Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толпа лемуров поредела — видно, многие поспешили на рабочие места, но вместо них на площади появились неандертальцы — сотни разъяренных, страшных охотников. Размахивая копьями, они наступали на лемуров и троллей. Их товарищи крутили в воздухе цепями, сбивая с ног охранников. Могучий тролль, утыканный стрелами, как дикобраз, вертелся от боли и ревел, знатные лица метались вокруг трона. Но и неандертальцам приходилось несладко — многие из них уже упали, пораженные электрическими палками.
И в этот момент Пашка вскочил на трон и оттуда закричал:
— Стойте! Все стойте!
Его голос перекрыл шум боя.
Пашка поднял руку с зажатой в ней стеклянной банкой.
— Здесь у меня, — кричал он, — стеклянная банка, в которой смерть Четырехглазого!
— Ууууу! — прокатилось по площади. Одни кричали от ужаса, другие от радости. Все замерли.
И тут из дверей тронного зала выскочил Гарольд Иванович.
— Стойте! — кричал он. — Остановите его! Убейте!
Но никто не двинулся с места. Гарольда Ивановича погубило то, что он всегда появлялся перед своими подданными на ходулях и в черной шляпе с вуалью. А в маленьком лысом энтомологе трудно было угадать великого повелителя подземелий.
Визжа от страха и злобы, Гарольд Иванович старался влезть на трон, чтобы отнять у Пашки склянку со сколопендрой.
И в тот момент, когда его руки дотянулись до Пашки, Пашка размахнулся и со всего маху грохнул склянку о каменный пол. Склянка разлетелась вдребезги.
Знатные лица побежали во все стороны, лемуры-охранники кидали палки и падали на колени перед неандертальцами, умоляя о пощаде. Тролли, сшибая все на своем пути, умчались прочь.
Гарольд Иванович охнул тонким голосом и упал на спину.
И тогда наступила тишина.
И в этой тишине Пашка сказал:
— Все! Кончился ваш Четырехглазый. Это говорю вам я, Павел Гераскин! Можете жить спокойно.
Глава 11
Возвращение блудного брата
К подземной лодке Алису и Пашку пришли провожать гномы и неандертальцы. Лемуров там не было — лемуры побежали толпой грабить продовольственные склады, чтобы впервые за десять лет наесться до отвала.
Неандертальцы втиснули в люк завернутое в одеяло бесчувственное тело Гарольда Ивановича, который все еще был в глубоком обмороке. Алиса с трудом уговорила диких охотников это сделать. Она сказала им, что Гарольд Иванович не имеет никакого отношения к злобному диктатору, который исчез без следа после того, как его взяла смерть.
Она присела на корточки перед гномом Фурраком, который был страшно горд тем, что смог пробраться тайными ходами к неандертальцам и поднять их на помощь Алисе и Пашке.
На прощание он подарил Алисе свой фонарик с зелеными светлячками, а Алиса оставила подземным жителям все припасы, которыми их снабдил на дорогу добрый Семен Иванович. Вместо припасов положили Гарольда Ивановича.
— До скорой встречи! — сказал Пашка новым друзьям. — Живите спокойно.
Закрылся люк.
— Постараемся выжать из этой машины все, на что она способна, — сказала Алиса.
— Я тебя сменю, когда устанешь, — сказал Пашка. — Надо за ним присматривать. Как бы чего не натворил.
Поднимались они медленно. Пришлось огибать обширные подземные пещеры. Только через два часа они оказались выше подземелий, и лодка уверенно поползла наверх.
Пашка отыскал забытый кусок сыра, и они с Алисой разделили его.
И тут они услышали сзади стон.
Очнулся Гарольд Иванович.
— Где я? — спросил он слабым голосом. — Я умер?
— Нет, вы живы, — ответил Пашка. — Хотя думаю, что вы заслуживаете смерти.
— Ах! — завопил Гарольд Иванович. — Выпустите меня немедленно! Моя коллекция! Они же ее разорят!
— Когда туда отправится экспедиция, — сказала Алиса, — мы попросим их забрать и вашу коллекцию.
— Нет, я не переживу! — рыдал Гарольд Иванович. — Двадцать лет я посвятил собиранию этих насекомых. Это смысл моей жизни! Я не занимался ничем другим!
— Так уж и не занимались, — сказал Пашка. — А кто был Четырехглазым диктатором?
— А кто? — спросил Гарольд Иванович.
Алиса обернулась. Ей показалось, что за очками глазки Гарольда Ивановича лукаво поблескивают.
— Он забыл! — возмутился Пашка. — Двадцать лет он всех мучил, а теперь забыл.
— А это был не я, — ответил Гарольд Иванович. — Честное слово, не я. Я даже из своей скромной квартирки выходил только в походы за насекомыми. Я ничего не знаю. Клянусь памятью моего дедушки, я ничего не знал!
— Оставь его, Пашка, — сказала Алиса. — Он ни в чем не сознается.
Гарольд Иванович горько рыдал. Он перечислял неизвестные науке виды открытых им насекомых. Он вспоминал паука Гарольди, и сколопендру Гарольди, и мокрицу Гарольди…
И так он стенал, пока Пашка не сказал:
— Хорошо, мы возвращаемся назад. Но учтите, что там вас ждут неандертальцы и ненавидящие вас гномы, я уже не говорю о лемурах… Возвратимся. Вас встретят с распростертыми объятиями.
Гарольд Иванович сглотнул слюну и замолчал.
Он молчал и тяжко вздыхал полтора часа подряд.
Потом вдруг произнес:
— Я все равно уйду под землю. Есть еще много других подземелий, где обо мне ничего не знают…
Алисе вдруг стало его жалко. И она чуть было не достала коробочку с молью, что успела схватить со стола диктатора. Она отдаст эту моль в музей, и пускай ее называют молью Гераскина, потому что поймал ее Пашка.
Через пять часов подземная лодка выбралась на поверхность земли неподалеку от мельничной запруды. Гарольд Иванович то стонал, то засыпал и бредил во сне, грозил кому-то, распределяя какие-то должности и пайки. Потом просыпался и спрашивал:
— Я ничего лишнего не сказал? Мне приснился страшный кошмар.
Но ни Алисе, ни Пашке разговаривать с ним не хотелось.
Когда «Терранавт» замер на поверхности земли, Пашка открыл люк и сказал:
— Вылезайте!
Гарольд Иванович принялся умолять его:
— Пашенька, милый, любименький, только не говори ничего моему брату. Он простой и недалекий человек, он может тебя неправильно понять.
— Нет, — сказал Пашка, спрыгивая на траву, — как приговоренный к смерти, я не имею права молчать.
— Паша! — умолял Гарольд Иванович. — Это была шутка!
— Не надо, не унижайтесь, — сказала Алиса, помогая Гарольду Ивановичу выбраться из подземной лодки. — Есть некоторые поступки, которые нельзя держать в тайне. Иначе их повторяют.
Она вышла из лодки последней.
Посреди лужайки стоял громадный добрый Семен Иванович. Он держал на руках полотенце, на котором лежал пышный каравай хлеба.
— Добро пожаловать, мои дорогие! — сказал он.
Гарольд Иванович оглянулся на Алису, потоптался на месте, а потом с криком:
— Братец, младшенький мой, я так скучал, так тосковал по тебе! — побежал к Семену Ивановичу и старался обнять и его, и каравай, что было совершенно невозможно.
— Какое счастье! — повторял сквозь слезы Семен Иванович. — Какое счастье!
Пашка посмотрел на Алису и пошел к