Павел II. Книга 3. Пригоршня власти - Евгений Витковский

Мало что известно было в Сальварсане о личности старого генерала Униона, кто-то вспоминал, что его вроде бы видели приехавшим из Бостона в Англию, на земли, расположенные к югу от Твида, не то его просто видели в бостоновом костюме, лихо саженками переплывающим Твид, не то он однажды заявился прямиком в Бостон в твидовом костюме, не то вообще ничего такого не было, в Штатах, кажется, генерал сроду не бывал, в Британию ездил нехотя, а щеголял исключительно батистовым френчем с галунами, — кто его знает, тайны папалоа на то и тайны, чтобы оставаться неизвестными даже самим жрецам, — однако вот заглянул же генерал в свою любимую харчевню, памятуя, что чем больше человек помнит любимое место и любимую вещь, чем больше о них заботится и чаще их посещает, тем они достоверней и реальней, никто же не станет спорить, что харчевня, которую генерал перестал бы посещать, уже не могла бы считаться его любимой, а тогда вообще кому она нужна, тем более что Президент ее давно собирался снести, оттуда редькой воняет.

На лестнице, ведущей во внутренние покои дворца, теснились, к особому удивлению русского императора, какие-то неожиданные люди, немолодые, в белых хламидах, в широких красных шляпах, не то изгаженных голубями, не то специально обшитых белыми кляксами, все они тянули к венценосцу руки, чего-то прося на неведомом ему испанском языке, в котором слов из индейских языков кечуа и гуарани было больше, чем кастильских, да еще вся эта смесь на португальский манер шипела, — никуда не денешься, тут сказывалась великая проигранная война, отхватившая от Сальварсана с востока тысячи квадратных лиг каатинги, малонаселенной зоны низкорослых кустарников и деревьев, все жители которой тем не менее и сейчас претендовали на сальварсанское подданство, — а в ожидании разрешения на постоянную сальварсанскую прописку пользовались временной, служили в республике сторожами и фонарщиками; однако люди в красных шляпах были отнюдь не просителями из каатинги, это были коренные сальварсанцы, тайные жрецы Великого Красного Духа Мускарито, именно для них российский император, надоумленный Долметчером, привез целый самолет мгновеннозамороженных красных мухоморов, российских аманита мускариа, нигде не достигающих столь благодатных свойств, как в России, ибо лишь в странах, осененных благодатью абсолютной монархии, может явиться истинный Дух Мускарито, тогда как мексиканская, к примеру, разновидность того же гриба, к примеру, его разновидность безнадежно республиканизирована, а в самом Сальварсане аманиты деградировали до того, что их в микроскоп не рассмотришь, вот до чего довел страну диктатор-рогоносец, в чьем особняке теперь по праву разместилось посольство России, где нынче вечером император при помощи собственных поваров и при непременном участии лично господина Доместико Долметчера давал званый ужин в честь Президента, своего двоюродного дяди, и на этот ужин по обычаю пригласили самых главных сальварсанских генералов, прежде всего убеленного сединами Марселя-Бертрана Униона, из-за чего участникам кандомбе не приходилось ожидать жреца раньше часа ночи, — и послы как Тайбея, так и Нуука тоже были приглашены на ужин, а посол Розо, то бишь столицы Доминики, оказывался на ужине без приглашения, со стороны кухни — хотел он того или нет.

