Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

Она остановила «даймлер» и вышла на дорогу потянуться и размять затекшие ноги, заставляя свежую кровь прихлынуть к ним. Потом повернула зеркало заднего обзора и осмотрела в нем свое лицо. Веки покраснели, глаза налились кровью, в уголках глаз маленькими комками скопились слизь и пыль. Лицо белое из-за толстого слоя пыли и бледное от усталости.

Сантэн смочила тряпочку водой из канистры и смыла с лица пыль. Из косметической сумочки достала флакон глазных капель и тени для век. Покапала в глаза. Снова посмотрела в зеркало: глаза были ясные. Тогда она похлопала себя по щекам, чтобы вернуть кровь. Поправила на голове шарф и сбросила длинный белый плащ, защищавший одежду от пыли. Теперь она выглядела чистой, свежей и готова была встретить любые неприятности.

На углах улиц кучками стояли женщины и дети. Они с мрачной опаской наблюдали за Сантэн, когда она ехала мимо них к административному зданию. Сантэн сидела за рулем прямо и смотрела только вперед.

Приближаясь к конторе, она увидела пикеты; люди, лежавшие в тени у ворот, вставали и собирались. Их было не меньше двадцати, все белые работники шахты. Они выстроились в ряд поперек дороги и взялись за руки. Лица у них были злые и угрожающие.

– Никто не войдет! Никто не выйдет! – начали они скандировать, когда она сбросила скорость. Она видела, что большинство вооружено дубинами и кирками.

Сантэн ладонью надавила на клаксон – «даймлер» затрубил, как раненый слон; Сантэн вдавила педаль акселератора и направила машину прямо в центр цепочки людей. Увидев ее лицо за ветровым стеклом, пикетчики в последнее мгновение бросились врассыпную.

Один из них крикнул:

– Нам нужна работа! – и ударил киркой по заднему стеклу. Оно грудой осколков осыпалось на заднее сиденье, но Сантэн проскочила.

Она остановила машину перед зданием в ту минуту, когда из него, торопливо натягивая пиджак и поправляя галстук, выбежал Твентимен-Джонс.

– Мы ждали вас самое раннее завтра утром!

– А ваши друзья – раньше.

Она показала на разбитое окно, и в его голосе прозвучало возмущение:

– Они напали на вас? Это непростительно!

– Согласна, – сказала она. – А я не из тех, кто прощает.

На тощем бедре Твентимен-Джонса висел служебный пистолет в кожаной кобуре. За доктором стоял маленький мистер Брантингем, бухгалтер шахты, лысый как колено, со слишком большой для его узких плеч головой. В его глазах за очками в золотой оправе стояли слезы, но в пухлых белых руках он держал двуствольный дробовик.

– Вы смелый человек, – сказала Сантэн. – Мы не забудем вашу верность.

Вместе с Твентимен-Джонсом она прошла в свой кабинет и, довольная, села за стол.

– Сколько с нами человек?

– Только конторские, всего восемь человек. Все специалисты и работники шахты не с нами, хотя подозреваю, что на некоторых оказали давление.

– Даже Роджерс и Макклир? Старшие надзиратели.

– Боюсь, что так. Оба входят в забастовочный комитет.

– Вместе с Фьюри?

– Эти трое – главные зачинщики.

– Я позабочусь, чтобы они больше никогда не получили работу, – с горечью сказала Сантэн, а доктор опустил глаза и пробормотал:

– Думаю, не нужно забывать, что они не нарушали закон. У них есть право отказываться от работы и договариваться коллективно.

– Нет, если я в это время пытаюсь сохранить шахту. Нет, если я пытаюсь хоть некоторых из них обеспечить работой. Нет – после всего, что я для них сделала.

– Боюсь, у них есть это право, – настаивал он.

– На чьей вы стороне, доктор Твентимен-Джонс?

Он оскорбился.

– Как вы можете спрашивать! С самой первой нашей встречи я ваш человек. Вы это знаете. Я только описываю наше положение с точки зрения закона.

Немедленно пожалев о своих словах, Сантэн встала и протянула ему руку.

– Простите. Я устала и раздражена.

Она чересчур стремительно поднялась, и кровь отхлынула от головы. Сантэн смертельно побледнела и покачнулась. Он подхватил ее и удержал.

