Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды - Юлия Славачевская

Диего стоял ко мне спиной.

– Франкенштейн, – разжала я спекшиеся губы, вспомнив Марику. Голос точно был оттуда. Хриплый, сорванный криком.

Диего подпрыгнул, будто сзади подкрался бодун и предложил ему денатурат на опохмелку.

– Мария! – резко развернулся он ко мне. – Как ты себя чувствуешь?

Я показала глазами на любопытствующего ребенка.

– Кара, – вспомнил о своем отцовском долге мужчина, – тебе нельзя здесь находиться. Мария сильно болеет…

– Чем, папа? – озаботилась девочка.

– Э-э-э… – замялся папа, не зная, как правильно обозвать мой недуг. Я бы предложила раздвоение личности и углубленный аутизм. Но решила не загружать присутствующих умными словами.

– Жизнью, – пришла я на помощь мявшемуся Диего.

– Ой! – заволновался ребенок, прижимая к груди ручки с розовыми ноготками. – А это лечится? Я могу градусник поставить или горчичник.

– Не думаю, – засомневалась я. – Но все равно спасибо. Градусник вставь папе, а горчичник я ему сама кое-куда наклею, когда встану. Много горчичников. Очень много!

– Папа не болеет, – не согласилась Кара, расправляя пышные оборки розового платья.

– Болеет, – попыталась усмехнуться я. – Только он об этом еще не догадывается.

– Кара, дорогая, – вмешался в женскую беседу Диего. – Тебе пора идти к няне. Марсела тебя уже наверняка потеряла.

– Нет, – упрямо мотнула локонами девчушка. – Ей сейчас некогда. Она восстанавливает мою комнату вместе с Паоло.

– Что ты сделала на этот раз? – тяжело вздохнул мужчина, трагически поднимая брови домиком. – Рисовала на стенах? Строила баррикады? Натирала полы скипидаром? Делала выкройки из штор?

– Это уже было, – надула пухлые губки не по годам развитая малышка. – Сегодня я училась владеть твоей стихией!

– И как? – простонал несчастный отец, пока я внутренне хихикала.

– Получилось! – гордо ответила Кара. – Только…

– Что только?.. – Судя по голосу, Диего приготовился к самому худшему.

– Только я немного утопила свою комнату, – потупилась девочка, ковыряя пол носком белой лаковой туфельки. – Немного. Всего-то по потолок…

– Мне нужно еще о чем-то знать? – полушепотом простонал отец.

– Ну-у-у… – замялась девочка. – Еще и твою… и Паоло… и Марселы… и кухню…

Мое настроение улучшалось прямо посекундно. С каждым словом ребенка. Просто бальзам на измученную ледяной водой душу!

– Я не буду тебя ругать, – плюхнулся в кресло Диего. – Но скажи, как тебе это удалось?

– Да все элементарно! – повеселела Кара. – Я просто начала тренироваться в комнате Паоло, потом перешла к Марселе…

– Стоп! – остановил дочь мужчина, делая трагическое лицо. – Последовательность не важна. Меня больше интересует, чем ты это делала?

– Шлангом, – изумилась девочка. – Только у тебя я уже использовала насос.

– Зачем? – обхватил черноволосую голову руками Диего. – Зачем ты взяла насос?

– Вообще-то два насоса, – призналась Кара, смущаясь. – Просто во дворе лежало два шланга для полива, и я решила – зачем им просто лежать? А для двух шлангов нужно два насоса…

– Я понял! – перебил ее мужчина, приподнимая голову. – А теперь иди к себе… Ах да, идти тебе некуда. Тогда ко мне…

– Папа… – начала напоминать забывчивому родителю Кара.

– И ко мне некуда, – немедленно согласился Диего. – Тогда иди… в сад! Там можно пользоваться всеми насосами!

– Иди, дорогая, – поддержала его я, старательно пряча улыбку. – Мужчины всегда всех посылают в сад, а потом нас там настойчиво ищут. Игра называется «ухаживание». Кто поймал, тому и дети.

– Не слушай тетю, – нахмурился мужчина. – Она сейчас не в себе после болезни.

– Скорее в себе, – поправила его я. – Но очень глубоко.

– Кара! – привлек внимание дочери мужчина. Ласково подтолкнул милейшее создание к выходу. – Иди поиграй с дельфинами.

– Папа, – укоряюще сказала девочка, – разве ты забыл, что в связи с военным положением ты отослал дельфинов и притащил акул?

– Забыл, – тряхнул буйной шевелюрой Диего. – С такими дамами, как вы, – энергичный кивок в мою сторону, – и себя забудешь!

– Тебе, пап, для хорошей памяти и крепкого здоровья нужно пить рыбий жир, – посоветовала Кара. – Хочешь, выдавлю?

Диего поперхнулся. Я могла только хихикать.

– Да что за ерш такой! – раздалось в коридоре вместе с сильным шумом.

