Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток - Леопольд фон Захер-Мазох

Архиепископ схватил руку короля и, сильно сжав её, твёрдо произнёс:

— Ты должен!

— Нет.

— Подумай о Боге! Ты должен присудить к смерти Батория и его приверженцев.

Король содрогнулся.

— Ты хочешь управлять и дрожишь при мысли о нескольких каплях крови? Если ты хочешь, чтобы я тебя спас, то слушайся! — Архиепископ медленно подошёл к Людовику, устремив на него пристальный взгляд, который впивался в его душу. — Согласен ли ты?

— Да, — прошептал король, медленно опускаясь на колени.

XXIV

Опять «удальцы»

Чалкан твёрдыми шагами направился к двери, ведущей в приёмную. Здесь ожидал его государственный совет с Драгфи во главе.

— Вы готовы?

— Да.

— Входите!

Когда король увидел входящих, им овладел смутный страх; он бросил умоляющий взгляд на Чалкана, но тот не обратил на это внимания.

— Вот приговор, — сказал Драгфи.

Архиепископ взял бумагу и, положив её перед королём, холодно проговорил:

— Подпиши!

Король дрожащими руками взял бумагу и прочёл:

«Повелеваю Батория, Турцо, Саркани, Петра и Гавриила Перенов, Стефана Борнемису, главарей тайного общества «удальцов», арестовать как мятежников и в течение суток казнить».

Однако, прочтя приговор, он отбросил его от себя, воскликнув:

— Это противно законам нашей страны и чести; сделать этого я не могу как король и дворянин...

— Только таким путём ты можешь спасти государство, — сказал Драгфи. — Когда всё будет исполнено, мы поспешим в Офен, соберём сейм и утвердим твоё постановление.

Людовик бросился на колени перед образом Спасителя и начал молиться:

— Просвети меня, Господи, я не могу взять на себя ответственность за это кровопролитие.

— Если ты боишься пролить эту кровь, то на твоей совести будут лежать потоки крови, которые польются в междоусобной войне; ты будешь отвечать за них перед Богом!

Король не двигался.

Архиепископ подошёл к нему и положил руку на плечо:

— Как священник говорю тебе — подпиши; я прощу тебе этот грех.

Людовик встал, он был бледен, его лицо исказилось. Чалкан подвёл его к столу и вложил перо в руку:

— Подписывай!

Король смотрел на приговор и не подписывал.

— Подписывай! — настаивал Драгфи.

— О, Боже, — пробормотал король, — о, Мария, спаси меня. Сюда, ко мне! — крикнул он.

— Подписывай! — угрожающе проговорил Чалкан.

— Не подписывай! — раздался звонкий голос.

Среди собрания стояла королева в чёрном бархатном платье, обшитом соболем; она обвела взглядом присутствующих, её рука невольно ухватилась за кинжал.

— Мне кажется, что ты хочешь продать свою душу сатане, — проговорила Мария, поспешно подходя к королю. — Дай сюда эту бумагу!..

— Мне! — воскликнул Чалкан, выхватывая бумагу.

— Давай сюда! — крикнула королева, вырывая у него из рук бумагу и пробегая её глазами. — Ах вот уж до чего дошло! Вот до чего довёл ты короля, служитель Бога! Это дело достойно Каина или Иуды!

Она изорвала приговор и бросила его к ногам Чалкана.

— Вот до чего дошло! — вне себя от гнева закричал архиепископ. — Решение государственного совета и воля короля безнаказанно нарушаются! Дела государства не касаются женщин, — добавил он, овладевая собой.

— Да, — ответила королева, — вы стремитесь сделать женщину своей рабыней, но я не позволю унижать себя. Я — ваша королева и хочу повелевать!

— Вы забываете об уважении к королю, вашему супругу, — ответил Чалкан.

— А вы — об уважении ко мне, — сказала королева. — Вы оттеснили меня от управления, стали сами вершить делами государства, и что же вышло? Ваше управление — преступление по отношению к Венгрии.

— Король не должен допускать, чтобы ты правила; сейм постановил отстранить тебя, — с улыбкой проговорил Чалкан.

— Произвол и насилие вырвали скипетр у меня из рук, — воскликнула королева, — но я силой верну его! Патриоты соединились, чтобы спасти Венгрию и восстановить её могущество!

— Заговор? — воскликнул архиепископ. — Против короля и народа?

— Да, и я — его глава! — гордо проговорила королева.

— Королева! — воскликнули присутствующие.

— Разве я — королева? Со времени гатванского собрания только патриотка.

— Знаем мы этих патриотов! — воскликнул Драгфи. — Честолюбивые эгоисты! Неужели ты хочешь быть игрушкой в их руках, король Людовик, и рабом своей жены?

— Не слушай её! — сказал Чалкан, становясь между Марий и королём.

— Ты должен выслушать меня, — с гневом проговорила королева.

Людовик закрыл лицо руками и молчал.

— Король не желает слушать вас! — закричал Чалкан.

— Выслушай меня! — умоляла Мария.

— Подумай о своей клятве! — воскликнул архиепископ.

— Хорошо же, — решительно проговорила Мария, — ты хочешь этого, архиепископ, так пусть решает сила!

Король сделал движение к супруге, однако Чалкан и Драгфи удержали его.

— Спаси меня! — воскликнул он.

— Я спасу тебя! — ответила она.

— Мятеж! Защищайте короля! — крикнул Чалкан.

Все обнажили сабли. Драгфи вышел и вернулся с несколькими солдатами.

— Арестуйте королеву! — приказал архиепископ.

— Остановись, Чалкан! — воскликнул король. — Она — моя жена.

Архиепископ оттолкнул его.

— Прочь! Я арестую тебя как государственную преступницу, — сказал он, обращаясь к Марии.

Королева отступила и презрительно засмеялась.

— Вы хотите кровопролития? Хорошо! — С этими словами она выхватила из-за пояса маленький пистолет и выстрелила в воздух.

Вдруг во все двери зала устремилась целая толпа «удальцов», в масках и с оружием в руках. В одну минуту они окружили короля, его советников и солдат.

— Вы в моих руках! — воскликнула королева, обращаясь к Чалкану.

— Сорвалось!.. — пробормотал тот.

— Сложите оружие, — приказала королева, — или же, клянусь, вы поплатитесь головой за каждую саблю.

Магнаты тотчас же сложили оружие к её ногам.

— Только одного палатина не хватает, — продолжала Мария, обводя взором арестованных.

— Стань на колени, король Людовик, — горько проговорил архиепископ, — проси пощады, может быть, она дарует жизнь заодно и нам.

— Пусть проклинают меня народ и потомки, — воскликнул Людовик, бросаясь на колени перед Марией, — я принадлежу тебе. Делай с ними что хочешь.

Королева подняла его и обратилась к «удальцам»:

— Отведите их в башню замка!

— Кто посмеет дотронуться до меня, — с достоинством проговорил Чалкан, угрожающе подымая руку,