Поднимаясь, император небрежно вкладывал в руку каждого из служителей Культа Великого Мускарито огромный холодный мухомор, доставая его из услужливо протянутой морозильной торбы, и глаза жрецов наливались рубиновым огнем в предвкушении пожирания священного лакомства, коим президент Романьос этих прихлебателей не очень баловал, напротив, на их неизменные попытки выклянчить у него грибочек-другой лишь малозаметным движением левого плеча приказывал вынести с поварни большую глиняную миску с пирайевым супом, а его по древнему сальварсанскому обычаю надлежало немедленно поглотить: тем вопрос попрошайничества и решался, ибо руки и рот просителя оказывались заняты; при повторном попрошайничестве выносили вторую миску, а не очень-то второй галлон рыбьего супа сожрешь, грибочка все равно не дадут, — ну, а не съешь ниспосланную Президентом ушицу, — отвернутся от тебя даже собратья-жрецы, ибо сами в том же положении; в сальварсанском, давно построенном Обществе Всеобщего Братства какие могут быть привилегии у кого бы то ни было, кроме немногих почетных граждан, из коих ни один не являлся жрецом Мускарито; впрочем, каждый блюститель Культа являлся представителем меньшинства, а о таковых Президент заботился специально, иначе фиг получали бы жрецы эти мухоморчики из рук почетного гостя, это главный жрец: небезызвестный Тонто де Капироте, вымолил через Долметчера такой подарок, иначе сидеть бы им теперь на безгрибовье, и лишь одного страшились жрецы: того, что после съедания гриба Великий Мускарито явится им не в красной шляпе, а в зеленой, как протухшая суринамская пипа, и придется ему по обычаю задать вопрос — «Как твое имя?», и Мускарито скажет такое, от чего до конца жизни будет мучить тебя стыд за бесцельно прожитые годы, ибо постигнешь ты по этим словам, где непременно будет упоминаться твоя бесчестная родительница, что явился тебе Великий Дух в своем антиподобии, в образе Мрачного Мусцилито, которому страшатся поклоняться даже вымирающие на высочайших отрогах Сьерра-Путаны свирепые каннибалоеды, еще одно сальварсанское меньшинство, о коем сердобольный Долметчер опять-таки попросил позаботиться русского императора, прибывшего в гости к двоюродному дяде: для пропитания каннибалоедам необходимы были как минимум каннибалы, составляющие не менее 75 % от общего объема пищи в нормальном меню племени, без чего оно чахнет и теряет способность к размножению, так вот, один из прибывших самолетов был целиком загружен всеми возможными средствами для спасения погибающих; Павел привез репринтные переиздания всех пяти выпусков известного «Альманаха антропофага» с параллельным переводом на испано-сальварсанский диалект племени, в альманахе было немало ценных рецептов, которыми спасаемые больные вольны были пользоваться или нет — по собственному усмотрению; в том же самолете под общим наркозом прибыли четыре десятка выявленных министром внутренних дел Российской Империи Всеволодом Глущенко сибирских людоедов, исключительно милицейского в прошлом сословия, которых надлежало пробудить в горах на ритуальных полянах племени, а уж что там с кем и кто дальше сделает, это их дело, и все милиционеры были пробуждены посреди такой поляны, обнаружили, что их обступают какие-то человекообразные создания с обсидиановыми ножами в руках и облизываются; милиционеры, хоть и были в чем мать родила, быстро сообразили обстановку, встали стеночкой и пошли на доходяг, быстро их всех перебили, после этого воспользовались очень кстати разведенным до их пробуждения большим костром и припасенными вертелами, наскоро поджарили некоторых побежденных, прочих повесили тут же вялиться, выставили пост номер один для охраны провизии от стервятников-урубу, пировали двое суток, лишь постовые сменялись; через три дня над ними начали летать разнообразные аппараты, производившие аэрофотосъемку; эксперты в Сан-Сальварсане мигом разобрались в происшедшем, но поскольку имелся президентский приказ, ясно гласивший — «пусть съест кто кого хочет», начальству было доложено, что все в порядке, племя спасено, ибо милиционеры успешно противостояли нескольким сотням каннибалоедов, все имели спортивные категории не ниже первой, все были готовы к труду и обороне, так что в ближайшие месяцы, а может быть даже и годы, в отрогах Сьерра-Путаны голода не ожидалось; поскольку взаимопожирание входит в племенные обычаи данного президентоспасаемого народного меньшинства, значит, и все гражданские права соблюдены, и все сыты, и нечего присылать наблюдателей из ОНЗОН, их эти новые светлокожие каннибалоеды тоже за милую душу съедят, ибо не брезгают нынче даже и простыми чиновниками, не только тех едят, которые сами другими питаются, впрочем, так ли уж уверены ОНЗОНовцы, что никого они никогда не ели, да еще вполне безнаказанно? Пусть внимательно почитают «Альманах антропофага».

Вот уже для двух сальварсанских меньшинств визит императора Павла стал каким-никаким, а спасением. Однако среди подарков России великому латиноамериканскому другу и дяде имелось еще многое; целый самолет в прилетевшем караване был наполнен учебными пособиями для сальварсанских школ, пособия были более-менее одинаковые, но зато очень дефицитные, Павел привез прекрасно обработанные и укрепленные человеческие скелеты, на них теперь имелась возможность преподавать малышам такую важную науку, как остеология, наука эта очень важна для истинного сальварсанца, слишком уж изнеженного государственным обеспечением, слишком уж занятого размышлениями о том, на кого ставить в субботу на гальере, на петуха ли колченогого Харамильо, на скорпиона ли толстой Сильвины; скелеты были развезены по школам в городах и деревушках, но кое-что, конечно, уплыло на сторону, один особенно аккуратно упакованный скелет перевезли через границу и продали на рынке в Бразилии, в захолустном Барселусе, что на Рио-Негро, но там подвыпивший покупатель переезжал через реку и выронил скелет прямо в стремнину, она же вынесла скелет в Амазонку, где его пытались обглодать местные мелкие пирайи, на дикий бразильский манер именуемые пираньями, но не преуспели; скелет плыл и плыл мимо Манауса, Обидуса, Монти-Алегри и Порто-Сансаны, наконец, был замечен с набережной в Макапе, но его приняли за обыкновенный скелет, не ведая о том, что по Амазонке плывет чудо, сработанное умельцами Ломоносовского проспекта, которые уже давно перешли от подковывания английских блох к этому более доходному и безопасному промыслу; скелет так и уплыл в Атлантический океан, где был сожран оголодавшим китом-касаткой, каковой хищник от этого пожирания немедленно превратился в птичку колибри, улетел на юг, на островок Пакета, что напротив Рио-де-Жанейро, там уселся на ветку и стал распевать отлично отколиброванные песни, их и сейчас ездят слушать богатые кабокло, кафузы и курибока.