Диего поднял голову и с тоской уставился на дверь.

Створка распахнулась. На меня пулей взлетел Дарси. Кот потоптался на моих костях, потерся лобастой головой, где смог, и плюхнулся на все чакры разом.

– Чудовище, – нежно сказала я животному. – Все что не растопчу – поразмазываю?

– Ур-р-р! – запел свою песенку Дарси, щуря хитрющие глаза. Вот маленький бомбовоз! Раскормила на свою голову.

– Можно я его поглажу? – радостно захлопала в ладоши Кара.

– Это ты у него спроси. – Я пыталась одновременно дышать и говорить. Получалось не очень. – Он создание гордое и независимое, со своим личным, особым мнением.

– А как его зовут? – приблизилась девочка, с невероятно счастливым выражением красивого личика разглядывая кота.

– Этого монстра зовут Дарси, – ответил Диего, все еще прислушиваясь к шуму, но на помощь не торопился.

– Дарси, – прощебетал ребенок, умоляюще складывая ладошки, – можно тебя погладить?

Кот немного поломался, но потом подставил голову под ласки и заурчал еще сильнее, выпуская когти.

– Дарси, – закряхтела я, – еще чуть-чуть – и ты доковыряешься до магмы. Диего тебе этого не простит. У него свои представления о моей диете.

– Ты не… – начал мужчина.

Но тут в комнату ввалилась Натка, таща за собой акулу за хвост.

– Всем здрасте! – поприветствовала нас хранительница. – Чего у вас рыба без присмотра плавает?

– Ой! – воскликнула Кара. – Вы, пожалуйста, не обижайте Немо. А то мне не с кем будет играть!

– Акулы детям не игрушка! – авторитетно заявила Натка, усиленно затаскивая рыбью тушу обратно за дверь и одновременно долбая несчастную акулу крепким кулачком по башке, чтобы та пасть не разевала. – Из них отличная пирушка!

– Папа! – надулась девочка. – Пожалуйста, попроси тетю отпустить Немо. Он так прикольно плавает животом вверх!

– Акулы так не умеют, – поправил ее отец. – Это несвойственно их природе.

– А его природе свойственно! – топнула ножкой девочка. – Когда я бросаю в воду те шарики из твоего сейфа…

Диего снова вцепился в волосы и протяжно застонал.

– …то он высоко подпрыгивает, потом плюхается в воду и плавает пузиком вверх! – закончила объяснение Кара.

– Шарики? – нахмурилась Натка. – Зачем ты держишь в сейфе нафталин? Ты думаешь, у тебя там моль? Спешу тебя огорчить…

– Не спеши, – остановил ее мужчина. Пояснил: – Это концентрированная энергия водных.

Натка застряла в дверях, хмыкнула, сострадательно посмотрела на акулу и заявила:

– В таком случае гуманнее будет прирезать.

Акула согласилась.

Натка внимательно посмотрела на рыбину, словно прикидывая, как ее можно использовать. Потом повернулась к Диего и поинтересовалась:

– Это все потом. Где Мария?

– Дарси, – позвал мужчина, – слезь, пожалуйста. Натка из-за тебя Марию не видит.

Хранительница насупилась, твердым шагом подошла к моей комфортной дыбе и заглянула под кота.

Я честно попыталась улыбнуться. Ощущение было такое, что лицо стеклянное и от выдавливаемых улыбок вот-вот разлетится на осколки.

В глазах женщины поэтапно отобразились недоумение, ужас и злость.

Она снова повернулась к Диего и зарычала:

– Ты хочешь сказать, что вот ЭТО моя девочка?

– Про девочку не скажу, – с прохладцей ответил водный. – Дело спорное. Но это точно Мария.

– Серьезно?!! – прибавила громкости хранительница. – Тогда каким образом моя золотая девочка трансформировалась в эту непонятную мумию?

– Не кричи так, – попросил Диего, держась за виски, словно его мучила головная боль. – Я все могу объяснить…

Натка бросила на него уничтожающий взгляд, скинула рюкзак, бывший до того у нее за плечами, и начала в нем копаться.

– Что ты ищешь? – насторожился мужчина. – Марии сейчас ничего нельзя…

– Это тебе нельзя… Ребенок, закрой уши… Кролик-стахановец! – бросила Натка, доставая миниатюрную косу.

Хранительница на что-то нажала, и миниатюрная игрушка трансформировалась в инструмент для косьбы нормального размера. Натка с удовлетворением на него посмотрела и вложила косу мне в руку.

– Подержи, дорогая. – Женщина нежно погладила мой лоб. – Натка тебя поднимет на ноги, когда вырвет ноги у…

– Ребенок, – прошептала я, чувствуя, как по щекам текут непрошеные слезы, – не ругайся.

– Я слегка, – пообещала хранительница. – Сейчас выдам ему по самые уши и больше не буду.