Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов - Дмитрий Богуцкий

— Они были моей семьей, — просто ответил он. — И теперь ты знаешь, почему вы все умрете. Невиновных нет и непричастных нет. Вам всем конец. Я хочу, чтобы ты знал. Справедливость существует. И справедливость — это я.

— Ты гребанный психопат, — констатировал я.

— Видимо, да, — он внезапно легко согласился с очевидным. — Но, для тебя, твоей поганой семейки и всей вашей помойки на берегу моря — это ничего не изменит. Я позвоню тебе, когда начнется обратный отсчет. Ты будешь в курсе.

Он положил трубку, оставив меня без сна до самого утра.

Представители спецслужб мне еще не угрожали, и мне нужно было как-то осознать этот освежающий опыт.

Так что свет утра нового дня я встречал уже на ногах. Поездка в сельскую местность меня отвлекла, но пора бы и делом заняться.

Номер, с которого звонил Лидер-Три, конечно, не определился. Но, возможно, я все-таки смогу кое-что выяснить, если подергать за нужные ниточки.

— Привет, Чан, — сонно отозвался Янсен на мой звонок. — Ни свет ни заря же. Я только спать лег…

— Чем ты ночью занимался? Мама тебя разве вовремя в постель не загоняет?

— Она признает во мне взрослого и самостоятельного человека. И у нас много комнат, мы почти не… — тут он зевнул, — не пересекаемся. Ты… чего хотел?

— Мне сегодня ночью звонили с неопределившегося номера.

— И ты хочешь знать, кто звонил?

— И откуда. Это может быть важно.

— Ладно, узнаешь все к вечеру… без проблем. Кстати… Забыл спросить. Ну… Как бы это… А у тебя есть ещё фотографии принцессы огненных демонов? С последней поездки?

— Нет, Янсен, прости. Как-то не довелось сфотографировать. Спасибо, Янсен. Спокойной, м-м… сиесты.

— Ага, — и трубку без дальнейших разговоров положил.

К Сян я даже стучаться не стал — знаю, что солнце еще недостаточно высоко, чтобы вырвать ее из объятий Морфея, чтоб его. Я уже упоминал, что живу в удушающем обществе красноглазых сонь и душнил-трудоголиков?

Спустился сразу вниз, где на плитах кипела вода, а в чашах размокал рис и чечевица, и бабуля с Дзянь шерудили шумовками в кастрюлях посреди облака белого пара.

— А вот и он! — торжественно возвестила Дзянь, взмахнув шумовкой как церемониальным жезлом. — Великолепный Чан! А тебя уже с утра ждут ранние просители. Я их отправила в кабинет!

Кабинетом мы называем дальнюю часть зала, там два диванчика у стола, и все, кто желает уединения, садятся там. Например, бабуля проводит там длинные одинокие вечера с калькулятором и пачкой чеков.

Я поглядел туда. Эту парочку мужиков в черных костюмах я не знал.

— Это кто? — озадаченно произнес я.

— Это делегаты от бизнесов Круглой Площади, — сказала Дзняь.

А бабуля просверлила меня острым взглядом.

— Это же там, где вы, голубки, славно повыпендривались на прошлой неделе?

Ага. Как же. Круглая площадь. Жареные пилюли. Помню, помню.

— А от меня им чего надо? — осторожно спросил я.

— Вот и узнай, — махнула бабуля могучей дланью, привычной больше к рукояти огромной сковородки, чем к чему-то более тонкому. — И нам расскажешь. Осторожнее только будь.

Налила мне три чашки Фирменного Золотого и без разговоров отправила с подносом к столу посетителей.

Те похоже малость офигели, увидев меня приближающегося к ним с подносом. Оба вскочили и согнулись едва не вдвое в безукоризненно синхронном поклоне:

— Господин Гун!

— Да вы садитесь, — произнес я, опустился на стул, забрал одну кружку себе и пододвинул поднос на их половину стола.

Оба осторожно разогнулись и сели напротив меня. Очень похожи друг на друга.

— Какая похвальная склонность к труду, редкость среди нынешней молодежи, — произнес один из них. — Так это правда, что вы состоите в альянсе Молодых Гениев бабули Хо?

Я чуть чаем не подавился. Чего? Это еще что за неведомое политическое образование? Никогда про такой альянс не слышал. Может, мой приятель монгол уже чего-то учудил? Он что-то там говорил про рекламу.

— Гм, — отозвался я подавив кашель. — Допустим.

— Очень рады познакомиться с вами, господин Гун, — синхронно произнесли они.

— А нас друг другу ведь не представили, — задумчиво произнес я, разглядывая эту парочку из ларца, одинаковых с лица.

— Мое имя Би Ван, — встал и поклонился левый.

— Мое имя У Ван, — встал и поклонился правый.

— Братья? — уточнил я.

— Близнецы, — подтвердили братья. — Однояйцевые.

Я с диким усилием удержал в себе потертую остроту насчет их однояйцевости.

— Значит, — потер я переносицу, — ресторан «Уби Ван», ваш ресторан?

— Вы правы, господин Гун.

— Ну, — развел я руками. — Извините.

Братья довольно ненатурально улыбаясь, переглянулись:

— Ну, что вы, господин Гун. Дело-то житейское.

— Серьезно? — удивился я. — И никаких претензий? Уверены? Ладно. Так с чем пожаловали?

У или Би, я мгновенно забыл кто из них кто, выставил на стол длинный узкий футляр, обшитый замшей и пододвинул ко мне.

— Это ваше, и мы взяли на себя смелость вам это вернуть, господин Гун.

Я не спеша, а на самом деле осторожно открыл футляр. Внутри, действительно, на красном бархате лежал предмет, принадлежавший мне.

Это была моя трость. И ключевое здесь, что когда-то была. Они живого места на ней не оставили.

Дерево стало красным в серебряных узорах с медальонами, а ручка из серебрянной стала золотой. В глазах дракона на рукоятке появились мерцающие зеленые камни. И мастер, отливший ручку, явно пытался добиться почти портретного сходства с Белут-Нага-Лаут…

— Её