Секс после полудня - Джун Зингер

— Это не то, чтобы забавно, но и не незабавно. — Он попытался подавить смех. — Ты не думаешь, что слишком чувствительна?

— Излишне чувствительна? После того, как эта… женщина…

— Эта проститутка, ты хотела сказать? — помог ей найти подходящее слово Гай. Он встал и обнял ее за талию.

— Ты считаешь, это всего навсего большой розыгрыш?

— Ну, в конце концов, все не так ужасно. В конце концов, она тебя не изнасиловала и не избила. Она всего-навсего поцеловала твое милое гнездышко. Это не так уж и плохо. Многим девушкам это даже нравится.

— Неужели? Ты такой же извращенец, как Инга!

Гай опять расхохотался. Она опять начала хлестать его на этот раз ладонями, Гай пытался защититься… Они сцепились, но в конце концов Андрианна, измученная столькими усилиями, тоже начала смеяться, а ее гнев начал рассеиваться.

Гай начал распаковывать чемоданы.

Она стала серьезной.

— Что ты делаешь?

— Вынимаю одежду из чемоданов.

Андрианна села на диван:

— Нет, Гай, я не останусь здесь больше. — Она говорила совершенно спокойно. — Я это сделаю. Я не останусь здесь.

Гай не рассмеялся.

— Но мы еще не готовы уехать отсюда. Мне нужно еще решить кое-какие дела.

— Какие такие дела?

— Надо найти место, где мы будем жить. Я должен решить, где доставать деньги. Твои три тысячи фунтов уже закончились, ты знаешь.

— Мы можем найти работу. В одном из английских баров. И мы можем найти дешевую комнату в Торремолинос, я уверена.

— Нет, я не для этого приехал в Коста дель Сол.

— Зачем же ты приехал сюда?

Он грустно улыбнулся.

— За хорошей жизнью.

Она смотрела на Гая очень серьезно.

— Я думала, что у нас была с тобой хорошая жизнь, хорошая, потому что мы были вдвоем. В любом случае, здесь я не останусь, ни под каким предлогом.

— Что же ты станешь делать, если я не поеду с тобой?

— Я поеду в Торремолинос сама, найду место, где смогу остановиться, поищу работу. Я уверена, что найду себе работу.

— Ты сможешь уехать без меня?

— Да, я смогу поехать и одна.

Секунду он размышлял, потом недоуменно покачал головой и сказал.

— Что ж, тогда… складывай вещи. — Он направился к двери.

— Чьи вещи, — спросила она испуганно. — Только мои?

— Нет, и твои, и мои. Когда ты закончишь, надень пояс целомудрия и жди меня. — Он улыбнулся. — Как сказал один генерал или кто-то еще: «Я вернусь».

— Куда ты идешь?

— Решить некоторые проблемы.

— Подожди минуточку… — Андрианна подбежала к нему, обняла и расцеловала. — Мой герой!

Он был доволен. Она это видела. Он опять покачал головой:

— Но эта… Инга. Она просто стопроцентная проститутка. — Но разве ты не знал? Не подозревал?

— Что именно? Что она шлюха?

— Ну что она… любит женщин. Что она попытается…

— Но он не любит женщин. То есть она не любит их точно так же, как и мужчин. Она из тех женщин, которые любят получать удовольствие там, где находят его. Это не так уж плохо, в конце концов…

— Да? Даже если она не выполняет некоторые небольшие формальности — спросить, например, для начала разрешения? Или об этой стороне хорошей жизни, Гай, ты забыл мне рассказать? Иди к своей цели любым путем и плевать на остальных?

Гай взглянул на Андрианну озадаченно, потом улыбнулся:

— Ты невозможна, моя дорогая.

Нет, подумала Андрианна. На Коста дель Сол миллион красивых девушек. Почему Инга выбрала именно меня?

— Я думаю, что Инга последняя шлюха потому, что она смешала все мои планы. Заставила меня сдвинуться, когда я еще не был готов…

Ближе к вечеру они уже переехали в роскошный особняк Гарри Мэнсфилда. Его белый дом стоял у самого моря и находился на полдороге из Малаги в Марбеллу.

Гарри был полной противоположностью Гая: зеленоглазый и розовощекий, с льняными волосами. В то же время они прекрасно дополняли друг друга, и Гарри был ничуть не менее обаятелен. Кроме того, он обожал удовольствия. Андрианна подумала, что, пожалуй, эта его черта ей не нравилась — как не понравилась ей эта черта у Инги.

Позднее она поняла, что именно ее отталкивало от Гарри. Когда он улыбался, то весь лучился теплом и расположением к собеседнику. Он как будто говорил: «Как забавно, не правда ли?» Но когда вы видели его глаза, то не могли понять, над вами ли он смеется или вы вместе смеетесь над одной и той же шуткой.

Это несовпадение, пожалуй, не слишком бросалось в глаза. Инга же, говорила приятные слова, но таким голосом, что вы ни на секунду не сомневались, она просто насмехается над вами.

Дело было, конечно, не только в глазах Гарри и в голосе Инги, думала Андрианна. Дело было в том, что Гай предпочитал проводить с Гарри большую часть времени, ему было явно интереснее с ним. Она вспомнила, что еще перед отъездом в Испанию, Гай предупредил ее, что в Марбелле у него были друзья и один — особенно близкий друг — англичанин, потрясающий парень, владелец клуба. В тот же вечер Гарри повез их к себе в «Рог». Не задавая вопросов, Андрианна поняла, что потрясающий англичанин — и есть не кто иной, как Гарри.

Потом она пыталась себя убедить, что, должно быть, ошибалась в Гарри. Если Гай его любил, значит, он и на самом деле был потрясающим.

Ее волновало и то, как обстоят дела, которые Гай хотел устроить до отъезда к Гарри. Ведь он не хотел уезжать именно потому, что, по его словам, не был еще готов.

Не прошло и двух недель, как все встало на свои места…

— Сегодня мы едем в Танжер, — объявил Гай.

Андрианна была взволнована. Хотя экзотический африканский континент и находился всего в двух часах плавания на пароме через пролив, они еще ни разу там не были, и Андрианна просто умирала от нетерпения поскорее побывать там.

— Что мне надеть?

— Не сафари, — пошутил Гай. — Это все же не самая черная Африка.

Она выразительно взглянула на Гая. Она знала, конечно, что Танжер был английским владением, что это был большой город с настоящими магазинами, в которых торговали купцы, бегло говорившие по-английски. Они продают дорогие восточные ковры и изделия из кожи. Там же нищие обитатели в фесках и кафтанах торгуют всем, чем только придется, окружая толпой любого иностранца, встреченного на узкой улочке, и в течение двадцати секунд снижая цену на свой товар с пяти долларов до доллара. В Танжере загадочная стихия Африки сталкивалась с рафинированностью европейской цивилизации, и ее дети — англичане, американцы, немцы — любовались достопримечательностями города и дышали дурманом, который вряд ли сумеют вдохнуть где-нибудь еще.