. Пой, тебе говорят!» Но Андреев даже не пошевелился. Потом сказал тихо: «Я по команде не пою». — «Ну мы и без песни обойдемся», — бросил Танев и выпустил еще одну очередь из автомата. Андреев медленно опустился на колени, но не упал. «Коммунист проклятый!» — крикнул Танев и разрядил в него весь магазин…

Илиев умолк, уставившись в землю. Я бросил сигарету. Вдали глухо урчали моторы грузовика.

— Оба бросились переносить чемоданы из «опеля» в «мерседес». Потом снова уселись на заднем сиденье, и Танев приказал: «На аэродром, и побыстрее! Если не хочешь, чтобы и тебя на тот свет послал под горячую руку». Он, наверное, и правда хотел убить меня, но ни он, ни Медаров не умели водить машины. Когда добрались до Божуриште, последний самолет — тот самый, транспортный, как раз поднимался в воздух. Танев выругался. А Медаров не удержался и упрекнул его: «Не тратили бы времени на допросы и экзекуции, сейчас бы уже летели!» — «Ты лучше помолчи, — отрезал Танев. — На что ты годишься! Надо немедленно замести следы, а там поглядим, — и снова скомандовал мне: — Гони назад!» Приехали на старое место. «А ну вылезай, поможешь!» — крикнул мне Танев. «Не могу, — бормочу, — мне плохо!» Танев выругался, но не настаивал. Они торопились. Вместе с Медаровым бросили трупы в «опель», облили бензином и отошли. Танев завернул в газету камешек, поджег бумагу и швырнул в машину. «Опель» вспыхнул как факел, и вскоре взорвался. В этот момент раздался отбой тревоги…

Илиев снова умолк. А я закурил, внимательно глядя на него. Он сидел, все так же уставившись в землю.

— Потом?

— Потом мы вернулись. Я поставил машину в гараж, а они понесли куда-то чемоданы. Но прежде чем исчезнуть, Танев предупредил меня: «Забудь все, что видел! Не то сам отправишься вслед за ними».

— И поэтому ты молчал?

— Да… Да и что за польза рассказывать… Доказательств у меня нет. Когда начался процесс, даже остатков «опеля» не нашли. Я сам ходил туда и собственными глазами видел: только след горелого на земле, и больше ничего. Наверное, Танев побеспокоился. Во время процесса все вертелось вокруг убытков, нанесенных банку. Фактов, которые касались бы убийства или махинаций с гестапо, не выявили… Медаров, ясное дело, мог здорово насолить Таневу, но нарочно не сделал этого. Он тоже не вчера родился: если навредит Таневу, все равно себя не спасет, наоборот, может быть только хуже, если выяснятся связи с гестапо. Он рассчитывал держать Танева в своих руках. Пускай, мол, бережет золото до того дня, когда Медаров придет, чтобы взять свое…