Развлекающие толпу - Розмари Роджерс

– Господи, Энни, любовь моя! Кажется, теперь у меня войдет в привычку похищать тебя! Так что держись покрепче, ладно?

– Что случилось? Уэбб, что происходит? – Анна почти выкрикивала эти слова, в то время как все внутри у нее сжалось в ожидании ответа.

– Виолетта… Мне очень жаль, малыш, но она мертва.

Теперь оцепенение разлилось по всему ее телу, а мозг просто отказывался воспринимать услышанное.

Они… Кто-то вломился в вашу квартиру вчера вечером. Виолетта была одна, и, по-моему, это явилось для них неожиданностью. Полицейский патруль увидел вспышки и разбитое окно. Они решили проверить и обнаружили, что все внутри разворочено и… ее…

Он сжалился над ней и опустил подробности. Движимая какой-то патологической потребностью, Анна сама прочитала их позднее в газетах. И теперь слова, не произнесенные Уэббом, снова и снова стучали у нее в голове с упорством парового молота: «Это могла быть ты, Анна!» Это должна была быть ты – и была бы, если бы Уэбб не… Но почему, почему, о Господи? Вопросы вновь и вновь вспыхивали у нее в мозгу, оставаясь без ответов, которые принесли бы облегчение.

Вместо нее погибла Виолетта, всегда такая веселая, которая так любила жизнь, так много смеялась и слишком много говорила. Виолетта, так любившая сидеть у камина и сушить волосы, встряхивая блестящими кудрями…

«Не думай об этом» – так сказал ей доктор, прописавший успокоительное. То же самое сказал и Крег, бледный и потрясенный. Было проведено дознание. Заключение: «смерть, наступившая от рук одного или нескольких неизвестных лиц» – звучало как цитата из романа Агаты Кристи.

В последнее время все кругом говорили об участившихся грабежах. «Держите двери закрытыми; если услышите какой-то подозрительный шум, то сразу звоните в полицию». Ну и чем все эти предостережения помогли Виолетте?

Похороны были тихими – только свои. Родители Виолетты плакали, и даже у Дункана были подозрительно красные глаза. Уэбб не пошел – он практически не знал Виолетту. Но зато был Крег. Он шел рядом с Анной, крепко и покровительственно держа ее за руку, как будто опасался, что она может выпалить все свои подозрения прямо здесь.

– Эти люди!.. Крег, ты не был там с самого начала. Ты не представляешь, как это было ужасно!

Крег, отчасти принимая на себя функции поверенного, предостерег, чтобы она ничего не рассказывала. Никому. С ударением на последнем слове. А так как в то утро, когда телефонный звонок принес в ее жизнь ужас и страх, она была у Уэбба, нетрудно было догадаться, кого именно Крег имел в виду. Это разозлило Анну и спровоцировало сцену, которой она бы с радостью избежала.

– Ты почему-то не говорил так, когда этот ужасный Барнс расспрашивал, а точнее, допрашивал меня. И когда этот человек из Скотленд-Ярда…

– Анна, не притворяйся, что ты не понимаешь! Эти люди просто исполняли свой долг. Но любой другой человек…

– Ты, конечно, имеешь в виду Уэбба? Ну давай же будем откровенными, Крег! Ты ничего не имел против того, чтобы я встречалась с Гаррисом Фелпсом, но ты с самого начала был против Уэбба. С самого начала. И каждый раз, когда мы вместе, что-то происходит. Сначала это были Таня и бывший муж Кэрол, так что всей труппе пришлось уехать из города. А теперь…

Она услышала резкий голос Крега и в следующую секунду готова была проглотить свой язык.

– Таня? Тед Грейди? Прекрасно, Анна. Теперь ты уже не сможешь пойти на попятную. Да я прекрасно смогу все выяснить сам, если ты не захочешь объясниться!

Это была самая откровенная угроза, которую она когда-либо слышала от Крега. Его лицо стало совершенно чужим – на нем застыло оценивающее и несколько подозрительное выражение. Ну конечно! Крег работал на ее отца – об этом свидетельствовала его дружба с Дунканом (а Дункан, как это ни трудно себе представить, работал на ЦРУ). Об этом свидетельствовало и то, с какой неохотой принял его в качестве коллеги Барнс – он знал, кем Крег был на самом деле… Но она была так расстроена, что не смогла, а может, и не захотела сделать эти элементарные выводы. Зато теперь все стало на свои места и обрушилось на нее, совершенно ошеломив. Нужно быть слепой, чтобы этого не замечать!

– Анна, неужели ты не понимаешь, что играешь с огнем? Можешь верить, можешь нет, но я пытаюсь защитить тебя. И все, даже самая крошечная деталь, которую ты вспомнишь, может мне помочь. Ради всего святого! – он посмотрел на нее так, будто собирался хорошенько встряхнуть. – Может, ты перестанешь наконец прятать голову в песок? Мне всегда было тяжело говорить с тобой о Уэббе Карнагане – ты сделала все, чтобы мне это было тяжело. Все, что бы я ни сказал, могло быть истолковано превратно. Ревность, уязвленная гордость и… Черт, побери, неужели ты думаешь, я не чувствую таких вещей?! Поэтому я и пытался держаться подальше от всего этого и от тебя. Но теперь я должен сказать все, даже если ты меня за это возненавидишь. Он опасен для тебя, Анна, и не только в силу совершенно очевидных причин. Ты должна объяснить мне, что означает твоя последняя реплика, иначе мне придется выяснить это самостоятельно. Я думаю, что будет лучше во всех отношениях, если информация будет исходить от тебя.

Голос Крега стал суровым, в нем появилась непривычная категоричность. Он напоминал инквизитора, поймавшего ее в ею же самой подстроенную западню.

Глубоко вздохнув, Анна попыталась что-то объяснить ему. Она делала это нехотя, через силу, не скрывая своего негодования.

– Да ничего и не было! Просто, ну… Просто безобразная сцена! Ты же знаешь все о Кэрол, я в этом уверена. А Таня… Уэбб здесь ни при чем, если это то, что ты думаешь. У них с Таней уже было все кончено, и не было ни малейшей причины, чтобы… Короче, в любом случае, в ту ночь он был со мной! И я подумала, что… что, наверное, это подстроил мой отец! Это как раз в его стиле, ты не находишь? Этакий хитроумный способ убедиться в том, что он разлучил нас. Так сказать, присмотреть за тем, чтобы нежелательные лица покинули город по своему собственному желанию! Это ведь вполне в его духе, не так ли? Для него в данном случае любые средства хороши – кому какое дело до нескольких пешек? Это происходит везде, во всем мире! Убийства, насилие, подстрекательство к мятежам, насилие и еще раз насилие! Ведь только об этом и читаешь в газетах, правда? А все это вместе называется международной политикой. Крег, меня тошнит от всего этого! Уже одно то, что приходится об этом говорить, убивает меня! Может быть, стоит включить и мое имя в ваш список неугодных?

– Где ты только набралась этих лозунгов, Анна! И как же мало ты знаешь на самом деле. Ведь именно люди, подобные твоему отцу, пытаются сохранить хотя бы подобие демократии и порядка в нашем сумасшедшем мире! – сказал Крег и с горечью добавил: – И только благодаря этому люди, подобные тебе и твоим друзьям, могут свободно самовыражаться. Но я, Анна, не придерживаюсь никакой политической линии. И не считаю, что твой отец или я сам нуждаемся в оправдании. А если твоя маленькая прочувствованная речь была нацелена на то, чтобы отвлечь меня, знай, что тебе это не удалось.