Новый старый 1978-й. Книга шестая (СИ) - Храмцов Андрей

— Вот это правильно. Тогда, Андрей, веди к своему бюсту.

Охрана уже полностью оцепила периметр и сопровождала Леонида Ильича по пятам. Зрители, не ожидавшие появления Брежнева, перешёптывались между собой и во все глаза следили за происходящим. Мой бюст Генсеку понравился. Он внимательно всё рассмотрел, а потом повернулся к нам с Солнышком и Людмиле Николаевне и с серьёзным лицом сказал:

— Здесь чего-то не хватает?

Перепугавшиеся завуч с директором посмотрели друг на друга, а потом, с молчаливым вопросом, на меня. Я пожал плечами и тоже сделал удивленное лицо. Всё, вроде, на месте и хорошо сделано. И тут Бережнев улыбнулся, довольный произведённым на нас эффектом, и подозвал одного из своих помощников. А тот протянул ему такие до боли знакомые красные футляры, которых у меня уже было шесть. Ну всё, приехали. Я понял, чего не хватало на моём бюсте. Солнышко тоже догадалась и заулыбалась, только Людмила Николаевна и Вась-Вась пока ничего не поняли. Но по улыбке Брежнева они догадались, что всё нормально.

— Хоть ты всё время и отказывался, — начал свою речь Генсек, — но партия решила тоже тебя наградить за твои подвиги во Франции. Их президент тебя наградил высшей наградой и нам негоже от них отставать. У нас высшая награда Звезда Героя и орден Ленина к ней. Так что носи и геройствуй дальше.

Леонид Ильич достал из футляра Звезду и прикрепил мне её рядом с двумя другими. А потом мы поцеловались второй раз. Народ сначала не понимал, что у нас там происходит, но когда увидел, что именно Брежнев достал из футляра и прикрепил мне на грудь, зааплодировал. Солнышко стояла рядом и счастливо улыбалась. Я тоже был рад, понимая, что Политбюро это дело так не оставит и обязательно меня чём-нибудь наградит.

— Вот теперь порядок, — сказал улыбающийся Брежнев. — И спасибо тебе от Виктории Петровны, личное. После твоего отъезда в воскресенье мне вечером стало намного лучше и уже в среду утром врачи мне разрешили возобновить рабочий режим.

— И от меня ей привет передавайте, — сказал я в ответ. — И за вкусные пельмени тоже ей большое спасибо скажите.

— Вот сам завтра утром и передашь, и всё скажешь. Нас с тобой обещанный мною лось ждёт.

— Так у меня завтра, Леонид Ильич, экзамены. Мы со Светланой освободимся только часов в двенадцать.

— А раньше их никак нельзя провести? Людмила Николаевна, а не могли бы вы завтра пораньше, в качестве исключения, проэкзаменовать этих двух молодых людей?

— Мы можем и в восемь начать, — уверенно ответила наш завуч, быстро поняв что к чему.

— Вот и хорошо. Значит к десяти ты точно со Светланой будешь в Завидово.

— Обязательно будем, — сказала Светлана. — А пока вы будете охотиться, Виктория Петровна меня научит ещё что-нибудь вкусненькое готовить.

Брежнев засмеялся и похлопал её по плечу.

— Хорошо, — сказал он, — я поехал.

Мы все вместе отправились к машине Брежнева. И тут я почувствовал где-то впереди чёрный сгусток очень знакомой отрицательной энергии. Чей-то эгрегор не излучал явную агрессию к кому бы то ни было из присутствующих здесь. Он был, такое впечатление, как бы уснувший. Я с таким ещё не сталкивался. Слово «уснувший» натолкнуло меня на ещё одно определение «спящий». После чего я по цепочке ассоциаций пришёл к словосочетанию «спящий агент». И это был человек из личной охраны Брежнева. Я его раньше с Генсеком не видел. Короче, это был «крот», которого могли разбудить по команде извне в любое время. А крот — это агент или шпион, внедрённый в окружение или структуру организации и работающий скрытно на противника.

По моему побледневшему лицу Брежнев понял, что что-то случилось.

— Что-то произошло? — спросил меня он.

— Да, — сказал я и знаком дал понять Солнышку, чтобы она уводила Людмилу Николаевну и что нам необходимо срочно остаться вдвоём.

Охрана и помощники находились в десяти шагах от нас и слышать наш дальнейший разговор не могли.

— Леонид Ильич, вы мне доверяете? — спросил я тихо у Брежнева.

