Синтез - Токацин

Иджес замолчал. В наступившей тишине над побережьем было отчётливо слышно, как ледяные осколки наползают на берег — ветер гнал их по чёрной воде, и они тускло поблескивали в свете прибрежных фонарей. Вдалеке по волнам расплывалось мутное желтоватое пятно — светилось окошко насосной станции и цепочка светодиодов вдоль её стен. Аэродромные прожектора были направлены вверх, в пустое небо, — все шахтёрские глайдеры ночной смены уже час как улетели на рудники, чужаки в Ураниум-Сити так поздно не заглядывали. Вместе с воем ветра, звоном раскалывающихся льдин и гулом насосной станции Гедимин слышал отдалённые шаги — стальные «копыта» экзоскелетов опускались на платформу с отчётливым стуком.

— Не лезьте на воду, пока лёд не встанет, — Гедимин вытер небольшую подводную лодку ветошью и завернул её в непрозрачный тёмный скирлин. — Или хотя бы привяжите Айзека к чему-нибудь непотопляемому. В прошлый раз я сделал для эхолота гидроизоляцию. Не помогло. Что вы с ним делали?

Иджес смущённо хмыкнул.

— Его и так никто не пускал ходить по воде. Был нормальный плот. Не знаю, как он с него свалился, — сказал он. — Наверное, мы привяжем эхолокатор отдельно от Айзека. Так хоть что-то одно останется на плаву.

Он поднялся на ноги, отряхиваясь от мокрых листьев, и подобрал обе подлодки.

— Иди, — кивнул Гедимин на его вопросительный взгляд. — Я ещё искупаюсь.

— Не замёрз? — Иджес посмотрел на его ладонь, но в полутьме было не разглядеть цвет кожи — и тем более было не отличить обычный светло-серый «окрас» Гедимина от слабой синевы, проступающей на холоде. — Зашёл бы в душевую! Венерианцы, правда, уже ушли…

Он посмотрел на крыльцо общественной душевой и хмыкнул.

— Да, ходить туда незачем. Филки опять всё выстудили. Ничего не понимают в купании!

— Иди уже в барак, — буркнул Гедимин. — Скоро отбой.

— А сам что не идёшь? — прищурился Иджес.

— Надо охладить голову после твоих подлодок, — проворчал сармат, снимая сапоги и пояс. Он не был уверен, что нырнёт — чёрная вода и лёд у берега выглядели негостеприимно — однако Иджеса пора было спроваживать. План «посидеть вечером у озера и подумать об омикрон-излучении» провалился с грохотом, оставалась надежда на первые ночные часы — в такую погоду было мало желающих спускаться к берегу и мешать составлять чертежи из осколков льда.

Купание не задалось — лёд мешал всплывать, и какой-то осколок оставил царапину на щеке, когда Гедимин выныривал за воздухом. Через пять минут сармат выбрался на берег. Ветер усилился, как и холод, — задерживаться на берегу не имело смысла. Он стал одеваться, но ничего, кроме штанов и сапог, надеть не успел, — куст за его спиной затрещал, послышался металлический скрежет.

— Эй, теск! — приглушённым шёпотом сказал охранник в лёгком экзоскелете. Гедимин видел, что это «Маршалл» — и, скорее всего, один из «Маршаллов» «Вестингауза» — но опознавательные знаки то ли расплывались из-за скверного освещения, то ли были чем-то заляпаны. Сармат растерянно мигнул и повернулся к экзоскелетчикам. Их было двое — один подошёл к Гедимину почти вплотную, второй стоял поодаль, — но в притоптанной траве, а не на платформе, и слишком близко к берегу.

— Ты Гедимин Кет?

По какой-то причине оба не включали ни фонарь, ни считыватель. Сармат скользнул взглядом по экзоскелетам, — мелких неисправностей хватало в каждом из них, но серьёзных повреждений не было.

— Это я. Что, нужен ремонт? — так же тихо спросил он. Вместо ответа охранник шагнул к нему. Он не замахивался — просто ткнул «клешнёй» в грудь сармата, и Гедимин услышал треск шокера в ту же секунду, когда его тело перестало ему подчиняться.

— Этот? — услышал он, лёжа ничком в траве. Сердце снова начало биться — спустя две или три секунды после удара, но ощущение раздавленности, тяжесть во всём теле и красные пятна перед глазами проходить не спешили.

— Он, — стальное «копыто» врезалось Гедимину в рёбра. — Слизь! Повезло, что он тут был один. Поднимай его, хочу посмотреть в глаза.

Второй охранник завернул руки сармата за спину и поднял его за них — резким рывком, так, что затрещали связки. Гедимина прислонили к броне «Маршалла». Вывернутые руки болели, и он попытался встать на ноги, чтобы ослабить нагрузку на плечи, — но конечности не слушались. Даже голова не хотела держаться прямо; второй охранник приставил «клешню» к его лбу и посветил фонариком в лицо.

