Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России) - Александр Солженицын

108. Ю. Гессен, т. 2, с. 231.

109. ЕЭ, т. 1, с. 835.

110. ЕЭ, т. l. c. 834.

111. ЕЭ*, т. 13, с. 51.

Глава 6 - В РОССИЙСКОМ РЕВОЛЮЦИОННОМ ДВИЖЕНИИ.

В России 60-70-х годов XIX в. при широкой поступи реформ - не было ни экономических, ни социальных оснований для интенсивного революционного движения. Но именно при Александре II, от самого начала его освободительных шагов, - оно и началось, скороспелым плодом идеологии: в 1861 - студенческие волнения в Петербурге, в 1862 - буйные пожары от поджогов там же и кровожадная прокламация "Молодой России", а в 1866 - выстрел Каракозова, начало террористической эры на полвека вперёд. И именно же при Александре II, когда столь ослаблены были ограничения еврейской жизни в России, - начинают встречаться еврейские имена среди революционеров. Ни в кружках Станкевича, Герцена-Огарёва, ни среди петрашевцев ещё не было ни одного еврея, (Мы не касаемся Польши.) Но в петербургских студенческих волнениях 1861 уже встречаем Михоэласа, Утина и Гена. Утина же мы затем видим в кружке у Нечаева.

Участие евреев в российском: революционном движении требует нашего внимания, ибо радикальная революционность стала растущей стезёй активности среди еврейской молодёжи. Еврейское революционное движение стало качественно важной составляющей революционности общерусской. Количественное соотношение русских и еврейских революционеров в разные годы - впечатляет. Хотя если речь на последующих страницах идёт преимущественно о евреях - то это лишь по кругу нашего обозрения, а не означает, разумеется, что среди русских не было многих и важных революционеров.

В общем, до начала 70-х годов к революционному движению примкнуло весьма малое число евреев, и на второстепенных ролях. (Во многом и от того, что евреев ещё и мало было среди студентов.) Характерно, что, например, Лев Дейч в свои 10 лет в 1866 был возмущён выстрелом Каракозова, себя же ощущал "патриотом". - В русский нигилизм 60-х годов евреи тоже не внесли ведущего вклада, хотя, по своему рационализму, легко и охотно его усваивали.

"В среде еврейской учащейся молодёжи нигилизм сыграл ещё более благотворную роль, чем в христианской"1.

Но уже в начале 70-х важную роль для российского революционного движения начал играть кружок молодых евреев в Вильне, вокруг виленского раввинского училища. (Среди них цитируемый нами в дальнейшем В. Иохельсон, будущий видный террорист А. Зунделевич - оба успешно учились, считались уже раввинистами; будущий издатель венской "Правды" А. Либерман, а также Анна Эпштейн, Максим Ромм, Финкельштейн.) Кружок важный тем, что он был тесно и успешно связан с еврейскими же контрабандистами, и так текла через границу нелегальная литература и сами нелегалы2.

В 1868 после гимназии поступил в Медико-Хирургическую (позже Военно-Медицинскую) Академию Марк Натансон - с тех пор крупнейший революционный организатор и революционная фигура первого ряда. Вскоре с курсисткой Ольгой Шлейснер (Тихомиров называет её "второй Софьей Перовской", а по времени-то она была первая), своей затем женой, положил основание системе "образовательных", то есть пропагандистских, кружков ("подготовительная, культурно-революционная работа среди интеллигентной молодёжи"3) по нескольким крупным городам. (Эти кружки несправедливо получили кличку "чайковцев", по второстепенному участнику их Н. В. Чайковскому.) От кружка Нечаева Натансон сразу резко отмежевался (не поколебавшись потом изложить эти взгляды и следователю). В 1872 он поехал в Цюрих к Петру Лаврову (главному наставнику "течения мирной пропаганды", а не бунта), чтобы основать там постоянный революционный орган. В том же году получил недальнюю ссылку в Шенкурск, но, ходатайством тестя, отца Ольги Шлейснер, был переведен под Воронеж:, затем в Финляндию - и снова свободен в Петербурге. Здесь застал уныние, развал, бездействие. Объезжал и сплачивал, связывал между собой разрозненные группы и так основал первую "Землю и Волю" (мало известна, заслонена второю). Ездил и в Западную Европу; для укрепления организации доставал и использовал сотни тысяч рублей.