— Конечно, — ответил тот. — Ты столько раз спасал жизнь мне и другим членам Политбюро, что я тебе полностью доверяю.

— В вашей охране «крот» или «спящий агент». Его надо срочно изолировать от остальных под любым предлогом. Главное, его не спугнуть.

— Про это твоё умение мне говорил Андропов?

— Благодаря этой моей способности я ему недавно спас жизнь.

— Понятно. Где он?

— Он стоит у второй машины сопровождения слева. Светлые волосы с пробором посередине.

— Вижу. Сейчас я позову начальника охраны.

И он вызвал к себе того мужчину, который мне показывал кулак за спиной, когда я хулиганил на концерте в «России» и там присутствовал Брежнев. Мы кивнули друг другу, хотя представлены так и не были. Брежнев отвёл его в сторону от меня и что-то ему сказал. У того даже мускул на лице не дрогнул. Вот это выдержка. Ведь ему только что сообщили о серьезном проколе в его работе, за что он точно получит выговор. По всему выходило, что это именно он прошляпил «крота». Далее Брежнев его отпустил и, вернувшись ко мне, сказал:

— Спасибо. С ним сейчас разберутся. А завтра я тебя со Светланой обязательно жду.

Целоваться мы не стали, так как у Генсека резко испортилось настроение. Я вернулся ко входу в школу, где праздник уже закончился. Родители стали расходится и учеников начали активно загонять обратно в школу. Я поблагодарил завуча и директора за праздник, а они меня за неожиданный визит Брежнева и поздравили с третьей Звездой. Одноклассники тоже жали мне руку и поздравляли с очередной наградой, а Солнышко с Машей вместе поцеловали меня в обе щеки одновременно. Наши уже стали привыкать к такому и не реагировали на это так бурно, как час назад.

— Дим, — обратился я к своему помощнику, — ты не забыл, что у нас вечером в 19:00 концерт в клубе КГБ на Лубянке?

— Я помню и всё сделаю, — ответил тот.

— Ну тогда до вечера. И возьми с собой только четверых наших. Сам понимаешь, это КГБ. Там строгий пропускной режим. Придётся брать только из девятиклассников, у которых есть паспорта. За тебя и за Машу я договорюсь. Маш, ты после уроков берёшь такси и едешь к нам с учебниками. Завтра у нас экзамены. Будешь с моей подругой заниматься.

— А ты? — спросила Солнышко, сморщив недовольную, но очень забавную, гримаску.

— А мне в Центр надо заехать, а потом в ЦК писать отчёт о гастролях и деньги сдавать. Не, я французские чеки лучше Ситникову сдам. Мне, всё равно, надо к нему будет тоже заскочить.

— Понятно, — ответила моя подруга.

Мы попрощались со всеми, а я ещё раз подошёл к своему бюсту. Почетный караул сняли, теперь он только по праздникам будет стоять. А здорово я, всё-таки. получился в бронзе, всем мой бюст понравился.

— Вот и стал я, — сказал я Солнышку, — трижды Героем.

— Поздравляю тебя ещё раз, — ответила она с довольным видом. — Знаешь, как мне было приятно, когда тебя Брежнев награждал. Я тобой горжусь.

— А ты у меня теперь жена трижды Героя.

— Главное, что ты меня любишь и я тебя тоже очень люблю. Вон даже Леонид Ильич волнуется за нашу свадьбу. А что там у вас произошло? Ты даже побледнел, а потом нас с завучем отправил подальше от вас?

— Есть некоторые проблемы, которые нужно было срочно решить. Вот мы их быстро и решили.

— А я что-то Сергея не видела?

— Он предупреждал, что может не приехать. Значит, не получилось отпроситься из школы.

А потом мы сели в машину и поехали домой. Я там стал собирать в сумку подарки, а Солнышко принялась разбирать чемоданы. Поцеловав её, я спустился вниз и поехал в Центр. Там надо было всем нашим подарить парижские сувениры. Для Наташи я взял вторую, из купленных Стивом, книгу «Камасутры» и двойной вибратор с фаллоимитатором. Для Маши я такой же набор в отдельном пакете оставил. Вернусь домой и мы вместе ей с Солнышком подарим. Они уже эту тему обсудили и Маша, наверняка, загорелась желанием получить такой необычный подарок.

В Центре меня встретили радостными возгласами. Увидев мою третью Звезду, они сначала от неожиданности замолкли, а потом стали все вместе ещё громче поздравлять.