Спасенные - Джим Горант

В конце концов Макклей посадила его в клетку, и он затих, словно зная «правила игры». Она предложила ему еду и игрушки, но он от всего отказался. Он явно чувствовал себя «не в своей тарелке», и Макклей стало его жалко. Бросив подушку на пол, она уселась возле клетки и приготовилась к бессонной ночи.

27

Каталине Стерлинг казалось, что она несет какой-то тюк. Большую коробку или сумку с продуктами. Она прижимала безжизненную ношу к груди, однако чувствовала, что Сладкий Жасмин живая. Собака окаменела, застыв в неудобной позе, скованная волнением и страхом.

Ясным декабрьским утром Стерлинг вместе с мужем, Давором Мркоци, совершила небольшое путешествие из пригорода Балтимора в округ Колумбия, чтобы забрать Сладкий Жасмин из Вашингтонской лиги спасения животных. Их «универсал» был оборудован встроенной сеткой, которая отделяла заднюю часть кузова, и Каталина постелила туда одеяла, чтобы собаке было уютнее.

Жасмин, словно окоченевший труп, лежала там, где ее положили, безмолвно и безжизненно. Стерлинг слышала, что собаки в таких поездках часто делали лужи или их рвало, однако с Жасмин ничего подобного не произошло. Стерлинг предпочла бы, чтобы что-нибудь в этом роде случилось, чтобы собака подала хоть какие-то признаки жизни, а не лежала в бессознательном состоянии.

Добравшись до своего загородного дома в тупике у подножия холма, они взяли Жасмин на руки и отнесли на задний двор, где она продолжала лежать неподвижно. Затем Стерлинг привела троих своих собак: метиса лабрадора по кличке Рог, слепого пятнадцатилетнего кокер-спаниеля Софи, и метиса овчарки Реймундо. Держа Жасмин за поводок, она по очереди представила ей обитателей дома. К удивлению Каталины, Жасмин оживилась.

Она подняла голову и заметно расслабилась. Она встала. На согнутых лапах, выгнув спину, опустив голову и поджав хвост. Она сделала несколько шагов. Она обнюхала собак. Она внезапно ожила в буквальном и переносном смысле слова. У Стерлинг затеплилась надежда, хотя, честно говоря, она не знала, чем закончится этот эксперимент с Жасмин.

Каталина, обожавшая собак, выросла в Аргентине, где их немецкая овчарка, Малебу, каждое утро провожала ее в школу, а затем шла домой. В шестнадцать лет она переехала в Штаты изучать живопись в колледже. После колледжа она взялась за поиски подработки, чтобы оплачивать счета, пока она трудилась над своими картинами. Тогда-то она и попала на презентацию Общества защиты животных в Вашингтоне, округ Колумбия. Если бы ей нужна была полноценная работа, Каталина нашла бы такое занятие, которое позволяло ей быть поближе к животным. Так или иначе, ей предложили работу в отделении Общества, которое занималось животными, пострадавшими от жестокого обращения. Работа с несчастными собаками и кошками стала больше чем работой. Это был сплошной эмоциональный надрыв.

Через два года Стерлинг почувствовала, что больше не может работать в Обществе, и стала наниматься «няней» к собакам, таким образом перейдя из мира покалеченных и брошенных животных в мир избалованных домашних любимцев. Контраст был разительным, однако Каталина долго не задержалась в этом бизнесе. Через год они с Давором переехали в Сан-Франциско. В Калифорнии Стерлинг занялась собственным бизнесом, предоставляя услуги по выгуливанию и сидению с домашними любимцами. Каждый день она оставалась наедине с семью-восемью собаками. Она также начала работать волонтером в группе по спасению животных, словно ей не хватало общения с собаками по долгу службы. Ей очень нравилось проводить время с собаками, но через три года Каталина забеременела, и они с Давором решили вернуться на восток, поближе к родителям.

Посадив четырех своих собак в машину, они отправились через всю страну. После рождения сына Нино Каталина наслаждалась ролью матери, однако заботы о ребенке не погасили в ней стремления работать с собаками. Она стала волонтером в Балтиморском городском приюте. Там она познакомилась с людьми из группы спасения животных под названием «Возвращенная любовь» и начала сотрудничать с ними.

За десять лет через ее руки прошли сотни собак, и она очень успешно работала с трудными случаями. Какое-то время у нее жила немецкая овчарка, у которой случались приступы агрессии, и Каталина потратила немало времени на изучение причин этой агрессии и путей ее ослабления. На ее счету были возвращения к нормальной жизни нервных и замкнутых собак. Ей много довелось повидать, но с таким тяжелым случаем, каким представлялась Жасмин, она столкнулась впервые.

В цокольном этаже дома Каталины была одна комната, чистая и светлая, с большим окном, пропускающим много солнечного света. Каталина покрасила стены в спокойный голубой цвет и поставила на пол просторный домик для собаки. Внутрь домика она постелила одеяла и положила пару игрушек. Затем она осторожно положила туда Жасмин, так, как ставят вазу на стол или часы на камин.

Сама собака в домик бы не пошла. Она просто лежала на одном месте и смотрела по сторонам, смотрела на Стерлинг. Неважно, закрывала или открывала Каталина дверь, входила или выходила, приводила или уводила других собак. Жасмин не двигалась с места, она лежала неподвижно и даже как будто не моргая.

В первые дни собака ничего не ела и не пила. Наконец Каталина просто оставила возле нее миски с едой и водой и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Только тогда Жасмин придвинулась к мискам и немного поела.

Четыре-пять раз в день Стерлинг брала Жасмин на руки и выносила во двор. Стоило до нее дотронуться. Жасмин словно каменела, и Каталина несла ее на руках, как почтальон ценную посылку. Она клала Жасмин на траву, и собака лежала там без движения, глядя на Каталину. Только после того, как Каталина уходила в дом и закрывала дверь, собака поднималась и справляла свою нужду. Затем она кралась по двору к ямке в земле, которую обнаружила раньше. Там она ползком укладывалась в ямку и опять словно окаменевала, взирая на окружающий мир словно изваяние.

В периоды между прогулками она почти не вылезала из домика. Несмотря на то что дверь в комнату была почти постоянно открыта, Жасмин никогда не выходила. Стоило Каталине войти в комнату, как собака направляла на нее пристальный взгляд, переворачивающий душу. Что бы Каталина ни делала в комнате, Жасмин не сводила с нее пристального взгляда. В ее взгляде отсутствовала угроза — обычно собака держала голову опущенной, — и тем не менее от этого взгляда невозможно было скрыться.

По вечерам Каталина приходила в комнату, включала мягкий свет, заводила спокойную музыку и просто сидела возле собачьего домика. Она надеялась, что это поможет Жасмин снять напряжение, расслабиться и подружиться. Она протягивала собаке игрушки и лакомства, но Жасмин не реагировала. Если Каталина пыталась погладить Жасмин, та начинала дрожать. Жасмин только смотрела. Оглянувшись, Каталина каждый раз видела только ее глаза и уже начала думать о собаке как о паре глаз, следящих за ней. Жасмин не сводила с нее глаз, а ее загнутое ухо словно застыло в немом вопросе: «Что, когда, зачем?»