— Урод жёлтоглазый, — пробормотал он, коротко ткнув Гедимина «кулаком» под дых. Под весом обмякшего тела вывернутые плечи заболели сильнее прежнего. Сармат попытался вдохнуть глубже — пора было сбрасывать оцепенение и удирать, происходящее сильно ему не нравилось.

— Что скалишься, ублюдок? — стальные «пальцы» больно сдавили Гедимину кадык. — Думал, Мартинес тебя выгородит? Без него разберёмся. Вспомнишь свои шутки, когда потроха изо рта полезут. Давай, Джо, тащи его на трубы!

— Может, в овраге кончим? — охранник неуверенно оглянулся на озеро и световое пятно вокруг насосной станции. — Свет горит. Увидят.

— Там люди, Джо, — прошептал второй. — Ни одной слизистой твари. Никто ничего не скажет. Двигай!

Охранник вздёрнул сармата выше, так, что его ноги уже не касались земли. Гедимин стиснул зубы и с удивлением заметил, что челюсти ему уже подчиняются — как и веки. Медленно и осторожно он попробовал шевельнуть пальцем. Мышцы всё ещё дёргались рассогласованно, но сармат сокращал и расслаблял их, пока очередная часть тела не становилась полностью управляемой.

Трубы, присыпанные ледяными осколками, выходили на несколько метров в озеро; они обмёрзли, лёд трещал под «копытами», и Гедимин ждал, что охранники не удержатся, но кто-то вовремя поставил им зимние шипы — они даже не поскользнулись. Висеть на руках становилось больнее с каждой секундой, — кажется, насильно расслабленные мышцы не выдержали нагрузки. Нечего было и думать раскачаться на таких руках — даже в полном сознании, без пятен, плывущих перед глазами. «Он держит меня сервоприводом. Не устанет,» — с досадой подумал Гедимин. «Если бы поставил на опору…»

«Макаки» остановились. Тот, у кого были свободны руки, повернулся к сармату, посмотрел на него и снова ударил в живот.

— Меня не зашиби! — опасливо прошептал Джо — тело сармата, качнувшись, врезалось в экзоскелет. — Лучше выдави ему глаза. Хочу посмотреть, как он корчится.

— Не спеши, всё будет, — пообещал первый, снова поддевая Гедимина «клешнёй» под подбородок. — Слышал, слизь? Сначала мы выдавим тебе глаза. Потом оторвём яйца. Потом переломаем все кости в руках и ногах и выкинем под трубы. Вы — живучие ублюдки, но ты не порадуешься, что ещё жив. Попроси, чтобы я пристрелил тебя. Попроси, мразь!

Он расставил «пальцы» и поднёс к глазам сармата. Гедимин отдёрнул голову назад, насколько мог, и пнул ближайшую конечность экзоскелета — гораздо слабее, чем хотелось бы, но, судя по хрусту и сдавленному оханью из-под шлема, весьма удачно.

— Тварь! — охранник с трудом вернул утраченное равновесие и отступил немного назад, глядя на ноги сармата. — Нет, ты видел?! Уже очухался!

— Врёшь, — Джо дёрнул Гедимина за руки. — Видишь — молчит. Любой давно заорал бы. Говорил же — надо в овраге кончать. Потом бы сюда оттащили.

— Теперь стрелять нельзя, — прошептал другой. — С берега видно. Держи его выше, Джо. Подальше от света. Раздавлю ему яйца — больше не дёрнется.

Гедимин хотел ударить его коленом, но промахнулся — Джо резко дёрнул его за руки, и боль помешала сосредоточиться. «Клешня» сжалась на его мошонке. Сармат ожидал резкой боли — но не такой оглушающей, пробирающей до костей. Видимо, подавленная иннервация ненадолго восстановилась, чтобы подать последний сигнал тревоги, — ремонтник стиснул зубы, не желая радовать «макак» воплями, но вой сам вырвался из груди, мимо голосовых связок. Светодиоды на стене насосной станции мигнули, чья-то тень упала на освещённые трубы.

— Эй, вы! Что там?! — луч фонаря скользнул по воде, зацепив часть экзоскелета и бок Гедимина. Джо резко опустил сармата вниз, разворачиваясь спиной к фонарю, и ступни Гедимина коснулись опоры.

— Ниче… — закричал в ответ второй охранник, но закончить не успел — Гедимин развернулся на месте, швыряя экзоскелетчиков друг на друга. Шипы заскрежетали по металлу, «клешня», удерживающая руки сармата, разжалась, попутно содрав с его запястий кожу, но на очередную вспышку боли он уже не обратил внимания — молча, не разбегаясь, соскользнул с труб в воду и ушёл на дно.

Медленно ползти, цепляясь за камни, ему пришлось долго — пока холод воды не ослабил боль в надорванных мышцах. Руки двигались, но с трудом, каждое движение ногами неприятно отзывалось в паху. «Иннервация,» — подумал сармат, последним усилием выталкивая себя на поверхность, — в лёгких уже закончился воздух. «Она ещё там. Самое время включиться…»