След пираньи - Александр Бушков

Задумчиво поскреб в затылке, изучая извлеченную оттуда полоску шелка. Код из семи цифр и четырех латинских букв, в правом углу — отштампованный черной краской контур бизона с девятилучевой звездой внутри. Посмотрел на просвет, но ничего больше не обнаружил.

— Это что? — спросил он.

Джен молчала с брезгливо-непроницаемым лицом вирджинской барышни прошлого столетия, вдруг услышавшей от своего кучера-негра предложение выйти за него замуж. Мазур щелкнул зажигалкой и поднес пламя к уголку полоски. Джен выдержала марку до конца, молча смотрела, как догорел клочок шелка.

— Что-то все это не похоже на оснащение прокурорского офиса, — сказал он. — Скорее уж на удостоверение шпиона… Детка, ты не из ЦРУ? Дело житейское, чего уж там…

Она еще сильнее прикусила губу, глядя в неизвестные дали.

— Ну пойми ты, — сказал Мазур. — Я с тобой могу сделать, что душе угодно. Могу оставить вот так, а могу и просто бросить. Дать по голове и уйти, выбирайся потом…

— Ну делай, делай, скотина! — надрывно вскрикнула она.

Мазур подошел, вплотную, пригляделся. Накопившиеся в глазах слезы поползли на щеки — и страшно ей было, и держалась из последних сил… Одна беда: что бы она ему ни сказала, в чем бы ни призналась, проверить это невозможно. А пытать ее не станешь — не из гуманизма, а оттого, что просто-напросто некогда… Дурацкое положение.

— Ну ладно, — махнул он рукой, отвязывая девушку от дерева. — Сама уж застегнись, не нянька…

— Скотина, — бросила она самую чуточку ласковее, но все равно предельно ледяным тоном.

— Работа такая, — отмахнулся Мазур. — Слушай внимательно. Давай определим наши отношения всерьез и надолго. Я тебе нисколечко не верю…

— А в чем, интересно, ты меня подозреваешь? — огрызнулась Джен, возясь с многочисленными застежками.

— В том, что никакая ты не помощница прокурора.

— И что?

— А сам не знаю, — признался Мазур. — Подозрительно просто.

— Что именно? То, что я постаралась обеспечить независимый канал связи с боссом? Согласна, в данных условиях это вполне естественное желание оч-чень подозрительно… Ты бы на моем месте не сунул в карман украдкой спутниковый телефон?

— Ну хватит, мы не в суде, так что обойдемся без прений сторон… В общем, я тебе не доверяю из профессиональной подозрительности. Это аргумент?

— Это, конечно, аргумент…

— Осмелела?

— Ты меня не убьешь, — покачала она головой и даже улыбнулась вполне спокойно. — Ты же должен меня вытащить отсюда, как старший группы, офицер…

— И вытащу, — сказал Мазур. — Так вот, в тайге я тебя нисколечко не опасаюсь. И вряд ли ты против меня что-нибудь предпримешь, пока мы в дебрях. Но потом, когда достигнем более-менее обитаемых мест — тут я загадывать не берусь. А потому душевно тебя прошу: шагай по струночке, все приказы выполняй в темпе и безукоризненно…

— Есть, сэр! — она отдала честь на американский манер. — Может, в таком случае вернете оружие, сэр?

— Перебьешься, — сказал Мазур решительно. — Так оно спокойнее как-то… И предупреждаю, веди себя паинькой, не надо мое душевное благородство переоценивать…

Глава четырнадцатая

Змеи подколодные

Серое небо кое-где было запятнано почти черными облаками — грузными, набухшими дождем, но они быстро уплывали на юг, словно задались целью непременно добраться до Шантарска со всеми запасами воды. Лишь пару раз с небес сыпался косой ливень и быстро прекращался, даже не успев промочить их шерстяные шапочки. Джен сначала упрямо требовала назад свой револьвер, но после второго отказа надоедать перестала. По всему видно: то, что Мазур не стал ни убивать ее, ни пытать, придало девчонке смелости и непринужденности, она даже пыталась, требуя признать ее равноправным партнером, давать советы и предлагать свои варианты отступления — вроде идейки добраться до ближайшего шерифа, то есть его местного аналога, и отдаться под его защиту. Поскольку предложено это было со всей серьезностью, Мазур лишний раз убедился, что его напарница не из ЦРУ: там все же сидят подкованные ребята, натасканные в российских реалиях. Ради интереса — все равно дорога была монотонной, без всяких опасностей на пути — он пытался угадать, что за контора могла подставить ему это очаровательное создание (в версию с окружным прокурором как-то интуитивно теперь не верилось). Увы, ничего не получалось, очень уж велик разброс: от частной сыскной фирмы (нанятой, скажем, конкурентом-политиком), до Общества охраны прав потребителей. В конце концов, был случай, когда одна крупная компания послала в Африку промышленных шпионов, чтобы те подорвали железнодорожный мост — на магистрали, по которой конкуренты вывозили медную руду. Шпионы бездарно провалились из-за бдительности местной вохры, тамошние ребята из контрразведки, навострившиеся было сшить дело о происках ЦРУ в молодом независимом государстве, уже вертели дырки для орденов, но диверсанты, оскорбившиеся попыткой припаять им политику, громогласно вопили, что они не какие-то там рыцари плаща и кинжала, а честные промышленные шпионы, что и смогли надлежащим образом доказать. Их, правда, все равно посадили, но все-таки не в качестве агентов ЦРУ — а это, что ни говори, плюс, срока не те…

— Куда мы идем? — поинтересовалась напарница в десятый раз.

Мазур и ухом не повел — шагал, словно заводной солдатик, демонстративно напевая под нос:

Тело Джона Брауна покоится в земле,Дух Джона Брауна шагает по земле..[10]

— Мы же идем на север! Солнце слева, это же аксиома…

— Ну вот, а говоришь, давно забыла бойскаутские времена… — хохотнул Мазур.

— Я серьезно.

— Когда придем, увидишь.

— Но я имею право узнать… В Штатах тебя запросто можно было бы привлечь к суду. Дискриминация женщин. Ты меня поставил в подчиненное положение…

Мазур приостановился, оглянулся — она нисколечко не шутила. Послал бог подарочек…

— Ты эти феминистские штучки брось, — сказал он решительно. — В подчиненное положение попала не по причине пола, а оттого, что в любой группе есть начальник и подчиненный. Даже когда боевых единиц всего две. Уяснила? Потом пожалуешься своему прокурору, если выпадет случай, — или кому там надлежит жаловаться, согласно субординации…

Остановился, достал процессор. Втянул ноздрями прохладный, насыщенный сырой свежестью воздух. До цели было еще довольно далеко — но запах гари ощущался явственно, резкий, принесенный северным ветерком. Джен тоже наморщила нос:

— Пожар?

— Только не лесной, мисс Чингачгук, — сказал Мазур. — Это совсем по-другому выглядит, я-то знаю…

И вновь двинулся вперед, старательно принюхиваясь, — нет, никак не похоже на лесной пожар, дыма не видно. Неведомые соперники похозяйничали на «Заимке»?

— И все-таки, куда мы идем?

— Ладно, — сказал Мазур. — Коли уж связал нас черт с тобой веревочкой одной… Возвращаемся в сказочный городок, вот и все секреты.

— Хочешь там пересидеть?

— Не совсем, — сказал Мазур. — Ты не забыла, что там стоит целехонький вертолет?

У вертолетов есть одно несомненное достоинство: ключей зажигания, которые держат отдельно, как-то не предусмотрено… Конечно, его за это время, пока мы бегали по тайге, могли и испортить, но попробовать стоит. Грех не использовать такой шанс.

— А ты сможешь?!

— Смогу, — скромно сказал Мазур. — Высшего пилотажа не гарантирую, но в воздухе как-нибудь удержусь. Учили…

Он не врал — учили всякому. Лет восемь назад в узких кругах был широко известен казус на стальной магистрали, из-за которого у подполковника серьезного рода войск слетела одна звездочка. Подполковник, будучи в легком подпитии, изрядно оскорбился, узнав, что ему из-за отсутствия билетов придется торчать на вокзале сутки: стоял курортный сезон, а денег на взятку у поистратившегося в отпуске орла уже не осталось. Конечно, он при своей выучке легко мог бы прыгнуть на подножку тронувшегося поезда на бегу и зайцем устроиться на крыше, но посчитал такой вариант унизительным для русского офицера и выбрал более комфортный вариант. Преспокойно поднялся в кабину электровоза, довольно корректно вышвырнул оттуда машиниста с помощником, отцепил электровоз от состава и преспокойно, с ветерком помчал к родному городу — и остановился лишь через девяносто километров, когда выехал на большую сортировочную станцию и, запутавшись в рельсовых путях, заехал в тупик…

…Когда до «Заимки» осталось совсем немного, стало ясно, что горит именно там. Горело, вернее. Дым уже почти рассеялся — и Мазур, залегши с биноклем на опушке, увидел унылую картину почти полного разрушения.

Главный терем исчез. Вместо него красовалось пожарище — кое-где сплошные кучи обугленных бревен, кое-где еще сохранились уродливые контуры прежних залов, переходов, балконов. Купола рухнули, позолоченных двуглавых орлов не видно. Остальные строения уцелели… но на глазах Мазура вдруг взлетело высокое, прозрачно-золотистое пламя, мгновенно охватившее церквушку, поднялось выше раскольничьего креста. И между домами показались трое в пятнистых комбинезонах, целеустремленно рысившие с канистрами в руках, — несомненно, команда поджигателей.