Безбилетный пассажир - Георгий Данелия

— Гия, проснись. — разбудил меня голос Шкаликова.

Открываю глаза. Я лежу на кровати в своем номере, одетый… Рядом стоит Шкаликов.

— Десять часов. Иди завтракать, а то там закроют.

— Не хочу… Миш, я вчера как…

— Все нормально. Вот только о чем ты беседовал с…? — и Шкаликов назвал имя всемирно известной американской «звезды». (Здесь я ее буду называть Джейн Смит.)

— Где? Когда?

— Вчера ночью, на лестнице.

И Миша рассказал, что они с Баскаковым довели меня до номера, потом он пошел к Баскакову переводить статью, а когда шел к себе, увидел: я и Джейн Смит сидим посередине лестницы, ведущей из вестибюля в ресторан, она плачет, а я ее утешаю и сопли платком утираю. Миша хотел меня увести, но личная охрана Джейн его отогнала.

— Разыгрываешь?

— Пить надо меньше. Как палец?

Я посмотрел.

— Ноготь чернеть уже начал.

— Ну, извини. Ладно, поправляйся. Пойду газеты куплю, — и Миша ушел.

«Сидел с Джейн Смит… Смит вчера прилетела в Канны, и по этому случаю был большой шухер. Перекрыли движение на набережной, у гостиницы стоял кордон из полицейских и с утра дежурила толпа любопытных… Да кто бы меня к ней подпустил?! И на каком языке я ее мог утешать? Нет, чушь собачья! Разыгрывает…»

Стук в дверь — Галя Польских:

— Георгий Николаевич, Миша сказал, вы плохо себя чувствуете, — она поставила на стол бутылку пива. — Вот.

— Это он прислал?

— Да нет, я здесь внизу, в буфете купила, — и Галя пошла к двери.

— Галя, подожди, сейчас деньги отдам. Ты сколько заплатила?

Дура набитая! Здесь в двадцать раз дороже, чем на улице!

— А какая разница, у вас все равно денег нет. Вы все вчера на цветы потратили, для этих… сестренок своих. Как ваш палец?

— Ноготь чернеет уже.

— Пройдет. Ну, отдыхайте.

Галя ушла.

Я выпил пиво. Стало полегче. Проверил бумажник, пошарил по карманам — ни франка. Посмотрел в меню напитков, которое лежало на тумбочке, сколько стоит пиво. Ну, Галина Александровна! Ухнула на бутылку пива половину своих несчастных денег. А дома у нее ребенок, муж, мама… Да и у самой ничего нет — платье, и то одолжила у актрисы Жанны Прохоренко… И для кого — для человека, который ей ни одного приветливого слова не сказал! (Галя мне была симпатична, и я все время был с ней подчеркнуто сух и официален, чтобы она этого не заметила — а то еще решит, что заигрываю, пользуясь служебным положением.) Ладно, в Москве чего-нибудь придумаем…

Между прочим. Дорогой читатель! Я понимаю, что, может быть, тебе уже надоело, что в моем повествовании слишком часто и много пьют. Может быть, тебе хочется сказать, что надо было бы подсократить эти эпизоды или вообще от них избавиться.

И я тебя понимаю, но пойми и ты меня: вот уже пятнадцать лет, как я не беру в рот ни грамма спиртного, и поэтому мне сейчас приятно хотя бы вспомнить это безобразие…

И, может быть, даже иногда несколько преувеличить. Поэтому терпи — пить будут и дальше. И не меньше.

Я принял душ, побрился и пошел гулять по набережной — дышать свежим воздухом. Дошел до гавани. Там на приколе — яхты. Сел на стул и стал рассматривать посудины… Кто-то сзади тронул меня за плечо:

— Месье…

Я оглянулся: за мной стоял негр в майке с надписью «Кэмел» на груди. Тьфу, опять на этот стул сел! Я уже на него садился в день приезда, и этот же негр содрал с меня двадцать франков: стул был его собственностью и за сидение на нем надо было платить. Но сейчас платить было нечем.

— Нет денег, мистер. Все потратил. На, смотри!

Я вывернул карманы брюк, — на тротуар упали три рублевых бумажки и значок — голубка Пикассо.

— Видишь, нету. — Я нагнулся собрать деньги.

— Туркиш мани? — спросил негр, показав пальцем на рубли.

— Туркиш…

— Фор ми?

— Фор ю! На! — я выпрямился и протянул ему рубли. — И это фор ю, — всучил ему значок с голубкой. — Пикассо. Голубь мира. Мир, дружба!

Носи, капиталист сраный!

В гостинице в вестибюле столкнулся с Баскаковым.

— Как себя чувствуешь? — спросил он.

— Нормально.

— Как палец?

— Чернеет уже.

— Пошли наверх! Там сейчас Джейн Смит. Вчера, оказывается, в ее честь был прием, а мы из-за тебя в этом поганом стриптизе сидели.

Интервью брали в конференц-зале нашей гостиницы. Зал набит битком: корреспонденты, хроника, телевидение… Все время сверкают блицы. Народу полно, не протиснешься. Мы остановились в дверях.

— В жизни она тоже ничего, — сказал Баскаков.

Баскакову хорошо, он ростом под два метра, а мне не видно. Передо мной — какой-то атлет в белом пиджаке. Я протиснулся вперед, между ним и дородной дамой. И оказался за японцем — теперь видно. Джейн сидела за столиком рядом с ведущим и переводчиком. «Прав Баскаков, красивая баба».

И вдруг Джейн Смит помахала мне рукой и сказала в микрофон:

— Хэлло, Гия! Хау ар ю?

Я обалдел. Все оглянулись на меня.

— Как твой палец? — спросила Джейн по-английски и показала палец.

— Гуд, — я тоже показал ей палец. — Чернеет уже…

Джейн сочувственно покачала головой, но тут ей задали очередной вопрос, и она стала отвечать.

Значит, Мишка не врал — сидел я с ней на лестнице. И где я ее взял? «Нет, надо бросать пить», — в очередной раз подумал я.

— А эта откуда тебя знает? — спросил Баскаков.

— В Мексике, на фестивале познакомились, — соврал я. — «Сережа» ей очень понравился.

Молодец Мишка: не «накапал» начальству о моем «выходе в свет».

А «звезда» в тот же день улетела, и я больше с ней не встречался.

Вечером Гамбаров вручил мне газету (кажется местную). Там целый разворот посвящен пребыванию в Каннах Джейн. И среди прочих фотографий — я с ней сижу на лестнице и она дует на мой палец… А под этой фотографией подпись: Джейн Смит и русский режиссер Галина Польских.

Между прочим. Это была уже вторая американская звезда, с которой я появился в прессе. С этой я сидел на ступеньках, а с другой — с Ким Новак — лежал. Вернее, она лежала на мне.

Вот как это было.

В Москву приехала американская актриса Ким Новак. Естественно, носились с ней, как у нас всегда носятся с американскими звездами, чуть ноги не мыли. Привезли и на «Мосфильм», и директор стал показывать ей студию.

Мы в то время снимали в павильоне декорацию «рубку спасателя» для «Пути к причалу». Чтобы имитировать шторм, качку, декорацию поставили на полусферу, которую во время съемок качали. А пока не снимали — ставили подпорки.

Директор «Мосфильма», Ким Новак и свита появились в нашем павильоне во время съемки (испортили нам дубль). Подошли к нашей декорации, директор объяснил: