Городская фэнтези-2006 - Андрей Уланов

— Может быть, может быть, — негромко отозвался Бернар. — Это ведь вы вчера вечером открыли окно?

— Какое окно? — Вопрос не в тему заставил Филиппа недоуменно содрогнуться и поглядеть на чашку с кофе, а потом на собеседника так, словно это какая-то невидаль. — Я никаких окон не открывал. Кстати, что это за шум? У вас тут лес рубят или стройка поблизости?

С веранды открывался вид на зеленую лужайку, за которой находился огороженный корт, дальше — россыпь бревенчатых домиков с надворными постройками, все крепкое, сколоченное на совесть и вдобавок украшенное резьбой, а еще дальше — облитая утренним солнцем десятиметровая береговая стена, сложенная из бетонных блоков, и за ней темнеют кроны громадных деревьев. Медузники по ночам прилетают оттуда, из-за стены. С той стороны уже часа полтора доносились мощный рокот множества моторов, а также треск и удары, словно вдали падало что-то тяжелое.

— Это идет караван с Кордеи, — объяснил Бернар. — К нам он заворачивать не будет, прямиком на Магаран. Если хотите посмотреть, садитесь на двенадцатичасовой поезд и поезжайте в Дубаву. Обгоните его и с вокзала на такси в самый раз успеете.

С этим караваном — точнее, с тем фактом, что караван пройдет вблизи Беспечного Берега и после него останется просека, — Бернар связывал кое-какие сокровенные надежды. Может быть, на этот раз ему наконец-то повезет?

— Экологические варвары. — Филипп покачал головой не то с осуждением, не то с невольным восхищением. — На нашей Земле вашу Трансматериковую компанию давно бы засудили, закрыли, разорили на штрафы. Как вы калечите свой Лес… Пишете с большой буквы — и калечите.

— А ему ничего не сделается. Просека, оставленная таран-машиной, летом зарастает за полтора месяца, зимой — за два-три года. Я имею в виду не наш долгий год, а тот, что по вашему исчислению — триста шестьдесят пять дней. Этот Лес переполнен магией, как лейденская банка — электричеством, за него беспокоиться не нужно. И если сегодня вечером кто-нибудь опять откроет окно, последствия могут быть похуже вчерашних.

— Ваша армия воюет с Лесом! — Предупреждение насчет окна турист откровенно пропустил мимо ушей. — Окружить поляну, пиф-паф по кустарнику…

— Не с Лесом, а с племенами кесу, — спокойно поправил Бернар, прислушиваясь к звукам наверху (Домна закончила свой речитатив и разговаривала с пациентом, тот что-то бормотал слабым голосом в ответ на ее вопросы). — Это лесные дикари, автохтонная раса.

— А, красноглазые демонические женщины, покрытые серой шерстью, с острыми клыками, длинными ногами и соблазнительными формами? Ни разу их не видел…

«Сегодня вечером на все ставни повешу амбарные замки, — глядя на него с опаской, решил Филипп. — А то, чует мое сердце, ты нам устроишь, так что борцы со стрессами отсюда сбегут, побросав чемоданы, и потом подадут в суд на администрацию гостиницы. И я тоже хорош — „автохтонная“! Я, скромный гостиничный малый, знать не знаю таких словечек».

— Кесу не демоны, но кесейская магия — это серьезно, — сказал он вслух. — Они съедают большую часть своих младенцев мужского пола, поэтому у них матриархат. Людей они тоже едят, причем считают, что самое сладкое мясо у ваших соотечественников.

Напутать Филиппа не удалось, с его мальчишеского остроносого лица не сходило восторженно-мечтательное выражение.

Голоса в номере наверху смолкли. Хлопнула дверь, потом заскрипели ступеньки деревянной лестницы под тяжелыми шагами Домны.

— Не изволите ли еще кофе? — нарочито громко, с подобострастными нотками осведомился Бернар (он — менеджер по работе с клиентами и больше никто).