Натансон, из главных организаторов русского народничества, - самый выдающийся революционер первой половины 70-х годов. В окружении Натансона появился и многоизвестный потом Лев Дейч, а крепчайший народоволец Александр Михайлов считал себя учеником "Марка Мудрого". Натансон лично знал многих революционеров. Он был - не оратор, не писатель, он - организатор, обладал удивительным качеством: его как будто совсем не интересовали взгляды, идеология, он ни с кем не вступал ни в какие теоретические споры, был в мире со всеми направлениями (кроме крайних ткачёвцев, предшественников Ленина), каждого вставлял в организацию соответственно его способностям и на что он может пригодиться. В годы непримиримых разногласий между бакунистами и лавристами Натансон предлагал прекратить "спор о музыке будущего", а заняться реальными потребностями борьбы. - Летом 1876 он устроил сенсационный побег Петра Кропоткина из военного госпиталя на рысаке "Варваре" (ещё не раз потом знаменитом). В декабре того же года задумал и состроил первый публичный митинг у Казанского собора (по выходе с литургии в день Николая Угодника), куда революционеры все и собрались, - митинг с первой знаменитой речью Георгия Плеханова и первым развёрнутым (Фелицией Шефтель) красным знаменем: "Земля и Воля". Однако в 1877 Натансон был арестован и после трёх лет тюрьмы надолго заслан в якутскую ссылку, устранён от прямых революционных дел до 18904.

В кружке "чайковцев" было сколько-то евреев - как в петербургском, так и в московском, киевском, одесском филиалах. (В киевском, в том числе: уже упомянутый П. В. Аксельрод, будущий издатель и датский дипломат Григорий Гуревич, будущие профессора Семён Лурье и Лейзер Левенталь, его брат Нахман Левенталь, две сестры Каминер.) А первый нигилистический кружок Л. Дейча в Киеве "состоя[л] исключительно из еврейской учащейся молодёжи"5. - После демонстрации на Казанской площади под судом было три еврея (но не сам Натансон). - По московскому "процессу 50-ти" летом 1877 проходило несколько евреек, агитировавших среди фабричных рабочих. - А в "процессе 193-х" было 13 подсудимых-евреев. - Среди первых народников ещё можно выделить Иосифа Аптекмана и Александра Хотинского, немаловажных членов6.

Натансону же принадлежала идея, чтобы революционеры оседали в народе (крестьянском) и становились бы его мирскими вожаками. Это, знаменитое с тех пор, "хождение в народ" началось с 1873, с кружка "долгушинцев" (Долгушин, Дмоховский, Гамов и др.), где евреев вовсе не было. Затем - "пошли в народ" и евреи. (Тоже и наоборот: в Одессе П. Аксельрод пытался привлечь Желябова к тайной революционной организации, а тот отклонил: он был ещё "культуртрегер" тогда.) - В середине 70-х годов таких "народников" было всего полтора-два десятка, , и почти все - не бакунисты, а лавристы. (Только крайние зажигались призывами Бакунина к бунтарству. Таким был Дейч, который вместе со Стефановичем поднимал "чигиринский бунт", обманув крестьян, что царь, окружённый врагами, велел передать народу: свергать эти все власти, захватывать земли и ставить вольный строй.)

Интересно отметить, что почти никто из еврейских революционеров тех десятилетий не пошёл в революцию от нищеты и бедности, большинство - из зажиточных семей. (В трёх биографических томах Российской Еврейской Энциклопедии немало таких примеров.) Только Павел Аксельрод был из совсем бедной семьи и, как уже упомянуто, послан кагалом в казённое училище лишь для отбытия неизбежной развёрстки. (А затем уже естественно подался в могилёвскую гимназию, потом в нежинский лицей.) Из зажиточных купеческих семей происходили Натансон, Лев Дейч, Иосиф Аптекман (в роду его - много талмудистов, знатоков Закона, как и все дяди его); А. Хотинский, Г. Гуревич, Семён Лурье (семья его считалась даже "среди евреев... "аристократами"", и "маленького Шимона тоже предназначали в раввины", но под влиянием волны просветительства его отец Герц Лурье отдал сына в гимназию": пусть станет профессором); первая итальянская марксистка Анна Розенштейн (с детства окружена гувернантками, иностранными языками), трагические Моисей Рабинович и Бети Каменская, Фелиция Шефтель, чернопеределец Иосиф Гецов, и многие другие. - Ещё и Христина (Хася) Гринберг, "из ортодоксальной зажиточной купеческой семьи", в 1880 "примкнула к "Народной воле"... была хозяйкой конспиративной квартиры; участвовала в подготовке покушений на императора Александра II, в 1882 - хозяйка подпольной динамитной мастерской", впрочем, отделалась только ссылкой7. - Не из бедной семьи была и Фанни Морейнис, также "участница подготовки покушений на Александра II", отбыла 2 года каторги в Карийской тюрьме8. Были - из раввинских семей, как будущий доктор философии Любовь Аксельрод ("Ортодокс"), Ида Аксельрод. - Или из мещан, но достаточно состоятельных, когда сына отдают в гимназию, - как Айзик Арончик (после реального училища он поступил в петербургский институт инженеров путей сообщения, но затем покинул его для революционной работы), Александр Бибергаль, Владимир Богораз, Лазарь Гольденберг, братья Левентали. Нередко мелькает в биографиях и привилегированная Военно-Медицинская Академия - у Натансона, Бибергаля, будущего антиреволюционера Исаака Павловского, М. Рабиновича, А. Хотинского, Соломона Чудновского, случайно попавшего в эти круги Соломона Аронзона, и других9.