Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных - Оливер Беркман

Вполне естественно, что такие мысли наводят ужас. Созерцание "огромного безразличия Вселенной", - пишет Ричард Холлоуэй, бывший епископ Эдинбургский, - может дезориентировать, как потеряться в глухом лесу, или напугать, как упасть за борт в море, и никто не узнает, что мы ушли". Но есть и другая сторона, с которой это странно утешает. Можно подумать, что это "терапия космической незначительности": Когда все кажется слишком большим, что может быть лучшим утешением, чем напоминание о том, что при условии, что вы готовы немного уменьшить масштаб, они вообще неотличимы от ничего? Тревоги, которые загромождают жизнь среднестатистического человека, - проблемы в отношениях, соперничество за статус, денежные заботы - мгновенно уменьшаются до неузнаваемости. Так же как и пандемии и президентства, если уж на то пошло: космос идет своим чередом, спокойный и невозмутимый. Или, цитируя название книги, которую я однажды рецензировал: "Вселенной на вас наплевать". Вспомнить, как мало ты значишь в космическом масштабе времени, - значит сбросить тяжелую ношу, о которой большинство из нас и не подозревало.

Однако это чувство облегчения стоит рассмотреть чуть подробнее, потому что оно привлекает внимание к тому факту, что в остальное время большинство из нас действительно считает себя центральным звеном в разворачивании Вселенной; если бы это было не так, то не было бы никакого облегчения в напоминании о том, что на самом деле это не так. Это не феномен, присущий только маниям величия или патологическим нарциссам, а нечто гораздо более фундаментальное для человека: это понятная тенденция оценивать все с той точки зрения, которую ты занимаешь, так что те несколько тысяч недель, в течение которых ты находишься рядом, неизбежно начинают казаться стержнем истории, к которому все предыдущее время всегда вело. Эти эгоцентричные суждения являются частью того, что психологи называют "предвзятым отношением к себе", и они имеют смысл с эволюционной точки зрения. Если бы у вас было более реалистичное ощущение собственной полной неуместности в масштабах Вселенной, вы, вероятно, были бы менее мотивированы бороться за выживание и тем самым распространять свои гены.

Более того, вы можете представить, что жизнь с таким нереалистичным ощущением собственной исторической значимости сделает ее более осмысленной, наделив каждое ваше действие ощущением космической значимости, пусть и необоснованным. Но на самом деле происходит то, что эта переоценка вашего существования порождает нереалистичное определение того, что значит хорошо использовать свое ограниченное время. Оно устанавливает слишком высокую планку. Она предполагает, что для того, чтобы ваша жизнь считалась "хорошо проведенной", в ней должны быть глубоко впечатляющие достижения, или что она должна оказать длительное влияние на будущие поколения, или, по крайней мере, что она должна, по словам философа Иддо Ландау, "выйти за рамки обыденного и мирского". Очевидно, что он не может быть обычным: В конце концов, если ваша жизнь настолько значима в схеме вещей, как вы склонны считать, как вы можете не чувствовать себя обязанным сделать с ней что-то действительно выдающееся?

Таков образ мыслей магната из Кремниевой долины, решившего "оставить вмятину во Вселенной", или политика, зацикленного на том, чтобы оставить после себя наследие, или романиста, втайне считающего, что его произведение не будет иметь никакого значения, если оно не достигнет высот и общественного признания, как произведения Льва Толстого. Менее очевидно, однако, что это также неявное мировоззрение тех, кто уныло приходит к выводу, что их жизнь в конечном счете бессмысленна, и что им лучше перестать ожидать, что они будут чувствовать себя иначе. На самом деле они имеют в виду, что приняли стандарт осмысленности, которому практически никто и никогда не сможет соответствовать. "Мы не осуждаем стул за то, что на нем нельзя вскипятить воду для чашки чая", - отмечает Ландау: стул - это не та вещь, которая должна быть способна вскипятить воду, поэтому нет ничего страшного в том, что она этого не делает. И точно так же "почти для всех людей неправдоподобно требовать от себя, чтобы они были Микеланджело, Моцартом или Эйнштейном... За всю историю человечества было всего несколько десятков таких людей". Другими словами, вы почти наверняка не сделаете ни одной вмятины во Вселенной. В самом деле, в зависимости от строгости ваших критериев, даже Стив Джобс, который придумал эту фразу, не смог оставить такую вмятину. Возможно, iPhone запомнится многим поколениям больше, чем все, чего когда-либо добьемся вы или я; но с поистине космической точки зрения он скоро будет забыт, как и все остальное.

Неудивительно, что напоминание о своей незначительности приносит облегчение: это чувство, когда вы осознаете, что все это время приравнивали себя к стандартам, соответствия которым нельзя было ожидать. И это осознание не просто успокаивает, но и освобождает, потому что, когда вы больше не обременены таким нереалистичным определением "хорошо проведенной жизни", вы можете рассмотреть возможность того, что гораздо более широкий спектр вещей может считаться значимым способом использования вашего ограниченного времени. Вы также сможете рассмотреть возможность того, что многие из тех вещей, которые вы уже делаете, более значимы, чем вы предполагали, и что до сих пор вы подсознательно обесценивали их на том основании, что они не были достаточно "значимыми".

С этой новой точки зрения можно понять, что приготовление полноценной еды для ваших детей может иметь такое же значение, как и все остальное, даже если вы не получите ни одной кулинарной премии; или что ваш роман стоит написать, если он тронет или развлечет горстку ваших современников, даже если вы знаете, что вы не Толстой. Или что практически любая карьера может быть достойным способом провести свою трудовую жизнь, если она делает жизнь тех, кому служит, немного лучше. Более того, это означает, что если опыт пандемии коронавируса поможет нам стать чуть более внимательными к нуждам наших соседей, то мы научимся чему-то ценному в результате "Великой паузы", независимо от того, насколько далека перспектива коренной и полномасштабной трансформации общества.

Терапия космической незначимости - это приглашение взглянуть правде в глаза, что вы не имеете никакого значения в грандиозной схеме вещей. Принять ее, насколько это возможно. (Разве не смешно, оглядываясь назад, представить себе, что все может быть иначе?) По-настоящему воспользоваться удивительным даром нескольких тысяч недель - это не значит решить "сделать с ними что-то выдающееся". На самом деле, это означает как раз обратное: отказ от абстрактного и завышенного стандарта замечательности, в соответствии с которым они всегда могут быть признаны недостаточными, и