Легион против Империи - Александр Мазин

Как позже выяснилось, Рим, действительно, показал. Но совсем не то, на что надеялся Черепанов.

Глава вторая

Окрестности Рима. Вилла Гордианов

Близ Рима у семейства Гордианов было несколько «дач». Та, что досталась по завещанию Корнелии, была далеко не самой престижной, но, судя по тому что предстало глазам Коршунова, остальные должны были быть прям-таки римскими версалями. К поместью вела первоклассная дорога, ответвлявшаяся от Аппиева «фривея» и ничуть не уступающая ему качеством. Более того, каждый поворот, каждый мостик говорил о том, что строители этого сельского шоссе – люди со вкусом и, главное, с огромными средствами. Мостики со статуями, лесенка из настоящего мрамора, спускавшаяся к речной заводи, пипкастый «приап» – указатель на постаменте, где золотом было высечено благословение всем, следующим в гости… И сады. И поля. И оливковые рощи. Можно было представить, как здесь было красиво весной. И практически невозможно было представить, сколько стоила вся эта земля, ведь здесь – почти пригород Рима.

Сама вилла была построена в классическом римском «загородном» стиле. Обширный архитектурный «прямоугольник», широкой стороной обращенный к главной аллее. Само собой, везде статуи, бассейны, фонтаны, живописно подстриженные кусты и деревца. Внутри «прямоугольника» – обширный двор размером с приличную городскую площадь. «Господская» часть – настоящий дворец. На стенах – потрясающие пейзажные фрески. Мозаика, скульптуры… Причем каждый предмет, каждая ваза или сундук – истинное произведение искусства.

Надо отметить, что вилла сия была не только «загородным домом», но и вполне процветающим поместьем – одних только сельскохозяйственных рабов здесь трудилось больше сотни. Рабы эти представляли весьма печальную картину: жалкие, оборванные, какие-то запаршивевшие… Впрочем, Алексей уже привык к этаким контрастам. Его больше беспокоило, как разместить людей. Но и эта проблема решилась. При поместье имелось что-то типа бараков, в которых в страдную пору обитали сезонные работники.

Впрочем, Коршунов как всегда хозяйственными вопросами не очень заморачивался. Сконтактировал Трогуса с управляющим виллой и, уверенный в том, что всё будет в порядке, отправился в баньку. В господскую баньку. Элитную. Всегда готовую к приему хозяев. А вот его легионерам пришлось ждать, пока обслуга растопит и «выведет на режим» общие термы.

Впрочем, парням было, чем заняться. Обустроиться на новом месте, устроить лошадей (это – в первую очередь), выставить караулы… Но пусть будут счастливы уже тем, что избавлены от традиционного легионерского походного развлечения – разбивки лагеря.

Погода стояла – так себе. Температура градусов десять, пасмурно… Но парней Коршунова и это не смущало. Закаленные варварские организмы очень быстро «вспомнили» привычный климат, подзабытый в теплой Сирии. Снега нет, значит тепло.

В роскошной баньке обсудили дальнейшие действия.

План вырисовывался такой. Завтра прибыть в Рим и остановиться в доме Корнелии у терм Тита. Свой приезд не афишировать. Сначала аккуратно, через надежных людей, прозондировать обстановку. Если всё путем, официально запросить императорской аудиенции. Или еще круче: устроить большой прием, на которой (тоже официально!) пригласить императора. Он же брат, как-никак! Родственник…

Если же выяснится, что Черепановым в Палатине недовольны, то сформировать сенатское лобби в пользу сирийского наместника (пусть покричат, какой он хороший) и поискать выходы на правительственную клику. Имелись верные сведения, что окружение матери императора изрядно коррумпировано, и в государстве нынче сложилась ситуация, хорошо знакомая Черепанову по России: когда намного дешевле дать взятку конкретным чиновникам, чем платить налоги. И более того, уплата налогов не освобождает от необходимости давать взятки.

В общем, действовать не спеша и очень осторожно. Попутно решать личные финансовые дела и параллельно дать возможность германцам Коршунова насладиться римскими «достопримечательностями». «Вход» в Рим организованных легионеров был запрещен (хотя запрет этот нарушали все, кому требовалось перехватить власть силой), поэтому предполагалось, что парни Коршунова будут проникать в город «неофициально» – небольшими группами и не больше когорты зараз. Так сказать, в увольнительную. Но по возможности не теряя связи с руководством. Мало ли какие коллизии могут возникнуть? А иметь под рукой несколько сотен прекрасно обученных, но от того не менее свирепых варваров очень даже нелишне в Великом Городе. Вдруг кому-то взбредет в голову, например, привлечь Черепанова к суду или учинить еще какую-нибудь гадость?

На том и порешили.

Потом был пир. После пира – уютные спальни с эротическими фресками, целомудренно прикрытыми от посторонних глаз расписными ширмами. Фрески демонстрировали не только разнообразие, но и красоту прежних обитателей виллы. Корнелия сказала, что героев фресок художник рисовал с натуры. Впрочем, об этом Черепанов и сам догадался. По крайней мере в трети рисунков фигурировал папа Корнелии. Такие вот здесь, в империи, нравы свободные.