– Сколько времени вы не спали? Вы проехали от Виндхука без остановок. – Он провел ее к кожаному дивану и мягко уложил на него. – Вам нужно поспать, по меньшей мере восемь часов. Я прикажу принести для вас из бунгало свежую одежду.

– Я должна поговорить с зачинщиками.

– Нет. – Он покачал головой, задергивая шторы. – Нет, пока не отдохнете и к вам не вернутся силы. В противном случае вы можете совершить какой-нибудь промах.

Она опустилась на диван и прижала пальцы к векам.

– Вы, как всегда, правы.

– Я разбужу вас в шесть вечера и сообщу членам комитета, что вы примете их в восемь. Это даст нам два часа на то, чтобы выработать стратегию.

Трое членов забастовочного комитета один за другим вошли в кабинет Сантэн, и она целых три минуты молча смотрела на них. Она сознательно приказала вынести все стулья, кроме тех, на которых сидели они с Твентимен-Джонсом. Забастовщики вынуждены были стоять перед ней, как школьники.

– В настоящее время в нашей стране свыше ста тысяч безработных, – заговорила она бесстрастным тоном. – Каждый из них на коленях выпрашивал бы вашу работу.

– Никакой, к хренам, работы! – сказал Макклир, невзрачный человек среднего роста и неопределенных лет. Но Сантэн знала, что он умен, настойчив и изобретателен. Она предпочла бы, чтобы он был на ее стороне.

– Если вы собираетесь сквернословить в моем присутствии, мистер Макклир, – сказала она, – уходите немедленно.

– Это тоже не подействует. – Он печально улыбнулся, отдавая должное ее боевому настрою. – Вы знаете наши права, и мы их знаем.

Сантэн взглянула на Роджерса.

– Как ваша жена, мистер Роджерс?

В прошлом году она оплатила поездку этой женщины в Йоханнесбург, где ее оперировал один из лучших хирургов. Роджерс сопровождал ее, причем за ним сохранялось жалованье и ему оплатили все издержки.

– Здорова, миссис Кортни, – застенчиво ответил он.

– И что она думает об этом вашем вздоре? – Он смотрел себе под ноги. – Она разумная женщина, – продолжала Сантэн. – Думаю, она беспокоится о своих трех малышах.

– Мы все заодно, – вмешался Фьюри. – Мы едины, и женщины за нас. Можете забыть о них.

– Мистер Фьюри, прошу не перебивать, когда я говорю.

– Корчить из себя знатную леди, большую шишку – это вам ничего не даст, – выпалил он. – И вы, и ваша шахта, и ваши проклятые алмазы – все у нас под прицелом. Это вы должны слушать, когда мы говорим. Вот какая штука.

Он нагло улыбнулся и посмотрел на товарищей в поисках одобрения. Улыбкой он прикрывал страх. С другой стороны ему угрожал Лотар Деларей. Фьюри знал, что, если не найдет достаточно убедительный повод не исполнить свою часть договора, он покойник. Он должен всеми силами поддерживать забастовку, пока кто-нибудь другой не увезет алмазы и не даст ему возможность сбежать.

– Пока мы не разрешим, леди, вы не увезете отсюда ни одного проклятого алмаза. Они – наши заложники. Мы знаем, у вас в сейфе пакет с настоящими большими камнями. Там они и останутся, пока вы не прислушаетесь к нашим требованиям.

Он достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы знать, как Сантэн ответит на эту угрозу.

Сантэн внимательно разглядывала его лицо. В его словах чувствовалась какая-то фальшь, в поведении – уклончивость. Он был слишком агрессивен и вел себя провокационно.

– Хорошо, – спокойно сказала она. – Я вас выслушаю. Скажите, чего вы хотите?

Она спокойно сидела, пока Фьюри зачитывал перечень требований. Ее лицо оставалось бесстрастным. Твентимен-Джонс, который хорошо ее знал, видел проявление охватившего ее гнева только в красных пятнах на горле и в том, как она непрерывно постукивала туфлей по деревянному полу.

Фьюри прочел список, и снова наступило долгое молчание. Потом он подал документ Сантэн.

– Ваш экземпляр.

– Положите на мой стол, – сказала она, не желая прикасаться к бумагам. – Уволенные в прошлом месяце с шахты получили трехмесячное жалованье вместо месячного, – сказала она. – Втрое больше, чем положено по закону. Всем им дали хорошие рекомендации, вы это тоже знаете.