Две женщины и мужчина - Кей Хупер

— Ты пытался остановить убийцу.

— А вместо этого позволил ему убить снова.

— Позволил? Ной…

— Неважно. Все это давно в прошлом. Сам не знаю, почему я об этом заговорил. Сейчас меня беспокоит настоящее. — Поколебавшись, Бишоп продолжал: — Ты можешь сказать, что это не мое дело, но, чтобы не заметить, как складываются отношения между тобой и Фейт, нужно быть слепым или глухим. А я не тот и не другой.

— Не знаю, что ты имеешь в виду. — Кейна интересовало, не светится ли у него на лбу, как неоновая вывеска, все, что он чувствует. — И ты прав — это не твое дело.

Но на Бишопа предупреждение подействовало не больше, чем ранее на Фейт.

— Она привлекает тебя, и ты злишься на нее, считая, что предаешь Дайну.

— Ты порешь чушь!

Бишоп улыбнулся:

— Сомневаюсь. Я только хочу сказать, что ты не должен винить в этом ни себя, ни Фейт. Едва ли Дайна сочла бы предательством, что подруга, которой она изо всех сил старалась помочь, может занять место в твоей жизни.

— Об этом и речи нет.

— В самом деле?

— Конечно. Я не испытываю к Фейт никаких чувств. Она всего лишь орудие, которое я использую, чтобы найти убийц Дайны.

— Тебя мучают угрызения совести. Должно быть, это сущий ад, — сочувственно заметил Бишоп.

— Ты сам не знаешь, что несешь, Ной.

Кейн не хотел ни говорить, ни думать об этом. А больше всего он не хотел испытывать на себе бишоповское «чувство паука».

— Я не могу уйти и позволить другу терзать себя только потому, что он обычный смертный. Пойми, Дайны больше нет. Она исчезла несколько недель тому назад, и если ты будешь честен с самим собой, то признаешь, что в глубине души понимал: она никогда не вернется.

— Заткнись!

— Тебе отлично известно, что это правда. Ты понимал, что потерял Дайну навсегда, хотя и убеждал себя в обратном. Даже когда ты разыскивал ее, ты думал о другой женщине.

Кейн вскочил и сжал кулаки.

— Да что с тобой, Ной? Как ты можешь такое говорить! Дайна лежит в морге настолько изувеченная, что я едва узнал в ней женщину, которую любил! Последние дни Дайны прошли в нечеловеческих муках, и, даже кончив ее пытать, эти ублюдки расправились с ней, как садисты, — оставили ее медленно задыхаться и истекать кровью в тесном бетонном склепе!

— Мы не знаем точно, что Дайна умерла именно там, — сдержанно заметил Бишоп. — Возможно, все было иначе.

Но Кейн почти его не слушал.

— Что, по-твоему, я за человек? — задал он вопрос, который терзал его самого уже несколько дней. — Ты думаешь, я могу так легко забыть Дайну, только потому, что рядом Фейт? Думаешь, что какая-то другая женщина может занять место Дайны? Что я могу испытывать к кому-то даже десятую долю тех чувств, которые испытывал к Дайне?

— Кейн…

— Я любил ее! Ты можешь это понять?

— Я это знаю.

— Каждую минуту я испытываю боль от мысли, что Дайны больше нет! Я сержусь на нее, потому что она не впускала меня в свой мир, и ненавижу себя, потому что не смог и теперь уже никогда не смогу в него проникнуть. Она ушла — ушла навсегда…

— А Фейт?

— Фейт? — Кейн горько усмехнулся. — Я думал, что она поддерживает связь с Дайной — вот и все Какое-то время мне даже казалось, что частица Дайнь живет в ней. Я видел, как Фейт сразу выбрала среду множества флаконов с лаком для ногтей самый любимый цвет Дайны, с удовольствием ест все то, что предпочитала Дайна. Я чувствовал, как от нее пахнет духами Дайны, слышал, как она говорит таким же тоном, использует те же фразы, так же поворачивает голову, и… убедил себя, что Дайна ушла не целиком.

— Ты уверен, что это все?

— Конечно, уверен! Неужели ты думаешь, что я могу испытывать к Фейт какие-то другие чувства?

— В этих чувствах нет ничего дурного.

— Есть, черт возьми, и всегда будет!

Не замеченная увлеченными разговором мужчинами, Фейт прошмыгнула по коридору в ванную, закрыла дверь, включила воду, чтобы заглушить даже отдаленные звуки голоса Кейна, и уставилась на свое бледное лицо в зеркале.

Странно. Она никогда прежде даже не подозревала, что боль может так четко отражаться в глазах.

Фейт перевела взгляд на руки, лежащие на крышке туалетного столика. Алый лак Дайны покрывал овальные ногти. Рядом стоял флакон с духами Дайны, которыми она так неразумно пользовалась.

Фейт посмотрела на блузку и слаксы, обнаруженные ею целыми и невредимыми в стенном шкафу, которые собиралась надеть после душа, сознавая, что понятия не имеет, ее это одежда или Дайны.

— Я все узнаю, если они мне не подойдут, — пробормотала она. — Одежда Дайны должна быть мне велика…

Вспоминая о гневе и отвращении в голосе Кейна, Фейт убрала в стенной шкафчик духи и начала энергично стирать ватным тампоном яркий лак с ногтей. Она ощущала тошноту и головокружение.

— Я делала это не нарочно, — бормотала Фейт, стараясь не смотреть на испуганную женщину в зеркале. — Я даже не сознавала, что делаю…

Несколько минут Кейн молча сидел на диване, подпирая голову ладонями. Наконец он заставил себя посмотреть на друга.

— Прости. Я не должен был…

— Ничего. Тебе нужно было выговориться.

— Может быть. — Кейн чувствовал смертельную усталость. — Но я не должен был вести себя так, словно это твоя вина.

— Это ничья вина.

— Мне бы хотелось кого-нибудь обвинить, Ной, — криво улыбнулся Кейн.

— В том, что ты нашел двух женщин, которые тебя привлекали? Я бы назвал это подарком судьбы, дружище.

Кейн уставился на сплетенные пальцы рук. Он не хотел этого говорить, но слова вырвались сами собой.

— Я не могу любить ее, Ной. Я все еще люблю Дайну.

— Ты всегда будешь любить Дайну, — спокойно сказал Бишоп — Полюбив кого-то еще, ты не предашь память о ней.

— Тогда почему я ненавижу себя за это?

— Потому что винить себя легче, чем примириться со своими чувствами, — подумав, ответил Бишоп. — Дайна умерла, но ты жив, и жизнь продолжается. — Он улыбнулся. — Это хотя и штамп, но истинная правда. Ты должен продолжать жить. Устрой Дайне достойные похороны, постарайся найти ее убийц и позаботиться, чтобы они понесли наказание, а потом простись с ней навсегда.

— Не знаю, смогу ли я это сделать.

— Фактически ты уже простился с ней несколько недель тому назад. — Бишоп был удовлетворен, когда Кейн медленно кивнул, неохотно с ним соглашаясь.

Зазвонил телефон, извещая о прибытии такси. Кейн проводил друга до двери.

— Звони, — сказал он ему.

— Обязательно. А ты окажи мне услугу.

— Если смогу.

— Позаботься о себе и о Фейт.

— Сделаю все, что от меня зависит, — пообещал Кейн.

Когда Бишоп ушел, он двинулся по коридору к спальням и прислушался. Он облегченно вздохнул, услышав шум воды в ванной и надеясь, что Фейт не слышала его тирады.