Ещё три сказки, сказ и бонус - Андрей Арсланович Мансуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Господин профессор, сэр… — убедившись, что их жизням непосредственно ничего не угрожает, Хацармавеф вздохнул свободней, — Но почему — медуза? И… вы ждали нападения?!
— Ты снимай, снимай, — напомнил Пристли ассистенту, и тот послушно защёлкал камерами, пытаясь запечатлеть странные очертания врага, — А я пока расскажу тебе, почему — медуза, и как я вычислил её повадки.
Ну, начнём с элементарного. Почему тело дракончика вместе с перьями (перьями!) расползлось в слизистую неопределённую массу? Сейчас дам намёк — чьи тела на суше расползаются в такую массу?
— Н-ну… медуз!
— Правильно. Пока всё понятно. Ну а дальше нужно немножко дедукции, и немножко — анализа. Или — элементарного здравого смысла. Почему тело огромной неопределённой массы было связано с драконом странным канатом? А, ещё не понятно.
Ладно, сам скажу — оно составляло просто вырост из этого тела! Вон, у моллюсков же — есть глаза на стебельках!.. Так что выросты бывают всякие…
И когда расползлось, разложившись, основное тело, расползся и его вырост — ведь он, несмотря на все странные «украшения» — всего лишь вырост! И состоит из того же материала!..
Но вернёмся к нашим баранам. Так вот: дракончик — это приманка. Которую использует медуза-удильщик! Она держит эту приманку — маленького, и, вроде, беззащитного дракончика — под собой, и медленно дрейфует над дном. И как только найдётся желающий напасть и отведать симпатичного «живца», медуза опускается сверху, и обволакивает горе-охотника своим телом. После чего начинается процесс пищеварения.
Вот и всё!
— Вот это да! Но послушайте, сэр!.. Получается, вы всё знали заранее… Зачем же вы рассказали этим беднягам-морякам… да и мне — эту байку про «драконус Расселии»?!
— Зачем рассказал… Ну, во-первых, я всё же не был уверен, что то, что я вычислил — верно. Ну, а во-вторых… Ловля на живца довольно опасна. Капитан мог воспротивиться нашему — ну, вернее, моему! — плану. Слишком уж риск велик — а ну, как подъёмной силы не хватит? Вот поэтому-то мы и не взяли никаких сетей — чтобы самим не запутаться. А уж о том, чтобы поймать двадцатифутовой сетью девяностофутовую медузу — и речи нет!
— Знаете что, господин профессор, я всё-таки ещё не совсем уверен, кто из нас кого поймал! Эта штука, вроде, нисколько не ослабевает! — Хацармавеф снова начал проявлять признаки беспокойства, и сморкаться — его нос «отогрелся» от волнений.
— Ну… откровенно говоря, я и сам не рассчитывал, что эта тварь столь сильна и вынослива, — в голосе профессора сквозило некое чувство вины. — Ведь медузы практически состоят из слизи. А это значит, что их мышцы не очень прочны и не способны на значительные усилия долгое время. По моим расчётам, мы уже должны были всплывать — хоть с этой штукой, хоть без неё!
— А ещё меня смущает… — пробормотал Хацармавеф, открывая по звонку очередную банку с поглотителем, — что к нашему «другу», похоже, прибывает подкрепление…
Взгляните-ка сами!
Профессор взглянул, и традиционную полуулыбку как водой смыло — с трёх сторон к батискафу приближались ещё три «дракончика». Теперь-то было отлично видно, что они болтаются на концах длинных и почти прозрачных щупалец, и тянутся наверх — к огромному волнообразно шевелящему краями, туловищу.
— Ты прав! Вот уж не ждал!.. Чёрт! Если они передерутся, мы сможем освободиться… Но если — они будут работать совместно… Нам — конец! Чёрт! Чёрт! Есть у нас ещё что-нибудь, что можно было бы сбросить?! Впрочем, что я спрашиваю! Вот старый дурак! Обрёк на смерть и себя, идиота, и молодого человека!..
— Не надо так говорить, сэр!.. Сбросить мы, конечно, ничего не можем… — Края медуз-пришельцев скрылись из поля зрения — они явно забрались сверху первой медузы, чтобы ещё сильней вдавить странную, но большую — всем хватит! — добычу в илистое дно!
— Зато можем… Пострелять! Да! У нас же наготове десять ракетниц! Может, попробуем, сэр?!
— Да! Терять нам уж точно нечего… Но помни — не больше пяти! Иначе нам нечем будет подать сигнал, и нас не заметят! Тогда мы точно так же утонем… Но сработают ли ракеты столь глубоко под водой?!
— Вот и проверим! Отступать-то нам, как вы сами сказали, точно — некуда! — Хацармавеф, пыхтя и ворочаясь, щёлкнул тумблером первой ракеты. Удивительно — но та сработала.
Звука, правда, не было, но яркий свет проник прямо в тело покрывающей их медузы, заставив ту так содрогнуться, что батискаф резко качнуло.
— Скорее! Вторую! Действует! — профессор почти кричал.
Хацармавеф и сам был недалёк от истерики. Но выпускал ракеты аккуратно и чётко.
Вторая. Тряска всё сильней. Третья. Четвёртая. Толчки, вроде бы, пошли на убыль… Пятая.
— Знаете что, профессор?! Если мы погибнем на поверхности, это будет не так обидно!
Почему-то это бессмысленное заявление рассмешило обеих, и громкий хохот совпал с огненной феерией ещё двух ракет.
Внезапно батискаф сильно клюнул носом. Затем — словно что-то разорвалось, и он рывком отделился от дна.
Звучные шлепки чего-то эластичного прошлись по стальному шару каюты, и раздался резкий скрежет сминаемого и разрываемого металла. Иллюминаторы на секунду закрыла тёмная масса. Затем она исчезла. Один из прожекторов погас, и батискаф, раскачиваясь, стремительно понёсся к поверхности. Вскоре ход выровнялся, и ощущение движения почти пропало.
Профессор не придумал ничего лучше, как вслух прочесть благодарственную молитву. Дрожащий хриплый голос Хацармавефа присоединился к его теноровому тембру, и к концу молитвы она звучала почти… весело.
— Как думаете, сэр — они нас… Не догонят?
— Вот уж нет! Посмотри сам — больше метра в секунду! Ни одна тварь не сможет подниматься с такой скоростью, как мы сейчас! Её просто разорвёт внутренним давлением! Вот уж слава Богу, наш аппарат такого не боится!
Оба, отдышавшись после встряски с «ловлей на живца», вытерли обильно, несмотря на лютый холод, выступивший пот, и вздохнули. Профессор — с облегчением и неким раскаянием, ассистент — просто с огромным облегчением.
— Как нам повезло с этими ракетами! — Хацармавеф глупо улыбался, — Вот что значит — старый добрый термит! Горит, как миленький даже под водой!
— Да уж… Никогда бы не подумал, что эти ракетницы сработают на глубине двух миль.
Оба помолчали, профессор смотрел в полностью залепленный слизью донный иллюминатор, Хацармавеф вскрыл очередную банку, и снова высморкался. С минуту в тесном
