Черчилль: Частная жизнь - Дмитрий Медведев

Со временем Черчилль также станет все больше интересоваться сельским хозяйством, решив посвятить себя фермерству. В мае 1923 года он купит хрюшек средней белой породы и в течение двух лет будет держать молочную ферму. На протяжении всей своей жизни Уинстон питал слабость к свиноводству.

— Собака смотрит на нас снизу вверх, кошки смотрят на нас сверху вниз, и только свинья смотрят на нас как на равных, — часто повторял хозяин Чартвелла.

Среди многих животных, которых любил Черчилль, наибольшей популярностью у него пользовался попугай Тобби — умная услада последних тридцати лет его жизни. Однажды лорд Моран застанет Уинстона сидящим на кровати с Тобби на плече.

— Вы должны научить его произносить ваш номер телефона. Чтобы его было легко найти, когда он вздумает потеряться, — посоветует лорд Моран.

— Уух, уух, уух. Да я и сам-то его не знаю, — раздастся в ответ. [408]

Черчилль научит его гораздо более практичным вещам — ненормативной лексике для быстрого избавления от надоевших почитателей.

Не меньшей страстью кентского землевладельца станет разведение бабочек. В своих мемуарах «Мои ранние годы» Уинстон писал, сочетая одновременно свое художественное мировоззрение со взглядом философа:

«Я всегда обожал бабочек. В Уганде я наблюдал за великолепными бабочками, расцветка которых менялась от насыщенного красновато-коричневого до ярчайшего синего цвета — в зависимости от угла зрения. Трудно себе представить более яркую противоположность игры цвета у одной и той же бабочки. Бабочка — это Факт, блестящий, порхающий, замирающий на мгновение с расправленными под ослепительными солнечными лучами крыльями, а затем исчезающий в тени деревьев. Верите ли вы в судьбу или предопределение, зависит от мелькнувшей на мгновение перед вами окраски ее крыльев, являющейся по крайней мере двумя цветами одновременно». [409]

Опасаясь, что послевоенная политика британского Министерства сельского хозяйства приведет к исчезновению этих животных, Черчилль обратится за помощью к американскому эксперту Хью Ньюману, с тем чтобы переоборудовать небольшой летний домик в инкубатор для разведения личинок черепаховых бабочек. Сэр Уинстон с детским восхищением будет наблюдать, как молодые особи, покидая его «дом для бабочек», вылетали на свободу. Вайолет Бонем Картер вспоминает, с каким чувством наслаждения и нескрываемого восхищения он следил за красными адмиралами, садящимися на бутоны будлей. Он с восторгом скажет:

— Это первые бабочки, которых я увидел этим летом. Ты знаешь, я хочу пожертвовать часть утвержденного в честь моего восьмидесятилетия фонда на разведение этих прекрасных животных. [410]

К несчастью для чартвеллских питомцев, Уинстон не обладал ни фермерскими навыками, ни свободным временем для их разведения. Активная политическая и общественная жизнь хозяина дома оставляла мало возможностей для занятия животноводством. Описывая отношения Черчилля с его любимой собакой Руфусом, которого назвали в честь сына Вильгельма Завоевателя, Клементина признавалась:

— Приобретение Руфуса стало большой ошибкой. Уинстону нельзя иметь собак. У него просто нет на них времени. Он говорит Руфусу «Доброе утро» и, когда Роуз приносит ему обед, кормит его своей пищей, но не более того. Вы должны любить и тратить время на свою собаку, пытаясь сделать ее счастливей. [411]

Как это ни грустно, но большинство животных, обитающих в Чартвелле, умирали от болезней либо становились жертвами более хищных соседей. [412]

В отличие от неудач с питомцами, с цветоводством у четы Черчиллей сложатся гораздо более плодотворные отношения. Еще в юные годы Уинстон любил цветы. Так, находясь в Индии, помимо поло, военной службы и написания книг, он посвятит немало свободного времени разведению роз и орхидей. Прежний владелец бунгало, где остановился Черчилль, оставит своим преемникам огромную коллекцию цветов. Рассказывая об этом леди Рандолф, Уинстон признается:

— У нас сейчас 50 различных сортов роз, включая La France, Gloire de Dijon и Marechal Niel. У меня огромный интерес к их дальнейшему разведению. Через год или около того у нас будет великолепно. [413]

Черчиллем будут посажены 250 роз 70 различных сортов. Он еще займется разведением орхидей и попросит у своей матери прислать из Англии семена тюльпанов.

Со временем имя Черчилля станет культовым в цветочной индустрии. В его честь будут названы десятки новых сортов хризантем, маргариток, фуксий, гладиолусов, гиацинтов и конечно же роз. [414]

Неудивительно, что, став владельцем Чартвеллского замка, Уинстон потратит немало сил на озеленение принадлежащих ему территорий. В северной стороне сада будут посажены сохранившиеся до наших дней бамбук, кизильник, а также мальпигия и гортензия. Особой достопримечательностью этого уголка стала магнолия суланжа, посаженная на задней стороне пруда, рядом с тем местом, где любил сидеть сэр Уинстон.

К югу от пруда находится известняковая стена, обрамленная специальным сортом кальмии, названной в честь жены Уинстона «Клементина Черчилль». Рядом со стеной небольшие ступеньки ведут посетителей к так называемой входной лужайке, получившей название из-за своей близости к парадному входу. Уинстон никогда не закрывал ворота своего дома, считая, что так он ближе к обычным людям. Клементина вспоминала:

— Когда он видел людей около своих ворот, он всегда шел к ним навстречу — махал, приветствовал, беседовал.

Иногда он приглашал их к себе и показывал своих рыбок. Однажды Клемми его спросит:

— Уинстон, неужели ты счастлив?

— Да! Настолько, насколько это вообще возможно, — раздастся в ответ. [415]

Позади небольшой лужайки за северным крылом здания Клементина и ее кузина Венета Монтагю оборудуют розарий. Две дороги, мощенные плиткой, разделят его на четыре части, каждая из которых будет засажена гибридными чайными розами бордового и розового цветов. В месте пересечения дорог посадят четыре глицинии, окружающие же розарий стены будут обрамлены растениями преимущественно мягких тонов — гелиотропом, котовником кошачьим и фуксиями. В юго-восточной части Чартвеллского сада создадут великолепную аллею из двадцати семи сортов золотых роз, посаженных детьми Уинстона в сентябре 1958 года в качестве подарка к золотой свадьбе своих родителей.

24 октября 1929 года спокойную и состоятельную жизнь в Чартвелле нарушит финансовый крах на Уолл-стрит. В момент кризиса Черчилль находился неподалеку от эпицентра событий в доме Перси Рокфеллера в Нью-Йорке. Вечером на праздничном банкете, устроенном в честь Уинстона, Бернард Барух поприветствует пятьдесят наиболее влиятельных членов Нью-йоркской фондовой биржи горьким: