Расхождение - Чарльз Шеффилд

Советник повернулся:

— Впереди что-то есть. — Его глубокий, раскатистый голос понизился до хриплого шепота. — Там странные звуки. Ждите здесь. Ж'мерлия и я пойдем вперед. Вернемся через пять минут или раньше. Если не вернемся, за последующие действия будет отвечать комиссар Келли.

Прежде чем Берди успел возразить, он ушел. За все последующие действия. Вот те на — из грязи, да в князи. Даже не удосужился сказать, что ему делать.

— Как я узнаю, что пять минут прошли? — спросил он Талли.

— Я буду вас информировать. Мои внутренние часы идут с точностью до фемтосекунды. — Талли поднял грязный палец. — С момента произнесения советником Грэйвзом его последних слов прошло ровно… сорок шесть секунд. Сорок семь. Сорок восемь. Сорок девять. Пятьдесят.

— Перестань, В.К. Ты не даешь мне сосредоточиться.

— В самом деле? Как странно. У меня нет такой проблемы. Приношу соболезнования по поводу ограниченности ваших возможностей лишь последовательными процессами.

— Еще хуже, когда ты открываешь рот. Сиди тихо. Отсчитывай только минуты.

— Очень хорошо, комиссар, но одна минута уже прошла.

— Тогда скажешь, когда пройдет две. — Берди повернулся к Каллик. — У тебя уши работают лучше, чем у нас: слышишь какие-нибудь звуки впереди?

Каллик немного помолчала, соображая.

— Звуки — да, — сказала она наконец. — Но ничего напоминающего человеческие. Только сопение и тяжелые вздохи, словно прудовик проветривается.

— А теперь поднапрягись, Каллик. Прудовика там быть не может — он заполнил бы собой весь планетоид. Были там какие-нибудь слова?

— Возможно. Только не на известном мне языке. Ж'мерлия гораздо лучший лингвист, чем я, возможно, вам следовало бы спросить его.

— Его здесь нет — он с Грэйвзом.

— Когда он вернется.

— Но если он вернется, тогда мне не надо будет…

— Две минуты, — громко произнес Талли. — Можно мне говорить?

— О Господи, Талли, что там у тебя еще? Я же сказал тебе сидеть тихо. Ну ладно, давай, выкладывай.

— Меня заботит окружающая обстановка. Как вы, вероятно, знаете, работа моего мозга требует экранировки от электромагнитных полей. Для этого в защитных оболочках имеются чувствительные датчики. В коридоре, где мы стоим, очевидно, присутствуют ингибиторы поля, и чем дальше, тем сильнее ощущается их присутствие.

— Ну так что из этого? Тебе не кажется, что у нас есть более серьезные проблемы, над которыми стоит подумать?

— Нет. Исходя из предположения, что ингибиторы работоспособны и внутренняя структура Жемчужины поддерживается в стабильном состоянии, теми же методами, что и поверхность, мы испытаем значительное изменение окружающей обстановки при включенных ингибиторах, и это может произойти в любой момент.

— Изменение окружающей обстановки? Что ты имеешь в виду?

— Проще говоря, мы просто провалимся сквозь пол. Что будет дальше — сказать не могу. У меня нет информации о том, что находится внизу, но позвольте заметить следующее: открытые части Жемчужины имеют протяженность порядка пятидесяти метров между соседними внутренними уровнями; падение с пятидесятиметровой высоты в условиях данной высокой гравитации приведет к выходу из строя всех членов нашей команды, исключая, возможно, Каллик.

— Проклятье! — Берди резко отступил назад и посмотрел под ноги. — Навернуться с пятидесяти метров? Да мы в лепешку расшибемся!

Прежде чем он успел еще что-то добавить, впереди него в тоннеле замелькало множество ног. Ж'мерлия поспешно возвращался.

— Все в порядке, — возбужденно произнес он. — Советник Грэйвз говорит, что к нему идти безопасно. Он беседует с существом, которое обитает на Жемчужине. Оно понимает человеческую речь и знает, где сейчас находятся Атвар Х'сиал и Луис Ненда! Оно не собирается причинить нам никакого вреда, поэтому опасности для нас нет. Идемте за мной, пожалуйста.

— А теперь постой минутку. И ты тоже, Каллик. — Берди схватил в охапку готовые совершить стремительный пробег ноги хайменоптки. Конечно, если бы она решила бежать, то ни он, ни какой-либо другой человек не остановили бы ее. — Ты утверждаешь, что мы в безопасности, Ж'мерлия, но это расходится со словами В.К. Он считает, что пол в тоннеле может раствориться под нами в любой момент. Мы все упадем и погибнем. Не подождет ли это что-бы-там-ни-было немного, пока мы убедимся в своей безопасности?

— Я не знаю. — Ж'мерлия на мгновение замер, склонив в раздумье голову на бок. — Полагаю, подождет, — сказал он наконец. — В конце концов, ждал же он шесть миллионов лет. Вероятно, несколько лишних минут ему долгими не покажутся.

Из внутренних файлов вживленного компьютера В.К.Талли.

Информация для оперативного файла, содержащая сведения об аномалиях человеческого поведения.

Опыт, полученный в последнее время, заставляет меня подозревать, что информационные банки, используемые при начальном инструктаже вживленных компьютеров, настолько неполны по части человеческих реакций, что информация, которую они содержат, не только бесполезна, но определенно вредна.

Данный обзор базируется на практически приобретенном опыте.

После того как мой мозг вынули, а потом вновь установили на место, я не был вполне уверен, что буду способен функционировать на прежнем уровне. Несмотря на то, что сам мозг работает так же, как всегда, физическое состояние тела безусловно ухудшилось. Более того, я полагал, что мой интерфейс поврежден, хотя понимал, что самому судить об этом трудно.

Надлежащее тестирование легко бы подтвердило либо опровергло гипотезу о снижении функциональности. Тем не менее, не произведя никакой проверки уровня работоспособности после демонтажа с последующим насильственным обрывом интерфейса, люди стали относиться ко мне заметно уважительнее.

Логика подсказывает единственное объяснение, а именно: наличие окровавленного бинта на моей голове, что предупреждало бы любое рационально мыслящее существо о снижении моей функциональности, вместо этого повлекло повышение моего статуса. У людей физические повреждения вызывают возрастание уважения. Чем больше достается моей голове, тем больше они обо мне заботятся!

Интересно знать, до каких пределов это возможно Если я навсегда лишусь верхней черепной крышки, не станут ли они благоговеть передо мною?

Очень может быть.

А если меня полностью уничтожить?

Этот вопрос требует отдельного рассмотрения.

18

Берди проработал на правительство Опала двадцать шесть с половиной лет, что казалось ему вечностью. Основываясь на полученном опыте, он частенько называл людей самыми мерзкими, ненормальными и упрямыми тварями во Вселенной.