Впрочем, Геннадий был не в претензии. Скорее – наоборот. Он уже привык к тому, что во время самых интимных жизненных моментов поблизости (если не прямо у изголовья) дежурит пара-тройка instrumentum vocale[73], готовых по первому требованию господина оказать нужную услугу: зажечь светильник, принести вина, сменить жаровню, почесать пятку… Всё вплоть до удовлетворения одного из супругов, если другой (другая) притомились, заскучавши или просто решимши поспать.

К последнему сервису, впрочем, Черепанов не прибегал. И с самого начала их близких отношений вполне определенно дал понять Корнелии, что – не поощряет. Патрицианка немного удивилась этой «варварской» прихоти, но приняла к сведению.

Словом, ночь прошла неплохо и будь под рукой художник, он мог бы немного расширить любовный «альбом» обитателей виллы Гордианов.

А утром, плотно позавтракав и убедившись, что быт подчиненных налажен, а старшие офицеры правильно понимают задачи, Алексей и Геннадий с женами (а также слугами и неизменными телохранителями Красным и Фульминатом) отбыли в Рим.

Глава третья

Рим. Палатин. Императорская благодарность

– Кого черт принес в такую рань? – недовольно каркнул разбуженный Коршунов.

– А хрен его знает, – отозвался из соседней спальни Черепанов. Поднялся с большой неохотой и глянул с галереи.

Внизу, в атриуме уже нарисовался Фульминат. Голый, но с мечом в руке. Подвинулся, пропуская привратника.

Тот глянул в сторону лестницы наверх, замялся…

– Эй ты! Иди сюда! – позвал его Геннадий. – Что там у тебя?

– Послание, господин! – Привратник поднялся по лестнице, затем опустился на колени и протянул свернутый в трубочку пергамент, на котором болталась восковая дощечка с оттиском хитрой печати.

Черепанов глянул в сторону спальни, на безмятежно спящую Кору, затем принял свиток. Махнул рукой привратнику: свет не заслоняй.

Спросонья он не сразу понял, что именно написано, но когда понял, у него сразу поднялось настроение.

Это было официальное приглашение на аудиенцию. В некий загадочный зал, обозначенный четырьмя буквами. Серьезная бумага, скрепленная печатями. С длинным титулом принцепса и вежливым: «приглашает пожаловать…»

Когда до Черепанова дошел смысл послания, он облегченно вздохнул. Немного обижало то, что приглашение было «выписано» на Корнелию. Геннадий был включен в приглашенные формулировкой «… с мужем». Ну да ладно. В конце концов это ведь Корнелия – сестра императора, а не он. Главное: если бы император желал учинить над непослушным наместником расправу, то наверняка прислал бы не гонца с приглашением, а кентуриона и стражу с колодками. Что ж, значит оказанные Коршуновым династии услуги все-таки перевесили многочисленные грехи.

Непонятно, правда, почему приглашение прибыло так быстро… Вчера они приехали в Рим, а сегодня уже – добро пожаловать пред августейшие очи. Или он так важен для Рима, наместник Черепанов?

Снизу застучало кресало: кухарка разжигала печку. Потянуло дымком. Ранний завтрак, господа…

Геннадий уронил приглашение на неразобранные с вечера дорожные «баулы». Вчера сил не хватило – распихивать барахло по сундукам… Нет, не барахло – весьма недешевые Корины наряды.

Вот и пригодятся. А то пришлось бы в поместье за ними посылать. Или прикупать впопыхах.

Черепанов потянулся (Эх, хорошая штука – жизнь!), хрустнул суставами и легко встал на руки. Наслаждаясь собственной силой и ловкостью, прошел половину лестницы, потом махнул через перила и встал на ноги напротив рассевшегося на краю бассейна Фульмината.

– Поборемся, гладиатор?

Африканец аккуратно положил меч на ближайший ларь и принял стойку. Некоторое время они играли в игру: поймай меня! Ловил Черепанов. Фульминат виртуозно ускользал. Слуги с восхищением и опаской наблюдали, как борцы мечутся по атриуму, каким-то чудом ухитряясь ничего не снести и не опрокинуть. Потом игроки поменялись местами. Фульминат ловил, а Геннадий уворачивался. Впрочем, недолго. Тягаться в ловкости с африканцем Черепанов мог от силы секунд тридцать. Потом Фульминат сумел поймать противника. Он был выше ростом, сильнее физически и куда более длиннорук. Да и двигался заметно проворнее. Но поймать – это еще не победить. Черепанов так же играючи уходил из опасных захватов, как только что африканец ускользал от его рук. Только Геннадий не разрывал контакт, а всё время напирал, сокращал дистанцию, вынуждал Фульмината уходить в позиции, где у Черепанова было явное преимущество… Которым Геннадию было практически невозможно воспользоваться, потому что африканец в самый последний миг успевал свести на нет любой прием. Правда, Черепанов его щадил: не использовал ни ударной, ни точечной техники, избегал жестких захватов… Преимущество Черепанова на борцовском ближнем бою было так же очевидно, как преимущество Фульмината, когда дело касалось работы с оружием.