— Давайте, — секунду поразмыслив, улыбнулся турист.

Домна Растороши появилась из-за угла гостиницы и неспешно, вперевалку, побрела по тропинке мимо корта к деревне. Грузная, на рукавах и на подоле длинного коричневого платья сверкает на солнце золотое шитье. Черные с проседью толстые косы уложены венком, воткнутый в прическу полукруглый позолоченный гребень усыпан алмазами и жемчугом. На таком расстоянии не разглядишь, но Бернар знал, что у нее там алмазы и жемчуг. Окаянная ведьма, сидит на своем секрете, как… как… Он не мог подобрать достаточно хлесткого сравнения.

— Сколько ей лет?

— Много. Триста с лишним.

— Она у вас считается ведьмой?

— Она опытная колдунья, — сухо сказал Бернар (как бы он сам ни относился к жадной, скрытной и недалекой Домне, ему не понравилась пренебрежительная интонация, с какой этот самоуверенный чужак говорит о его коллеге).

— Да, у вас же тут все поголовно верят в магию, в колдовство… — Филипп насмешливо сморщил свой бледный незагорелый нос. — И что они могут, ваши колдуны?

«Много чего. Я могу, например, проникнуть в твои мысли и знаю, что это ты открыл окно, сколько бы ты ни изображал удивленную невинность. Было бы справедливо, если бы медузник заглянул поужинать к тебе, а не к этому несчастному шеф-повару из Дубавы, который приехал сюда, бедняга, снять стресс после развода с женой. Но справедливости нет — ни на нашей Долгой Земле, ни на вашей Изначальной, иначе я давно бы уже выведал волшебный секрет старой дуры…»

— А вам сколько лет?

Бернару недавно стукнуло семьдесят четыре, но он, как и Домна Растороши, принадлежал к подвиду долгоживущих и выглядел ровесником Филиппа. На работу к Милошу он устроился с поддельными документами.

— Двадцать восемь.

— Интересно, как у вас тут люди делятся на три типа — нормальные, те, кто стареет за двадцать лет, и те, кто остается молодым очень долго. Вы, наверное, нормальный, не мутант — угадал? Это сразу видно. — На его лице появилась по-мальчишески высокомерная проницательная усмешка. — Я бы хотел посмотреть на какого-нибудь двадцатилетнего старика… — Филипп прищелкнул пальцами. — Как же они называются?..

— Подвид А. Один из них живет вон в том крайнем доме — видите, крыша с коньком в виде женской головки?

Турист допил кофе и поднялся из-за столика, поглядывая в сторону деревни.

«Дурак», — холодно подумал Бернар. Он эту публику не любил. От них одни неприятности. Возможно, будь он настоящим гостиничным менеджером, он бы относился к ним с большей терпимостью (как-никак источник дохода!), но он был колдуном, в настоящее время — охотником за профессиональным секретом своей сбрендившей коллеги.

На Земле Изначальной он побывал прошлым летом — то есть около тридцати лет назад, — и ему там не понравилось. Во-первых, магия, эффективная на Долгой Земле, там не работает или почти не работает, из-за этого Бернар, способный начинающий колдун, чувствовал себя беззащитным, едва ли не голым. Во-вторых, сумасшедшая чехарда времен года: не успела начаться зима, уже наступает весна, а лето может промелькнуть так, словно его и не было вовсе. Эту круговерть он до сих пор вспоминал с оторопью. То ли дело дома: восемь лет длится жаркое лето, восемь лет — осень, и сезонные изменения происходят постепенно, черепашьими шажками, так что к ним успеваешь привыкнуть и приспособиться, а потом восемь лет зима, восемь лет весна… Истинный миропорядок, чего не скажешь о том климатическом бардаке, который имеет место на Земле Изначальной, недаром самые умные из людей, в том числе предки Бернара, в былые времена переселились оттуда на Долгую Землю.