Сборник рассказов - Р. Лафферти

— Что такое Ритуал?

— Раз в году старые люди приходят к очень старым. Они будят их и расспрашивают, как все началось. И очень старые люди рассказывают им о начале. Замечательное время. О, как они смеются! Потом очень старые люди снова засыпают до следующего года. И так из поколения в поколение. Это и есть Ритуал.

Проавиты были негуманоидами. Еще меньше они были «обезьяномордыми», хотя именно этот термин прижился в жаргоне разведчиков. Они были прямоходящими, носили одежду, в которую пеленались, и предположительно имели пару ног, скрытых одеяниями. Хотя, как заметил Вырубала, с такой же вероятностью у них могли оказаться колеса вместо ног.

Их удивительные струящиеся руки, казалось, имели множество пальцев. Проавиты умели обращаться с инструментами или использовали сами руки как достаточно сложный инструмент.

Кровожадный Джордж был убежден, что проавиты все время носят маски и что члены экспедиции ни разу не видели их настоящих лиц. Он заявил, что их видимые лица — на самом деле не более чем ритуальные маски, и что люди не видели ни одной части тела проавитов, за исключением их удивительных рук, которые, возможно, и есть их настоящие лица.

Парни отреагировали потоком грубых шуток на сообщение Керана о том, что он близок к великому открытию.

— Малыш Керан все еще помешан на своей идее узнать, как все началось, — насмехался Вырубала. — Керан, а не задаться ли тебе вопросом, что появилось вначале: яйцо или курица?

— Очень скоро у меня будет ответ, — ликовал Керан. — Мне представилась уникальная возможность. Как только я узнаю, откуда появились проавиты, то смогу понять, откуда появилось все остальное. Все проавиты до сих пор живы, включая самое первое их поколение.

— Это только подтверждает, насколько ты глуп, — проворчал Вырубала. — Говорят, один в конце концов свихнулся из-за того, что был вынужден терпеть дураков. Господи, надеюсь, что никогда не дойду до такого.

Однако двумя днями позже Вырубала разыскал Керана Свисегуда именно по этому поводу. Он немного поразмышлял на досуге и обнаружил личный интерес.

— Ты специалист по особым аспектам, Керан, — сказал он, — но ты исходишь из неверной предпосылки.

— А именно?

— А именно, наплевать, как все началось. Важно то, что это может не иметь конца.

— Я хочу докопаться до начала, — сказал Керан.

— Дурень, способен ты понять хоть что-нибудь? То, чем обладают проавиты, настолько уникально, что мы даже не представляем, получили ли они это благодаря науке или благодаря дурацкой случайности.

— Скорее, благодаря их химии.

— Верно. Органическая химия достигла здесь совершенства. У проавитов есть всякие нексусы, замедлители, стимуляторы. Они могут отращивать и сокращать, складывать и удлинять что и как пожелают. Эти существа кажутся мне глупыми, как если бы они использовали эти штуки на уровне инстинкта. Но они у них есть, и это главное. С такими штуками мы станем королями патентной медицины Вселенной, так как проавиты не путешествуют и не стремятся поддерживать внешние контакты. Эти штуки могут делать что угодно и аннулировать что угодно. Я подозреваю, что проавиты умеют сжимать клетки, и подозреваю, что они способны кое-что еще.

— Нет, они не умеют сжимать клетки. Ты несешь чепуху, Вырубала.

— Неважно. Эти штуки уже превратили общую химию в нонсенс. С фармакопеей, которую можно купить здесь, человеку больше не обязательно умирать. Ты оседлал игрушечную лошадку на палочке, не так ли? Но сидишь на ней задом наперед. Они говорят, что не умирают.

— Кажется, они абсолютно уверены в этом. Если бы они умирали, то они были бы первыми, кто узнал бы об этом. Так сказала Нокома.

— Что? У этих существ есть юмор?

— Кое-какой.

— Как бы то ни было, Керан, ты не понимаешь важности открытия.

— Наоборот, я единственный, кто понимает ее пока. Если проавиты бессмертны, как они утверждают, тогда все еще должны быть живы самые старые из них. У них я смогу узнать, как начался их — и возможно любой другой — род.

Вырубала превратился в разъяренного быка. Он рвал на себе волосы и чуть не вытащил уши с корнем. Он раздул ноздри, взрыл копытом землю и издал бычий рев «Да наплевать, как это началось, идиот! Главное, что это может не кончаться!» так громко, что холмы вернули эхо:

— Да наплевать… идиот…

Керан Свисегуд шел к дому Нокомы, но без нее и без ее приглашения. Он пришел, зная, что ее нет дома. Это было подло, но в экспедиции подлость стала привычным делом.

Без сопровождающего будет проще разузнать о девятистах бабушках, о пресловутых живых куклах. Он выяснит, что происходит со стариками, раз они не умирают, и откуда появились самые первые из проавитов. Вторгаясь в дом, он рассчитывал на врожденную вежливость жителей астероида.

Дом Нокомы, как и все остальные дома, располагался в зарослях на вершине большого плоского холма — Акрополя проавитов. Дома представляли собой постройки из глины, хотя и выполненные с некоторым изяществом, и казались растущими прямо из холма, как бы являясь его продолжением.

Керан поднялся по извилистой мощеной тропинке и вошел в дом, на который однажды указала ему Нокома. Он вошел крадучись и столкнулся лицом к лицу с одной из девятисот бабушек… такой, скрываться от которой не было никакой надобности.

Бабушка была маленькой, она сидела и улыбалась ему. Они поговорили — без особого труда, хотя и не так легко, как с Нокомой, которая понимала Керана с полуслова. Потом на ее зов вышел дедушка, и он тоже улыбался Керану. Эти два старика выглядели немного ниже, чем проавиты средних лет. Они были любезны и безмятежны. Их окружала атмосфера, которой чуть-чуть не хватало запаха былого, — но не отталкивающая, а сонная, располагающая к воспоминаниям, почти печальная.

— Есть тут кто-нибудь старше вас? — наконец спросил Керан.

— Очень-очень много! Никто не знает, сколько, — ответила бабушка. Она позвала еще одну бабушку и еще одного дедушку, старее и ниже ростом, едва ли выше пояса проавита средних лет, — маленьких, сонных, улыбающихся.

Теперь Керан знал, что проавиты не носили масок. Чем они старше, тем выразительнее и интереснее у них лица. Только лицо неразвитого проавита средних лет могло вызывать сомнения. Маски не способны выражать такое спокойствие и улыбчивость старости, как эти лица перед ним. Странный текстурный материал и есть кожа их настоящих лиц.

Здесь должны были находиться десятки поколений таких старых и благожелательных, таких слабых и сонных, вплоть до самых старых и самых маленьких.

— Насколько стары самые старые? — спросил Керан у первой бабушки.